Любовные перипетии - Агата Кристи

— Да, сэр, и сразу приказал подать ему чай в библиотеку. А когда я зашёл за подносом, велел прислать Дженнингса — это его лакей, сэр.

— Не помните, который тогда был час?

— Минут десять седьмого, сэр.

— Так, и что потом?

— Потом я передал, что было велено, Дженнингсу, сэр, и ушёл. А в семь часов захожу сюда, чтобы закрыть окна и задёрнуть портьеры, а тут уже…

— Ну-ну, об этом не надо, — поспешно прервал его полковник. — Скажите лучше, вы не касались тела? Ничего в комнате не трогали?

— Что вы, сэр! Я тут же бросился к телефону, звонить в полицию.

— Так. А что вы потом делали?

— Потом я велел Жанетте — это служанка её милости, сэр, — сообщить её милости о случившемся.

— А что, сами вы хозяйку нынче вечером вовсе не видели? — спросил полковник как бы между прочим, но чуткий слух мистера Саттертуэйта уловил в его голосе неприязнь.

— Во всяком случае, не говорил с ней. После этого страшного известия её милость не выходила больше из своей комнаты.

— Это понятно. А до того вы её видели?

Вопрос был задан, что называется, в лоб, и все заметили, что дворецкий замялся, прежде чем ответить.

— Разве что мельком, сэр… Когда она спускалась по лестнице.

— Она заходила в библиотеку?

Мистер Саттертуэйт затаил дыхание.

— Думаю… кажется, да, сэр.

— В котором часу?

Тишина сделалась почти оглушительной. «Интересно, осознаёт ли старик, как много зависит сейчас от его ответа?» — успел подумать мистер Саттертуэйт.

— Где-то в половине седьмого, сэр.

Полковник Мелроуз глубоко вздохнул.

— Спасибо, достаточно, Майлз. И пожалуйста, пришлите ко мне Дженнингса, лакея.

Лакей явился по вызову без промедления. Кошачья походка. Узкое длинное лицо. Похоже, хитроватый и скрытный тип.

«А парень-то, кажется, себе на уме, — подумал мистер Саттертуэйт. — Такой запросто укокошит хозяина — лишь бы всё было шито-крыто».

Пока лакей отвечал на вопросы полковника, мистер Саттертуэйт ловил каждое слово, но всё как будто сходилось: Дженнингс принёс хозяину мягкие кожаные тапочки, забрал спортивные ботинки и ушёл.

— Куда вы направились потом?

— Вернулся в комнату для прислуги, сэр.

— В котором часу вышли от хозяина?

— Думаю, в четверть седьмого или чуть позже, сэр.

— Где вы были в половине седьмого?

— В комнате для прислуги, сэр.

Кивком отпустив лакея, полковник Мелроуз вопросительно взглянул на Кёртиса.

— Всё правильно, сэр. Я проверял. Примерно с шести двадцати до семи он находился в комнате для прислуги.

— Значит, он отпадает, — не без сожаления произнёс Мелроуз. — Да и какой у него может быть мотив?

Все выжидающе смотрели друг на друга. Молчание было прервано стуком в дверь.

— Войдите, — отозвался полковник. На пороге стояла обмирающая от страха служанка леди Дуайтон.

— Прошу прощения, но… Её милость только что узнала о приезде господина полковника и хочет его видеть.

— Разумеется, — сказал Мелроуз. — Я немедленно иду к ней. Проводите меня.

Но тут чья-то рука отодвинула девушку в сторону, и в дверном проёме возникла совершенно иная фигура.

Всем присутствующим Лора Дуайтон показалась пришелицей из другого мира. На ней было длинное облегающее платье из тускло-голубой парчи, сшитое в средневековом стиле. Длинные золотисто-рыжие волосы расчёсаны на прямой пробор и собраны в простой узел на затылке: найдя свой стиль еще в ранней юности, леди Дуайтон никогда не стригла волос.

Одной рукой она держалась за дверной косяк, чтобы не упасть; в другой у нее была книга. «Как мадонна с полотна какого-нибудь представителя позднего Дученто», — пронеслось в голове у мистера Саттертуэйта.

Она слегка качнулась, и полковник Мелроуз тут же подскочил к ней.

— Я пришла, чтобы сообщить вам… Чтобы сообщить… — низким грудным голосом начала она.

Мистер Саттертуэйт смотрел как заворожённый. Сцена была так драматична — он даже забыл, что всё это происходит в жизни, а не на театральных подмостках.

— Не волнуйтесь, мадам, прошу вас! — заботливо поддерживая леди Дуайтон за талию, Мелроуз увлёк её в маленькую проходную комнатку, смежную с вестибюлем. Кин и Саттертуэйт последовали за ними.

Стены комнатки были задрапированы старинным выцветшим шёлком. Леди Дуайтон опустилась на низкий диванчик терракотового цвета и, закрыв глаза, бессильно откинулась на подушки. Мужчины терпеливо ждали. Наконец она открыла глаза, села прямо и тихо, еле слышно, сказала:

— Это я убила его. Вот что я пришла вам сообщить. Это я его убила.

