Ученик некроманта. Мир без боли - Александр Гуров

— Посланник Смерти… Меня ты не пощадишь. Что ж, я прожила долгую жизнь — и прожила не напрасно. Меня забирай, а малышку оставь. Ее час еще не пробил.

— Какое самопожертвование! — Человек в черном расхохотался гнусавым, противным смехом. — Вёльва, зачем миру твоя смерть? Тебе пришло видение, что Валлии лучше без тебя?

— Делай свое дело, — помрачнев, сухо сказала прорицательница.

— Как тебе угодно, — пожал плечами неизвестный и, сделав короткое, неразличимое для глаза движение, ударил Вёльву посохом по голове. Она упала, судорожно вздрогнула и больше не шелохнулась.

— Матушка! — испугано воскликнула Алиса и бросилась к ногам Видящей. — Матушка, очнитесь! Клянусь жизнью, клянусь верой в Богиню, я стану хорошей прорицательницей… только откройте глаза, Матушка…

И вдруг Симиона услышала зов, смилостивилась над своей верной послушницей и вдохнула в нее новую жизнь — повинуясь неведомой силе, Вёльва открыла глаза. Алиса, все еще плача, бросилась в объятья прорицательницы и с наивной радостью начала целовать ее холодные морщинистые щеки.

— Матушка, я так испугалась, — рыдая, причитала она. — Боялась, что вы умерли…

Вёльва не ответила. Ни единая мышца на ее бесстрастном лице не дрогнула. Она сидела, опершись на руки, смотрела перед собой, не выказывая никаких эмоций, была бледна и холодна, как оживший мертвец. Алиса отстранилась и посмотрела на наставницу. Взгляд Вёльвы угас, глаза помутнели, будто выцвели — в них не осталось жизни. Матушка двигалась, но ее сердце не билось, а душа покинула тело.

— Видишь ли, дочка, — с ухмылкой произнес убийца и сдвинул с лица капюшон, открывая изуродованное смертью и темной магией ополовиненное лицо. — Иногда, чтобы дарить и забирать жизни, не надо быть богом. Достаточно быть некромантом…

Вёльва проснулась в холодном поту. Проклятые видения! Как они утомили ее за долгую жизнь. Иногда она хотела отказаться от своего Дара: выбрать обычную, человеческую судьбу, не обремененную поиском спасения для всего мира, когда можно спокойно растить детей, обихаживать мужа, вести хозяйство и не думать о страшных пророчествах, которые во всех красках изображают гибель Валлии. Но нет… несмотря ни на что, Вёльва не представляла для себя другой судьбы, не мыслила жизни без Дара.

— Матушка? — жалобно пропищала Алиса, заглянув в комнату наставницы.

— Входи, дитя мое, — улыбнулась Вёльва и, заметив, что личико девочки хранит на себе печать страха и волнения, спросила: — Что тебя тревожит?

— Я видела сон. Плохой сон… — пряча слезы, скороговоркой прошептала Алиса и боком вошла в покои прорицательницы.

— Расскажи о нем, — приглашая ученицу сесть на кровать, попросила Вёльва. И, когда Алиса заговорила, прорицательница поняла, что видела этой ночью тот же кошмар.

— Это всего лишь сон, дитя мое, — Вёльва успокаивала Алису ложью. — Всего лишь сон.

— Но он был такой… настоящий…

— Не бойся, — мягко улыбалась прорицательница. — Тот человек, который тебе приснился, не злой. Я его знаю. И если хочешь, могу поведать его историю. Только учти: его жизнь хранит в себе много мук.

— Расскажите, Матушка, — попросила Алиса. Она так скучала по маминым сказкам, которых была лишена в храме Симионы, что ничуть не испугалась предупреждения.

— Как скажешь, дитя мое…

Казалось, ничего в выражении лица прорицательницы не изменились, взгляд ее темно-карих глаз остался таким же теплым и располагающим, но голос наполнился некоей таинственностью, разжигавшей в Алисе еще больший интерес:

— Ты видела его изуродованное лицо. Да, оно вселяет ужас и страх, если не знать о внутренней доброте мальчика, который скрывается за этой уродливой личиной. Сандро не всегда выглядел так. Он родился в Хельхейме, в небольшой деревушке у восточной границы Стигии. Рос в семье камнетеса и Видящей, которые воспитывали сына в любви и понимании. Да, его мать была Видящей, как ты и я. Но по умению предугадывать, превосходила нас обоих. Она знала обо всем, что с ней должно было приключиться, и не сделала ничего, чтобы избежать злой участи. Не стала калечить Судьбу, чем покалечила жизнь сына.

В десять лет Сандро осиротел. В их доме случился пожар и в живых остался он один. Наглотавшись дыма, претерпев страх и муки, мальчик вырвался из огня и без чувств упал у дверей. Его придавило обрушившимся, пылающим косяком. И так, медленно, по жалким крупицам теряя жизнь, он пролежал несколько минут, пока не сбежались односельчане. Помочь ему они уже не могли — слишком страшные ожоги он получил. Оставалось надеяться на чудо. И оно явилось в лице некроманта, могущественного лича по имени Арганус. Повелитель мертвых забрал мальчишку и в своих лабораториях, проделав над Сандро нечеловеческие опыты, сумел сохранить ему жизнь. Но скорее — жизнеподобие. Да, теперь он выглядит таким, каким ты увидела его во сне…

— Не останавливайтесь, Матушка, — попросила Алиса, когда пауза затянулась.

— Он стал рабом и учеником некроманта, — покорно продолжила Вёльва. — Сам стал некромантом, которых люто ненавидят все, кто имел с ними дело. Но в отличие от других немертвых, у него осталось живое, горячее сердце. Оно помогло ему выжить в царстве смерти. Не унывая, не оплакивая горькую судьбу, Сандро погрузился в учебу. Некромантию он презирал и спасение для себя, возможность избавиться от магических оков рабства, стремился получить в алхимии. Дни и ночи, ночи и дни, каждый час, каждый миг своей жизни Сандро тратил на чтение. Ученые книги, пособия, трактаты, своды — его знания росли ежеминутно, ежесекундно. Но этого ему было мало. Он жаждал большего. Искал ответы на свои вопросы и не находил их. С новым рвением погружался в работу, снова и снова перечитывал книги, выискивая в них тайный смысл. С каждым разом подходил все ближе к разгадке волновавшего его вопроса: можно ли избавиться от магических оков, которыми был скован по рукам и ногам каждый раб.

Алиса сидела молча, навострив уши, напрочь позабыв про слезы и ночные кошмары. Страх и волнение улетучились, сменившись ненасытным любопытством.

— Чем больше его унижали, чем больнее били батоги рока, чем большую жестокость проявлял Хозяин, тем усерднее Сандро работал над созданием эликсира, способного подарить ему свободу. Крепла его мечта покинуть Хельхейм и начать новую жизнь. И в своем рвении он не замечал, что с каждым днем все глубже погружается в мир мертвой науки, и сердце его неуклонно черствеет.

— Сердце, — со вздохом сказала Вёльва и надолго замолчала. — Пожалуй, именно благодаря ему, Сандро сохранил в себе человеческую сущность и сумел в густом тумане ненависти найти светлый луч чистой и искренней любви. Неожиданно нахлынувшее чувство, способное осветить мрак черных будней, вызвала в нем девушка по имени Энин. Она жила в замке Аргануса вместе с сестрой-близнецом, и ненависти в ее душе было, пожалуй, еще больше, чем в душе Сандро. Это не стало для них преградой. По крайней мере, сперва. Они быстро сдружились и утопили свою общую ненависть в новом, едва проклевывающемся чувстве.