Черное солнце - Александр Александрович Тамоников

в стране все устаканится, выбирает ту идеологию, за которую дают больше денег и оружия. И так по кругу.

– Понятно, – усмехнулся Маркин. – Когда сидишь на алмазах, то они и являются идеологией.

– Конечно. Зато честно и по существу. – Педро на некоторое время примолк, а потом продолжил: – Ну да ладно. Почему Советский Союз решил поддержать МПЛА, это надо спросить у вашего руководства. Но члены МПЛА резко покраснели и поголовно стали марксистами. За желуди и свиньи затанцуют. А желуди жирные – деньги и вооружение. После начала гражданской войны в Анголу из СССР приехали военные советники, военные переводчики и спецназ, а с Кубы – регулярные военные части. Они сейчас и являются основной ударной силой против УНИТА, поддержанного США и ЮАР. Ты же понимаешь, что без благословления СССР Куба сама бы в эту драку не полезла, а тут стала хозяйкой горы. Параллельно начались поставки вооружений как со стороны СССР, так и со стороны США. В обе стороны. А в вашей прессе по этому поводу обет молчания. Война продолжается до сих пор с переменным успехом, и не видно ей конца… – Педро замолчал.

– М-да… – задумчиво отреагировал на слова собеседника Маркин. – Интересную ты политинформацию мне провел. Долго еще у нас будешь?

– Послезавтра улетаю в Европу, сначала в Нидерланды, а потом в Лондон, – ответил Педро.

Возникла пауза. Валерий вновь вернулся к своим мрачным размышлениям, рассеянно глядя на драку голубей за огрызок яблока. Казалось, что в его душе засела заноза и назойливо саднила, подвигая на какую-нибудь активность, пусть нелепую и бессмысленную. Хотелось вырваться, вынырнуть из этого омута неожиданно навалившихся на него проблем, выдернуть эту ноющую занозу и жить дальше.

«Морду, что ли, кому-нибудь набить…» – подумал Маркин.

– У тебя какие-то проблемы? – спросил Педро, покосившись на мрачную физиономию соседа по скамейке.

– Жена ушла, – ответил Маркин.

– Бывает, – посочувствовал негр. А что он мог еще сказать?

Неожиданно к их скамейке подошли четверо подвыпивших парней. Одеты они были в мешковатые москвошвеевские костюмы, но вместо рубашек между лацканами пиджаков виднелись тельняшки.

«Флотские. Вышагивают вразвалку как по качающейся палубе. Но гражданские. Военные без формы тельников не носят, – определил Валерий. – Что им надо?»

– О, да тут ниггер угнездился! Каким ветром тебя занесло, безмозглую обезьяну в культурное место? – воскликнул один из морячков, изобразив на лице наглую и бесцеремонную улыбку. – Сидит тут… Здесь тебе не Америка, здесь твое место на дереве, вон на том, – флотский указал на толстую липу.

– Я не из Америки, я из Анголы, – спокойно проговорил Педро. – А ты расист, однако. В Советском Союзе расизм не приветствуется.

– Ого, обезьяна говорит по-русски! Тебя, наверное, твой русский дружок научил? – морячок ткнул пальцем в сторону Маркина. – Или он партнер? Два педика, белый и черный – такая экзотика.

Маркин понял, что пора реагировать. Флотский явно нарывался на драку.

«Жилистый, крепкий. Среди своих, вероятно, главный драчун. И чем же его негры так обидели? Неспроста он именно к Педро прицепился… Хочет подраться? Ну, так мне драка в самую масть. Главное, чтобы первым начал. Надо его завести…»

– Ты откуда здесь нарисовался, додик деревенский? Твое дело на тракторе мантулить или коровам хвосты крутить. Как тебя на флот взяли такого придурка? Поезжай в свою Засрановку и там языком молоти.