В напряжённой тишине мистеру Саттертуэйту на миг почудилось, что сердце у него в груди перестало биться.

— Леди Дуайтон, — заговорил Мелроуз. — Вы пережили тяжёлое испытание и, видимо, ещё не вполне владеете собой. Вряд ли вы сейчас понимаете, что говорите.

«Может, одумается, пока ещё не поздно?» — подумал мистер Саттертуэйт.

— Нет, я прекрасно понимаю, что говорю. Это я застрелила своего мужа!

У двух из присутствующих в маленькой комнатке мужчин вырвалось невольное «ах», третий не проронил ни звука. Лора Дуайтон упрямо расправила плечи.

— Надеюсь, все слышали мои слова? Я спустилась в библиотеку и застрелила своего мужа. Я признаю себя виновной.

Книга, которую она все ещё держала в руке, скользнула на пол. Из неё выпал нож для разрезания страниц, в форме старинного кинжала с каменьями на рукоятке. Мистер Саттертуэйт машинально поднял его и положил на столик. «Опасная игрушка, — подумал он про себя, — таким и убить можно».

— Итак? — в голосе Лоры Дуайтон уже слышалось нетерпение. — Что вы намерены делать? Арестуете меня? Увезёте в тюрьму?

Полковник Мелроуз не сразу обрёл дар речи.

— Ваше заявление, леди Дуайтон, слишком серьёзно. Я вынужден просить вас побыть некоторое время у себя в комнате, пока я… Гм-м, пока я не отдам необходимых распоряжений.

Леди Дуайтон кивнула и поднялась с дивана. Она шагнула было к двери, когда послышался голос мистера Кина:

— Леди Дуайтон, а что вы сделали с револьвером?

На миг холодная уверенность, кажется, покинула её, она озадаченно остановилась.

— Я… уронила его на пол. Хотя нет, наверное, я выбросила его в окно… Впрочем, не помню. Да и какая разница? Я вряд ли соображала, что делаю. Теперь ведь это уже не важно, правда?

— Да, пожалуй, не важно, — не стал настаивать мистер Кин.

Во взгляде леди Дуайтон как будто промелькнула тревожная тень — но она лишь выше подняла голову и величественно удалилась. Мистер Саттертуэйт, беспокоясь, как бы она не лишилась чувств, поспешил следом. Однако, пока он семенил к двери, леди Дуайтон успела подняться до середины лестницы: от её неуверенности не осталось и следа. Перепуганная служанка всё ещё торчала за дверью.

— Позаботьтесь о своей хозяйке, — строго сказал ей мистер Саттертуэйт.

— Да, сэр, — девушка послушно двинулась за златовласой красавицей, но тут же снова обернулась. — Умоляю вас, сэр, скажите: они его подозревают?

— Кого — его? — не понял мистер Саттертуэйт.

— Дженнингса, сэр. Поверьте, сэр, он и мухи не обидит!

— Дженнингса? С чего вы взяли? Нет, конечно. Ну ступайте же, ступайте за ней!

— Да, сэр, — и девушка резво взбежала вверх по лестнице, а мистер Саттертуэйт возвратился в комнату с шёлковыми драпировками.

— Провалиться мне на этом месте, — мрачно рассуждал полковник Мелроуз. — Что-то здесь не так. Прямо как в романе каком-нибудь!

— Всё как-то ужасно не правдоподобно, — согласился мистер Саттертуэйт. — Похоже на сцену из спектакля.

Мистер Кин кивнул.

— Да, вы же большой любитель театра, верно, мистер Саттертуэйт? Вы сумеете оценить хорошую игру.

Мистер Саттертуэйт посмотрел на него очень внимательно.

В комнате повисла тишина. Где-то вдалеке послышался резкий отчётливый звук.

— Похоже на выстрел, — полковник Мелроуз поднял голову. — Наверное, сторож. Видно, и она, скорее всего, что-нибудь такое услышала, спустилась вниз посмотреть… Близко к телу подходить не решилась — вот и подумала, что…

— Мистер Делангуа, сэр!

Это был голос старого дворецкого.

— А? — Мелроуз обернулся. — Что такое?

— Пришёл мистер Делангуа, сэр, — виновато повторил дворецкий. — Просит разрешения с вами поговорить.

Мелроуз откинулся на спинку стула и хмуро сказал:

— Пригласите.

Уже через минуту Пол Делангуа стоял в дверях маленькой комнатки. Полковник оказался прав: в нём действительно было что-то от иностранца: слишком изящные жесты, слишком смуглое лицо, слишком близко посаженные глаза. В нём тоже было что-то от ренессанса — это, видимо, и сближало их с Лорой Дуайтон.

— Добрый вечер, господа.

Вошедший картинно поклонился.