Хэйлстоун. Ч. 1 - Марина Тихонова

Западного залива, растворяясь в мутном потоке Медвежьей реки, которая через много сотен миль отсюда впадала в океан. Под палящим солнцем его бескрайних просторов крохотные рыбацкие лодки превращались в величественные фрегаты и каравеллы. Джеймс представлял их только по книгам и рассказам городских бродяг.

Он уже некоторое время ни о чем не думал — его мечты совершили свое обычное путешествие до финальной точки, дальше которой Джеймс никогда в своих мыслях не заходил. Появившаяся от яркого солнечного света боль в глазах заставила его отвернуться от неба.

Около ног Джеймса из потрескавшихся темно красных плит было составлено слово Миклагард. Джеймс не мог его прочитать, хотя некоторые буквы были ему знакомы. Это был древний язык, современное наречие, на котором говорил Хейлстоун и близлежащие несколько десятков деревень, имело с ним общие корни, но ключ к языку был утерян.

По длине дороги, от края леса с одной стороны до Синих гор на другом конце было выложено: все наши пути закончатся в Миклагарде.

В городе изредка возникали споры, существует ли надпись на самом деле или это всего лишь часть мифа о потерянном городе, а если существует, то зачем ее понадобилось делать в таком месте. За последние полсотни лет только Джеймсу пришло в голову забраться так высоко, но он принадлежал к большинству жителей, не интересующихся всякими небылицами.

Стая птиц с криком пронеслась в направлении Хэйлстоуна и исчезла из виду. Джеймс захотел стать одной из них и полететь над городом, вдаль, за хребет Синих гор, в страну охотников, кровь которых закипала в нем. Не смотря на то, что он лишь на половину принадлежал к этому народу, Джеймс всегда чувствовал себя его частью. Черные прямые волосы, кожа темнее, чем у соседских мальчишек, только светлые серые глаза выдавали в нем жителя долины.

Ветер сменил направление и погнал облака в другую сторону, отчего, наверное, некоторые из них потемнели, и в воздухе запахло дождем.

Внизу, утопая в зелени, лежал Хэйлстоун, разрезанный на части сотнями каналов, увенчанный аккуратными кирпичными трубами и причудливыми флюгерами, сшитый бесчисленными мостиками с коваными перилами.

От фонтана на центральной площади во все стороны разбегались узкие улочки. Самая длинная Дубовая улица проходила через весь город и заканчивалась в дубовой роще, от которой и получила свое название. Старики утверждали, что количество деревьев, посаженных вокруг Хэйлстоуна, соответствовало числу погибших в пути из далекой страны воинов, оставшиеся в живых и основали город. Поговаривали даже, что останки первых поселенцев захоронили в самом сердце плотины, и они до сих пор защищают Хэйлстоун от бед. Ну еще много чего рассказывают по ночам, когда не спится. А между тем половина деревьев в роще была поражена омелой, и разрастающейся торговле вековые дубы мешали — на ближайшем городском собрании было решено подробно обсудить эту проблему.

За Хэйлстоуном простирались поля и пастбища. Невысокие Синие горы и лес отделяли долину от страны охотников. Для Джеймса там была земля героев, богатая приключениями и опасностями. Сколько всего он уже преодолел в своем воображении! Так хочется иногда прожить чужую жизнь, стать обязательно кем-то другим, не зная даже самого себя, и уж тем более не представляя какого это, быть тем другим.

Проскользнувшая над городом огромная тень заставила Джеймса очнуться. Он не успел ее рассмотреть, но ему показалось, что это была тень дракона. Ладони его похолодели, страшно и радостно было поверить, что он увидел легендарного Белого дракона. Конечно не самого дракона, а только тень, похожую на… Пожалуй, лучше будет об этом никому не рассказывать.

Предания обитателей долины Джеймс знал довольно смутно, но в потусторонних силах народа охотников он ориентировался прекрасно.

Белый дракон, согласно поверью, символизировал победу над врагами, бессмертие и власть. Считалось, что самые сильные и непобедимые воины избранники самого Белого дракона.

Джеймс поднял голову и увидел, как два всадника ведут ожесточенный бой, один упал, поверженный в грудь, и все превратилось в серую облачную массу. Заморосил мелкий дождь.

«Надеюсь, он успеет ему помочь» — подумал Джеймс и поспешил спуститься в город.

Никто не видел Белого дракона, считалось, после встречи с ним человек обязательно умрет. Но Джеймс знал: что нельзя увидеть ясно, то можно уловить боковым зрением. Его мать всегда говорила: будь осторожен, краем глаза мы можем видеть другой мир.

***

Как известно, самое темное время ночью перед рассветом. Именно в эти часы чаще всего снятся кошмары, и нападает необъяснимый страх.

Немногим меньше полусотни всадников и пеших смешались среди лесной чащи. Различить враждующие стороны можно было только потому, что меньшая часть из них бросалась в бой как обезумевшая, с истошными криками и воплями, а другая безмолвно рубила и резала, не зная усталости. Лесная подстилка щедро пропиталась человеческой и лошадиной кровью, в ночном сумраке больше похожей на грязь.

Всадник на единственном белом коне, резко выделявшемся из темноты, уже несколько минут отбивался от противника, меньшего по росту и телосложению. Словно законы природы утратили здесь свою силу.

Через некоторое время враг оказался убит, и взору всадника открылась ужасающая картина: десятка два его воинов вопреки всему пытались наступать и падали мертвые один за другим, их крики, как и жизни, поглощала тьма. Но если кто-то уцелеет, то навсегда утратит имя кемéра — страх всегда будет у них на пути.

Белый конь, взмыленный и окровавленный, помчался в самое сердце боя, пытаясь отрезать оставшихся живыми воинов и привлечь их внимание.

— Отступайте! Назад! Немедленно назад! — голос его сорвался, всадник упал вместе с лошадью и не сразу понял, что случилось.

Из обезглавленного тела коня хлестала кровь, он почувствовал ее еще теплые струйки на своих руках. Над ним нависла огромная фигура, лица было не разглядеть, слабый лунный свет скользнул по жилистой руке, сверкнул металлический браслет, затем блик спустился по лезвию меча. «Я принадлежу моему господину, жизнь и смерть моя в его руке» — первый раз всадник увидел такую надпись на браслете, хотя последнее время часто слышал о таких. Это значило одно: неизбежную смерть, но возможен был и худший конец.

— Ноэль! — преклонных лет кемер навалился всем своим грузным телом на стоявшего с обнаженным мечом врага и подмял его к земле. Мгновений хватило, чтобы Ноэль встал и приготовился защищаться. Еще один случайный лунный проблеск упал на лицо противника, общие черты которого с Ноэлем было трудно не заметить.

— Неужели ты? — Ноэль отшатнулся как от прокаженного.

— Я дам тебе время подумать. Недолго. — Острие меча скользнуло по телу всадника и наотмашь ударило старого кемера,