Закон девяток - Терри Гудкайнд

— Кстати говоря, я как раз туда и направлялся. Если хотите, можете познакомиться с кое-какими моими работами; салон расположен чуть дальше ювелирного… надо только свернуть и…

Алекс уже не знал, что сказать дальше. Внезапно накатила неловкость; сейчас его предложение вдруг показалось глуповато-нахальным. Минуту назад он решил, что незнакомку интересуют лишь драгоценности да бутики, но поскольку на ней вообще не было украшений, даже непонятно, откуда возникла такая мысль. Пожалуй, она и к искусству безразлична… по крайней мере к его искусству.

— Да, я бы хотела взглянуть на ваши работы.

Он уставился ей в лицо.

— Правда?

Девушка кивнула, откидывая светлую волнистую прядь со щеки.

В кармане Алекса беззвучно завибрировал мобильник — пришла эсэмэска. Он мысленно вздохнул и решительно зашагал по практически свободной парковке. Середина утра; большинство покупателей универмага подтянутся не раньше обеденного перерыва. Пока что напротив главного входа стояло едва ли с дюжину дорогих машин, отливавших матовым глянцем серебристых, алых или янтарных оттенков.

Сотовый наконец успокоился. Конечно, это Бетани — кто же еще? Алекс и не знал, что его телефон принимает эсэмэски, пока не познакомился с этой девушкой несколько недель назад. После второго свидания Бетани начала слать ему коротенькие текстовые сообщения. Сплошную ерунду, по сути. С некоторых пор он почти совсем перестал обращать на них внимание. Например, она могла спросить, что он про нее думает. А что он мог про нее думать, когда они едва знакомы? Что конкретно на это ответить? Дескать, «ты напрочь вылетела у меня из головы»?

Махнув рукой на телефон, Алекс толкнул вращающуюся дверь, любезно пропуская вперед свою новую знакомую. Местный универмаг был рассчитан на людей, не стесненных в средствах. Его спутница проплыла сквозь арку с грацией и уверенностью существа, которое с рождения чувствует себя в таких местах как дома.

Пока дверь закрывалась, Алекс стрельнул глазами за плечо. Там, через парковку, за липовыми кущами, проглядывали контуры белого пикапа, позади которого еще стояла патрульная машина. Отсюда людей в кабине было не разглядеть.

Минуя пустынный роскошный вестибюль, Алекс слегка удивился, что девушка едва обратила внимание на россыпь манящих искр ювелирного. Ее прохладный взор безразлично скользил по витринам с обеих сторон центрального прохода. Алекс знал: в бутике с дамскими туалетами не найти ни единой вещицы меньше чем за четырехзначную цифру — разве что какой-нибудь шарфик. Незнакомка мельком глянула на витрину с нарядами, которые заинтересовали ее ничуть не больше, чем выставленные рядом сумочки или обувь.

Встречные дамы бросали на его спутницу оценивающие взгляды. Девушка отвечала им тем же, хотя и в совершенно иной манере. Покупательницы и продавщицы пытались определить ее социальный статус, она же сначала прикидывала расстояние и только потом смотрела в лицо, будто силилась понять, знакомы ли они.

— Вот сюда, пожалуйста, за этим углом, — сказал Алекс, напоминая о себе.

Заслышав голос спутника, она встретилась с ним глазами, в которых читалось нечто вроде уважения и легкого любопытства. Такая женщина никогда не прислала бы ему глупую эсэмэску.

Она снисходительно позволила Алексу провести себя вдоль коридора, декорированного волнистой металлической мозаикой в пестром граните полированного пола. Здесь царил солнечный свет, сквозь стеклянную крышу изливавшийся на шпалеры филодендронов и гибискусов красно-оранжевого, семужьего, цвета.

Молодые люди подошли к витрине художественной галереи, чье стекло было обрамлено витиевато украшенным золотым молдингом. Этот дизайнерский изыск, надо полагать, имитировал картинную раму. За стеклом располагались самые дорогие и востребованные работы.

Алекс показал рукой.

— Вот. Как я и говорил.

Легкая дымка неодобрения омрачила ее аристократические черты.

— Вы хотите сказать, что являетесь автором… вот этого?

Девушка смотрела на внушительный образчик современного искусства, выставленный посреди довольно тесного зала, ровно напротив главной витрины. Вещь принадлежала кисти Р. К. Диллиона, художника со Среднего Запада, который медленно, но верно приобретал статус национальной знаменитости. Критики утверждали, что Р. К. Диллион находится на вершине новой арт-реальности.

— Нет-нет! — Алекс поближе наклонился к стеклу и, тыча пальцем поверх местных шедевров абстракционизма, показал на небольшую картину, размешенную непосредственно на мольберте возле задней стены. — Вон та моя. Горный пейзаж с соснами.

Он облегченно перевел дух, убедившись, что мистер Мартин, владелец салона, по крайней мере догадался направить на его работу лучик крохотного фонаря, а не поставил картину попросту на пол, прислонив к стене. А ведь бывало и такое. Зайчик мини-прожектора будто вдохнул солнечный свет, а вместе с ним и жизнь в нарисованную полянку, спрятанную среди величественного кафедрального собора из горных сосен.

— Видите, да? Видите? — с надеждой спросил он, поглядывая на спутницу.

Она приоткрыла рот, демонстрируя легкое удивление.

— Александр, это просто чудесно…

Здесь-то Алекс и замер.

Ведь он так и не успел сообщить ей свое имя. Это он помнил точно: не зря же все подгадывал удобный повод представиться.

Впрочем, незнакомка, наверное, уже бывала в «Риджент-центре» и, должно быть, заглядывала в художественный салон. Мысль разумная; состоятельные покупательницы, конечно, знали о существовании этой галереи — они просто не обращали внимания на его работы. Позади картин, принадлежавших кисти Алекса, помещался крохотный стенд с его биографией и фотоснимком. К тому же полотна он также подписывал полным именем.

Девушка не сводила с Алекса внимательный взгляд.

— Почему вы это нарисовали?

Она повел плечом.

— Люблю лес…

Глаза прекрасной незнакомки стали еще прозрачнее, словно картина явила ей нечто чуть ли не священное.

— Да нет же, я имею в виду, почему это конкретное место? Ведь лесов-то много.

— Не знаю. Игра воображения…

Ему почудилось, что девушка хочет что-то добавить, но через мгновение она отвернулась к витрине, слишком увлеченная картиной, чтобы подыскивать слова.

Алекс собрался было спросить, отчего нарисованная полянка столь много для нее значит, когда зазвонил его сотовый. Он не хотел отвечать, однако взгляд его спутницы по-прежнему был прикован к картине. Тогда он из деликатности отвернулся и откинул крышку мобильника.

— Да?