Рождественские розы - Джон Кристофер

- Слишком поздно, - сказал он. - Ганс скончался сразу после полуночи.

На Луне нет ничего лишнего. Нет там и грунта, в котором можно выкопать могилу. Когда люди умирают там, их тела держат до наступления ночи. Ночью тело умершего грузят на вездеход и отвозят к какой-нибудь отдаленной расщелине в древних скалах. С восходом солнца во мху, которым покрыты скалы, оживают мельчайшие лунные насекомые. Густой тучей они оседают на трупе - и вскоре расщелина снова пуста.

Португалец вел вездеход. Луи и я сидели сзади, а между нами лежало тело старого Ганса, покрытое простыней. Мы сидели молча, в то время как вездеход, гремя металлическими гусеницами, трясся на хаотических нагромождениях гранита и застывшей лавы. Мы все думали о Гансе, которого любили, думали о том, что он уже освободился от своего вынужденного заключения в Луна-Сити, и не его смерть ввергла нас в молчание. Вокруг все было мертво, и эта окружающая нас безжизненность подавляла.

Португалец остановил вездеход на гребне возвышенности на полпути между Луна-Сити и кратером Келли. Это место использовалось как кладбище. Поверхность планеты была здесь изрезана глубокими трещинами - следами какой-то древней катастрофы. Мы закрепили маски наших костюмов и вышли из вездехода. Вдвоем с Португальцем мы вынесли старого Ганса. Опустили его осторожно в широкую и глубокую расщелину. Я повернулся, чтобы идти к вездеходу. Луи шел к нам, неся рождественскую елку. Ее ветви были покрыты каплями воды, которая моментально замерзла, повиснув сосульками. Дерево выглядело так, как будто было выставлено в центре витрины универмага. Это показалось бы хорошей мыслью там, в Луна-Сити, но здесь не подходило к окружающей обстановке.

Мы укрепили елку в скалах. Португалец прочел молитву, и мы пошли назад к вездеходу, радуясь возможности снять маски и закурить. Через передний иллюминатор было видно дерево, зеленое с белым на фоне немого черного кратера Келли. Прямо над нашими головами повисла Земля. Я ясно различал очертания Италии, но дальше к северу любимая Австрия Ганса была скрыта от нас густыми декабрьскими облаками. Мы молчали. Потругалец погасил свою сигарету и повел вездеход назад к Луна-Сити. Поставив вездеход в гараж, Португалец снова подошел к нам. Он обнял нас за плечи:

- Пойдемте, ребята. Выпьем за спасение души старого Ганса.

- Сначала медицинский осмотр, Португалец, - сказал Луи. - Мы зайдем к тебе потом. Подогрей рому.

Он ушел, и мы направились к зданию администрации. Все уже прошли комиссию, и каждого из нас уже ждал доктор. После осмотра мы сидели в приемной и ждали, пока нам выдадут наши карты. Наконец в динамике раздалось: "Майор Грейвс. Эскадра Эндерби. Карточки готовы".

Луи получил первым свою карту. Он посмотрел на большую голубую звезду первое предупреждение - и улыбнулся:

- Мы выйдем из игры в одной упряжке, Джо. Для тройки не достает еще одного партнера.

Я молчал. Я увидел свою карту, прежде чем врач дал ее мне. Я видел красную звезду на ней, а их я видел слишком много, чтобы не знать, что это значит. Это была отметка изгнания, это было начало истории, подобной той, конец которой мы засвидетельствовали у кратера Келли под дразнящим земным шаром. Я сказал:

- Это мой последний рейс, доктор. Когда мы сядем в Антверпене, я уйду со службы.

Он покачал головой:

- Я очень сожалею, майор.

- Мне все равно, мои шансы один против миллиона, доктор. Я беру всю ответственность на себя и готов оставить письменное свидетельство.

- Ничего не выйдет, майор. Вы знаете правила. Мы не можем позволить вам совершить самоубийство.

Я знал, что споры не помогут. Луи ушел. Мы все так поступали, когда кто-нибудь получал красную звезду. У меня было достаточно времени, чтобы разглядеть доктора. Он был очень молод и не выглядел счастливым. Я догадался, что ему не приходилось вручать раньше красную звезду. Я посмотрел ему в глаза, и он отвел их в сторону.

...С самой высокой точки в Луна-Сити я люблю смотреть в небесный свод. По ночам я вижу звезды и нежно светящуюся Землю. Дальше, к западу, Сириус сверкает над кратером Келли. Я смотрю так часами, и мне кажется, что я чувствую запах роз.