Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник) - Сергей Смирнов

Засуетившись вокруг баклаги, старшина с женой тут же переругались, потому что она рвалась пассеровать все овощи подряд, а он категорически возражал:

– Нэ надо, я те грю!.. От баба упэртая!!! Шо нэ попросишь зробить, усё – борш-ш-ш… Це ж уха!

– Иды-ы-ы!.. Раскомандовался… – огрызалась та и всё делала по-своему на заранее прилаженной электроплитке. Им никто не помогал, да они и сами никому «нычо́го» брать не разрешали, тут же единым фронтом нападая на покушавшегося. Народ, надев на головы снятые со стен венки, сразу стал похож на какую-то банду леших, и, расположившись вокруг них полуколечком, стал, на чём свет стоит, хаять весь процесс. Женщины то и дело ухахатывались до колик, обзывая старшину почему-то Янисом, а он от них отчаянно отбивался, стараясь избавиться от постоянно напяливаемого на него венка. Замполит притворно качал головой и сокрушался, что нет, не будет, видно, из Филиппыча толку…

– Пошли-пошли… Глянем, – сказал Лёха, увлекая меня к берегу за локоть.

– За папоротником? Веночки-то на прогулочку не оденете? – игриво окликнула нас жена замполита и весело расхохоталась на Лёшкино «вечно ты с глупостями».

– Далеко-то не уходите – у нас ещё купание запланировано!.. – окончательно напутствовала она нас под общий взрыв хохота.

Айсарг начал выписывать «пастушьи» восьмёрки, то убегая куда-то в непроглядную тьму вперёд, то, наоборот, далеко назад, видимо, инспектируя оставшихся. Спустившись к озеру, мы начали огибать его слева и уже довольно далеко ушли. Противоположный берег вздыбился в огромный темный холм с двумя вершинами – правая была чуть пониже. Я поминутно оглядывался, но Лёха уверенно сказал, что нас догонят, и мы начали взбираться на холм, густо заросший кустарником с одинокими, то тут, то там торчащими высоченными соснами, держа всё-таки поправее. Чем выше мы забирались, тем кустарник становился реже. Но не пропадал, а рассыпался по холму уже отдельными островками. Зато появились огромные валуны, тоже разбросанные на холме то по одному, а то и по несколько. Позади раздались едва слышные голоса и весёлый смех, и тьма внизу сгустилась вокруг двух пар чуть более светлых пятнышек – видимо, женщины вытащили на прогулку по окрестностям и Олега с Юрой. Папиросы Лёха забыл и мы, усевшись на огромный плоский валун, курили мои «московские дары» – «Яву» явскую в мягкой пачке. Впереди, метрах в пяти-в шести, на таком же валуне застыл Айсарг – он сидел прямо-прямо, обернув себя тёплым хвостом, и напряжённо смотрел куда-то вдаль…

– Лёш, а где ж граница-то?

– А там, – он махнул рукой в сторону Айсарга, – Прямо. Метров с полста.

– А море?

– А оно, милай, граница и есть.

– Пойдём глянем?

– Пойдём.

Я мысленно приготовился к спуску с холма, но не успел и трёх шагов сделать, как открылось… море. Море с берега всегда неожиданно открывается и – ошарашивает величием!.. И тут же закололи в лицо миллионы прохладных и чуть влажных иголочек, и – запах. Ни с чем несравнимый запах моря.

Дойдя до камня, на котором сидел Айсарг, я уселся рядом с ним. Море выходило из-под холма спокойным, тихим и темным, тут же осветляясь и к горизонту напоминая уже чашу жидкого серебра. Горизонт – тонкая, с волос буквально, тускло поблескивающая линия от края и до края. А прямо вверх от неё – иссиня-чёрное небо. Кое-где на секунду-две испуганно выглядывали звёзды и тут же прятались в этот чернильный мрак. Луны не было вовсе – видимо, она так странно подсвечивала море откуда-то из-за неразличимых нами туч.

– Погода-то не очень – через полчаса-час может жахнуть, – сказал подошедший Лёха и, ни к селу, ни к городу прибавил, – Жаль, ненадолго…

– Почему это?

– Да всё потому же, – ответил он сухо, как бы закрывая тему.

Левее нас и совсем рядом, кабельтовых в трех-четырёх, густо темнел будто очерченным силуэтом ладненький МПК.

– Граница-то там скорее, чем здесь, – сказал Лёха и указал на противолодочник.

– Бранд-вахта?

– Ага. Коллеги. Закурим, что ли?

Внезапно у «коллег» вспыхнул яркий огонь прожектора. Луч его зайчиком заплясал по воде – сначала беспорядочно, а потом всё спокойнее и, наконец, стал описывать по поверхности плавные дуги, раз за разом всё более приближаясь к берегу. Вскоре зайчик пропал, но прожектор всё также ярко горел и был неподвижен. Было очевидно, что луч его выбрал что-то на берегу и теперь внимательно это «изучает».

– Интересно, что он там нашёл?.. – проговорил я, давая Лёхе прикурить.

– Лиго. Небось, девок голых в дальномер разглядывают.

– Да? Лёш, я уже второй раз за день слышу это слово и, кажется, именно ему обязан твоим гостеприимством.

– А ты что, про Лиго и не слыхал вовсе?

– Да нет… Может, просветишь?..

– Ай, Лёша, Лёша, – обратился он к самому себе, – не подвело чутьё-то! А вообще-то в Прибалтике летом бывал? – спросил он уже меня.

– Ну да… Много раз.

– И в июне?

– А щас что, август, что ли? Да и раньше тоже бывал… Вот в санатории, в Майори. Да, где-то с середины мая и по середину июня – ровно 28 суток.

– А-а… Значит, 23-го числа тебя уже не было.

– Так, Лёш – сегодня 23-е-то Это что, принципиально так? Так вот он я, здесь…

– Сегодня, Серег, уже 24-е давно. В ночь с 22-го на 23-е – день летнего солнцестояния. А в следующую ночь – Лиго и есть. Праздник такой местный. Для латышей – самый важный в году. Важней, чем Новый год. А для нас – самая большая нервотрёпка за́ год!

– Так может, мы зря припёрлись? У тебя, поди, работы невпроворот?..

– Вполне могло быть и хуже, если б вы вообще не припёрлись. Тем более, что мы его тоже, как видишь, празднуем. Ну-у-у… Как умеем. Но я вашим в Балтийске удивляюсь – день в день послать сюда своих офицеров и… не проинструктировать! Не предупредить даже!..

– Лёш, запугал совсем. Может, ты хоть расскажешь?

– Чё ж не рассказать? Покажу даже. Видишь камни те? – и он указал на нагромождение валунов метров в тридцати вперёд и левее нас, – оттуда всё и откроется, хотя там и пониже. Но там склон совсем лысый и прибрежную полосу аж до самого мыса видно. Пошли что ли? Поднимайся…

Уклон был, но небольшой совсем. Но мы всё равно вынуждены были продвигаться чуть бочком – слева стеной стоял кустарник, уходя влево и назад и снова поднимаясь ко второй вершине, а справа камни стали попадаться всё чаще и чаще, поневоле оставляя нам лишь узкую тропку, ведущую в небольшую впадину между вершинами холма. Айсарг шёл замыкающим, легко перепрыгивая с камня на камень. Сначала внизу ничего, кроме тёмного лесного ковра, нельзя было разобрать. Да и он-то скорее угадывался, чем виделся. Просто потому, что там по логике должен быть лес. Потом справа появилось тускло поблескивающее море, и полоска его становилась по мере нашего спуска всё шире и шире, постепенно забирая всё пространство слева от холма.