Маркин подобрал под себя ноги, готовый к броску. Морячок на пару секунд потерял дар речи, видимо, не привык к подобному обращению – приучил своих, чтоб его боялись.

– Да я, да ты… – Он аж захлебнулся от нахлынувшей злобы.

– Идите-ка вы, ребята, своей дорогой, – неожиданно включился в разговор Педро.

Флотский встрепенулся и неожиданно врезал негру в челюсть. Маркин вскочил со скамьи и совершил непоправимое – нервы расшатались. Он применил удар «Пасть дракона», промежутком ладони между большим и указательным пальцами в кадык. Этот удар категорически запрещено было употреблять в обычной жизни, лишь в боевых условиях, – невозможно было рассчитать его силу, чтобы он оказался щадящим, а не фатальным. Маркин ударил в полную силу, вогнав кадык противника в шейные позвонки. Морячок кулем рухнул на землю, захрипел, ноги его мелко задрожали.

Один из дружков поверженного набросился на Педро. Оба драться толком не умели, а лишь бестолково размахивали кулаками. Остальные напали на Маркина. Тот двумя точными ударами вырубил этих двоих, а потом и третьего.

Педро очумело постоял несколько секунд, а потом опустился на скамью. Лицо у него было в крови. Кровь не особо была заметна на его черной коже, но она капала на его светлые брюки. Валерий дал ему носовой платок, и негр машинально начал вытирать лицо. Вокруг них собралась любопытная публика.

Трое морячков очнулись и сели на асфальте, не понимая, где они и что с ними. А четвертый лежал неподвижно. К нему подошел мужчина средних лет.

– Я врач, – коротко бросил он и склонился над лежащим. Диагноз он поставил сразу же: – Ему ничем не поможешь, он умер. как это вы его? – он укоризненно посмотрел на Маркина.

– Случайно, – ответил Валерий.

– Надо вызвать милицию, – предложил кто-то из присутствующих.

– Уже пошли вызывать, – откликнулся другой.

Маркин подошел к одному из сидящих на земле моряков:

– Чего вы к негру прицепились?

– Мы из торгового флота. Ходим по всему миру, – пояснил флотский и кивнул в сторону лежащего: – А Федю один черный в Сан-Франциско сильно подставил, – пояснил он. – Прицепился к нему черный таможенник, уж не знаю по какому поводу, Федя назвал его ниггером, а тот его сдал в полицию. У них такая толерантность. Первый раз там это словечко услышал. Три дня его в полицейском участке мурыжили – хорошо, что корабль был все это время на погрузке, а то бы без него ушли. С тех пор Феде запрещен выезд за границу. Вот он и обозлился на негров, не в первый раз к ним пристает.

– Дурак твой Федя. Мертвый дурак. – Маркин сплюнул и отошел в сторону.

То, что он убил этого придурка, его морально не нагружало – мало ли он в своей боевой практике людей убил.

Вскоре появилась милицейская «канарейка» – заехала прямо на территорию парка. Из нее вышли трое милиционеров: старлей, в фуражке со сдвинутым на переносицу козырьком, и два сержанта.

– Старший лейтенант Сабуров. Московский уголовный розыск, – представился милиционер и, раздвинув любопытствующих граждан, подошел к мертвецу.

– У него смят кадык и раздроблены шейные позвонки, – пояснил мужчина, назвавшийся врачом. – С такими травмами не выживают.

– Кто его так? – спросил милиционер.

– Я, – признался Маркин.

Сабуров посмотрел на него оценивающим взглядом и задал вопрос:

– По какому поводу драка?

Старлей выглядел убийственно спокойным. Одним трупом больше на его совести, одним меньше, не важно.

– Вот этот, – Маркин указал на бездыханное тело, – напал на товарища из Анголы, ударил его, а потом его поддержали его подельники. Я вступился за негра…

– Он правду говорит, – вклинился в разговор Педро, теребя в руках окровавленный платок.

– Помолчите пока, с