Подозрительно умный - Беттина Белитц

- Тебе должно быть это приснилось, моя барышня. - Тяжело дыша, мама встала, не убирая руку с живота, и открыла все три верхних шкафа один за другим, и как открывались их дверки, так открылся и мой рот. Я потеряла дар речи.

Достаточно время для мамы, чтобы показать мне внутренность нижних шкафов. Было ещё всё намного хуже, чем то, что я видела вчера. Перевёрнутые мешки с сахаром и мукой, неправильно сложенные формы для выпечки, наоборот рассортированная посуда и даже, стоя возле двери, я могла видеть, что дно шкафов было грязным и липким.

- Разве у нас не было уговора? Хм? И что это такое? Полный беспорядок, Люси, полный беспорядок!

- Я их убрала, - повторила я, запинаясь, и почувствовала, как моё лицо затвердело, и горячая волна ненависти затопила мой живот. Почему к чёрту? Почему Леандер делает такое, спрашивала я себя сбитая с толку и в тоже время разгневанная. Это был бойкот, самый скверный бойкот! Он издевался надо мной. Чёрт, он сам занимался паркуром в нашем шоу! А теперь что, начинается всё сначала? Он добивается того, чтобы я не могла тренироваться? Медленно я покачала головой.

- Я их убрала, - сказала я в третий раз, не смотря на то, что прекрасно знала, состояние шкафов от этого не изменится.

- А что ты тогда скажешь на этот счёт? - спросила мама колко. Я испуганно поняла, что её нижняя губа дрожала. Не плачь, пожалуйста, не надо. Я этого просто не выдержу. - Как ты объяснишь это? Это были домовые?

- Что-то подобное! - выпалила я в ответ, в надежде, что Леандер, как почти всегда, ошивался в коридоре и подслушивал и наконец-то почувствует себя виновным. - И я пойду после школы тренироваться. Это ты мне не можешь запретить! Мне это нужно!

Мне нужно было заняться паркуром, потому что он был единственным, что мне в моей жизни ещё доставляло удовольствие. Мне было это нужно, более необходимо, чем когда-либо.

- Ты этого не сделаешь Люси, нет!

Но я была быстрее, чем она. Прежде чем мама обошла стол, я уже добралась до входной двери и мчалась по лестнице вниз. Она меня не поймает - что это вообще принесёт? Мне нужно было в школу! В последнее время я слишком часто опаздывала и поэтому получила предупреждения, ей нельзя было меня задерживать.

- Дерьмо! Чёртово, дурацкое дерьмо! - ругалась я, когда упала на последнее свободное место в электричке, потому что не могла больше удерживать напряжение в животе. У меня было желание выпрыгнуть из моего тела. Пожилая женщина передо мной, которая балансировала свою закупочную корзину на коленях и схватилась за ручку обоими руками, посмотрела на меня с упрёком и пробормотала что-то с укоризной. Но слово "невозможно" она сказала громко и ясно, чтобы каждый услышал.

- Заботьтесь о своём собственно дерьме! - вырвалось у меня. Но на самом деле я имела в виду совсем не её. Я имела в виду Леандера. Заботься о своём собственно дерьме, Леандер фон Херувим, ты производишь его достаточно. Но оставь меня пожалуйста в покое.

Глава 2

Как Джонни и Ванесса

Уже по дороге домой, чувство воодушевления, которое пока сопровождало каждую паркур-тренировку, а также потом держалось ещё четыре, пять часов, начало улетучиваться и уступило место тупому предчувствию. От угла улицы к углу мои шаги становились медленнее и я застала себя за тем, как смотрела на витрины, ничего при этом не видя, что меня бы заинтересовало. Я тянула время, но чем дольше я мешкалась, тем весомее и более окончательным становилось плохое чувство, пока я не стала двигаться, как будто у меня на руках и ногах висели свинцовые гири.

Даже сияющее, голубое, вечернее, весеннее небо и мягкий ветерок, который дул на улочках - погода, которая обычно окрыляла меня, ничего не могло в этом изменить.

Дома будет неприятно, к этому я должна была быть готова. С другой стороны то, что меня там ожидало, не было ничем новым и я в принципе ничего нового не сделала, а "только" без разрешения занялась паркуром. При этом я даже получила для него основное разрешение, хотя ранее несколько раз тайком тренировалась. Для моих родителей это должно быть было двойное злоупотребление доверием.

Мне не нужно было дурачить себя, это было хуже, намного хуже, чем раньше. Но в тайне я надеялась на хороший поступок Леандера. Он должен был осознать, что зашёл слишком далеко и что-нибудь предпринял, что настроит моих родителей к примирению.

Пока он в решающие моменты всегда понимал, что было правильно, а что нет, и иногда даже спасал мою шкуру. И в этот раз он поступить также. Он просто должен!

Но как только я повернула ключ и зашла в коридор, я почувствовала, что мои надежды были напрасны. Было слишком тихо. И слишком темно. Из папиного подвала с трупами не проникало света, это означало, что он был наверху в квартире, с мамой, чья Alfa Romeo стояла во дворе.

Они ждали меня там, вдвоем. Я остановилась. На один момент у меня появилось искушение сделать ещё круг, обойдя квартал. Но чем больше времени проходило, тем сильнее они распыляться со своей взбучкой. Поэтому я стиснула зубы и промаршировала в квартиру, где было также темно и тихо, как на лестничной площадке. Моё сердце всё ещё болезненно сжималось, когда я приходила домой, и не раздавалось никаких шажков собачьих лап на гладких деревянных досках, но Могвай сейчас тоже не смог бы меня спасти.

- Привет, я вернулась! - крикнула я. Никакой реакции. Но они были здесь, я это чувствовала. И что теперь? Может попытаться закрыться в своей комнате? Нет, это было глупо и всё равно ничего не принесёт.

Я не натворила такого большого дерьма, как они думали, но я сваляла дурака и лучше встретиться с неизбежным. Я ещё никогда не была трусихой. Тем не менее, мне стало почти плохо, когда я открыла кухонную дверь и посмотрела в потемневшие лица мамы и папы.

- Я только тренировалась с моими ребятами. Больше ничего. Только занималась спортом, - начала я быстро защищаться, прежде чем один из них мог меня атаковать. - Это ведь не преступление, не так ли?

- Это нет, - ответил папа ледяным голосом и подвинул кошелёк, который лежал под его рукой, на середину кухонного стола. Мамин кошелёк, тёмно-фиолетовый с розовыми швами.

Я посмотрела на него непонимающе, в то время как папиных губ почти больше не было видно, мамины надулись, один из её многих предвестников перед тем, как начнутся рыдания.

- Зато вот это.

- Что, "вот это"? - спросила я слабо. - Цвет? Да, это преступление, я тоже так считаю.

- Люси! - прогремел папа так громко, что я, испугавшись, отпрыгнула назад. Мама тоже вздрогнула. - Проклятье, Роза, нам нужно было дать ей другое имя, Люси звучит всегда мило, даже если выкрикиваешь его, а она в последние недели и месяцы не милая! Совершенно не милая! - Я сделала ещё один осторожный шаг назад, потому что из папиного рта, при крике, вырывались фонтаны слюней. Он не привык к этому. Папа почти всегда оставался тихим и прежде всего он почти всегда выражался изысканно.