Опасные добродетели - Элейн Барбьери

Когда Клэй заговорил, Джастин обернулась к нему:

— Это наилучшее место из тех, что мы видели. Вода немного спала, но неизвестно, как долго не будет дождя, поэтому надо переправляться быстрее. Ты подожди здесь с повозкой, а я верхом проверю переправу.

— Течение кажется очень сильным. Может быть, лучше…

Встретившись со взглядом мужа, Джастин умолкла. Ее светлые волосы развевались на ветру, глаза выражали крайнее беспокойство и любовь, их обрамляли темные круги, и выглядела она очень усталой, но Клэю казалось, что она никогда не была такой красивой, как в этот момент.

— Джастин… дорогая… — Клэй обнял жену и привлек ее к себе. — Мы должны переправиться через реку. Не беспокойся. Наш мерин Большой Блю — неплохой пловец, и, я думаю, он справится. Если возникнет опасность, мы повернем назад.

Джастин теснее прижалась к мужу:

— Если бы девочки не были так больны, я ни за что бы не согласилась переправляться, несмотря на все твои слова.

— Если бы девочки не заболели, я бы тоже остался на берегу. — Клэй ободряюще улыбнулся: — Не волнуйся, дорогая.

Отпустив жену, Клэй вскочил в седло и направился к реке. Большой Блю неожиданно задержался перед водой. Его огромное тело охватила нервная дрожь, прежде чем он двинулся вперед. Клэй пришпорил жеребца. Он чувствовал нарастающий страх мерина: тот, вздрагивая и фыркая, старался продвигаться вперед, погрузившись в воду до середины груди. Беспокойство животного передалось Клэю, и он затаил дыхание. Однако спустя несколько минут, выбравшись на песчаную почву на противоположном берегу, Клэй повернулся и радостно помахал рукой Джастин. Та улыбнулась и взмахнула в ответ рукой. Настроение Клэя поднялось: он одолел реку и преодолеет все прочие трудности, он приведет жену и дочерей к новой жизни, где навсегда исчезнут невзгоды, которые им пришлось пережить! Жизнь снова будет прекрасной!

Клэй слегка подтолкнул Большого Блю и снова вошел в воду.

Джастин взглянула на мужа, когда тот сел рядом с ней в повозке и передал ей поводья. Она знала, что он волновался не меньше ее.

— Помни, когда войдешь в реку, старайся, чтобы упряжка все время двигалась. Я буду впереди направлять тебя. На середине течение сильнее, но никаких проблем не будет, потому что я поведу лошадей.

Джастин кивнула. Ее муж рисковал жизнью ради нее и дочерей, когда вошел в реку несколько минут назад. Большего доказательства его любви не существовало. Он не стал бы переправляться, если бы им грозила опасность.

В ответе Джастин прозвучала решимость:

— Не беспокойся. Я не позволю им остановиться.

Клэй почувствовал гордость, любовь и необычайное уважение к жене за ее храбрость. Когда он заговорил, голос его сделался хриплым от волнения.

— Я люблю тебя, Джастин Бейтс Бьюкенен. Ты знаешь об этом?

Не дожидаясь ответа, он крепко поцеловал ее в губы, затем спустился на землю и подошел к задней части повозки.

— Онести… ты слышишь меня, моя сладкая?

Девочка с трудом открыла глаза и увидела лицо отца. Папа улыбался. Он всегда улыбался ей.

— Папа?

Прохладная рука погладила ее по щеке.

— Тише, не разговаривай, — прошептал Клэй. — Только слушай. Мама и я хотим переправить фургон через реку. Это будет тяжелый путь, поэтому, если твои сестренки испугаются, успокой их.

— А мама…

— Она будет управлять повозкой и не сможет сидеть с вами. Ты старшая и поэтому должна позаботиться о сестренках. Могу я положиться на тебя, милая?

— Да, папа.

Отец поцеловал дочку в щеку. Его волосы коснулись ее лица. Это было холодное прикосновение, несмотря на их огненный цвет. Ей очень нравилась окраска волос отца. Она много раз говорила ему о своем желании иметь такие же волосы, но он отвечал, что она нравится ему какая есть, и добавлял, что волосы у нее черные, как сердце дьявола, а глаза голубые, как небеса. Так говаривала ее бабушка.

— Я люблю тебя, папа.

— Я тоже люблю тебя, моя милая. Позаботься о сестренках. Обещаешь?

— Обещаю.

— Я тоже, папа.

— И я.

Улыбка отца стала шире, когда он услышал голоса Пьюрити и Честити.

— Я знаю, что мои девочки любят друг друга, как и я их, — прошептал он. — Они всегда присмотрят друг за другом.

Отец по очереди поцеловал Пьюрити и Честити, однако Онести знала, что он подмигнул только ей, когда закрывал за собой брезентовые полы повозки.

— Куда уходит папа, Онести?

Девочка повернулась к Пьюрити:

— Он повезет нас через речку… к врачу.

— Это хорошо, потому что я больна.

— И я тоже.

— Давайте спать. — Онести закрыла глаза. У нее болело горло, и ей больше не хотелось говорить. Скоро она поправится. Пьюрити и Честити тоже.

Вспомнив о своем обещании, Онести снова открыла глаза и прошептала:

— Не бойтесь, слышите? Папа позаботится о нас.

Повозка двинулась вперед.

Горло Джастин пересохло, руки ее дрожали. Светлая прядь падала на лицо, мешая смотреть, на бледном лбу выступили капли пота, но она не замечала этого. Когда они достигли середины реки, Джастин почувствовала такой страх, какого никогда раньше не испытывала. Течение здесь было очень быстрым. Оно тащило повозку с нарастающей силой, и лошади начали сопротивляться. Ведущая лошадь еще не совсем восстановила силы после болезни и слабела на глазах. Казалось, противоположный берег был еще далеко…

— Не давай им останавливаться, Джастин! — Голос Клэя, ехавшего впереди упряжки верхом на Большом Блю, подбодрил ее: — Вперед, дорогая! Худшее позади. Осталось еще немного.

Джастин крепче сжала поводья, различив нотки нежности в голосе Клэя. Что с ними может случиться? Клэй никогда не подводил свою семью, не подведет и сейчас. Он скорее умрет, чем допустит это.

Лошади начали рывками продвигаться вперед, и Джастин почувствовала уверенность в себе. Клэй был прав. Миновав середину реки, женщина заметила, что течение начало ослабевать и лошадям стало легче.

Но… что это за шум?

Джастин огляделась вокруг. Приглушенный рев становился все громче и громче. Никогда прежде она не слышала ничего подобного и… В следующий момент женщина похолодела от ужаса — огромный вал воды надвигался прямо на них. При виде испуганного лица Клэя она вздрогнула. Шум стал оглушительным. Джастин бросила поводья и устремилась к задней части повозки. Ей показалось, что Клэй звал ее. Его голос звучал в ушах, когда она обняла детей. Но тут водяной вал обрушился на них и увлек в пучину, в которой потонули крики мужа и плач детей.

Золотистые солнечные лучи ярко отражались в быстрых водах реки. Они сверкали на порогах, которые блестели как драгоценные камни. Однако гармонию первородной красоты пейзажа нарушали обломки повозки, уносимые течением, израненное тело мужчины вблизи берега и хрупкое тело женщины, безжизненно плывущее вниз по реке.