Одолевая дьявола - Юлия Вакилова

Но легкую тень зарождающейся на губах улыбки резко стер внезапно прозвучавший в моей голове тихий, явно принадлежащий не мне низкий насмешливый голос, словно озвучивший мои собственные мысли: «несомненно, так оно и будет…». Я испуганно подскочила на месте, тревожно озираясь вокруг, словно это могла быть всего лишь неудачная шутка кого-то из стоящих рядом со мной людей. Но внимание восторженной толпы целиком было приковано к воинам, что неторопливо направлялись к уже ожидавшему их правителю города, сотни глаз с упоением ловили каждое их движение.

Я беспокойно оглянулась еще раз, но когда первый из всадников, что горделиво ехал чуть впереди остальных, поравнялся с нами, неведомая сила заставила меня выбросить из головы все посторонние мысли, потому как именно в этот момент мой взгляд встретился с пронзительно обжигающими черными глазами, в которых клубилась настоящая мгла. Они словно приглашали меня окунуться в бездонное море тьмы, они призывали, подчиняли. Это были глаза демона – но не такого, каким его обычно изображали в детских страшилках, а демона в обличье человека. Он заставил коня сбавить ход, и теперь в упор смотрел только на меня, и, я была готова поклясться, на губах его в этот момент играла леденящая душу улыбка.

Все звуки окружающего мира потонули в нарастающем звоне, что отозвался мелкой дрожью по моей коже, проник в каждую клеточку тела, в каждую мысль, каждую эмоцию.

Я не могла заставить себя отвести взгляд, отвернуться или же совершить любое другое движение, которое смогло бы прервать эту пугающую связь, которая с каждой секундой все глубже затягивала меня в омут его глаз.

И в этот момент я почувствовала, что больше нет сил сопротивляться приказу, что плескался в его глазах, и словно околдованная сделала небольшой шаг вперед, но сильная рука подруги удержала мою ладонь. И в тот же момент наваждение исчезло, заставив привычные звуки разом вернуться в мой маленький мир.

Моментально потеряв ко мне интерес, всадник продолжил свой путь, а я тем временем пыталась собрать разбегающиеся мысли, до глубины души благодарная за своевременную помощь ни о чем не подозревающей подруге, которая не сводила влюбленного взгляда с удаляющихся всадников.

– А он хорош собой, – ничуть не опасаясь быть услышанной объектом собственных размышлений, громко проговорила Памира.

– Кого ты имеешь в виду? – почти не вслушиваясь в ее слова, ответила я, пытаясь понять, что только что со мной произошло.

– Боже мой, Асель, ты в своем уме? Ты же видела первого всадника!

– Нет в нем ничего особенного, – упрямо возразила я, покрываясь холодным потом при воспоминании о его страшных черных глазах, накрепко запечатлевшихся в моей памяти.

Я оглянулась, пытаясь понять, только ли меня одной он вызвал такую странную реакцию, но восторженный шепот не оставлял сомнений в том, что толпа была единодушна с Памирой.

Внезапно на меня накатила невыносимая усталость; казалось, вся тяжесть неба резко обрушилась на мои плечи, заставляя клониться к земле под их неимоверной тяжестью. Я почувствовала, как образ подруги, стоящей передо мной, начинает расплываться перед глазами… Еще секунда, и я, наверное, упала, если бы не Памира – сегодня она определенно играла роль моего ангела-хранителя. Заботливо подхватив, она встревожено оглядела меня с ног до головы, пытаясь понять, что со мной такое.

Если бы только я сама могла это знать!

Не помню, как я оказалась дома – наверное, благодаря все той же Памире, которая в эту минуту хлопотала вокруг меня, пытаясь привести в чувство. Постепенно странное оцепенение отпускало, словно тени страшного сна, прогоняемые ярким солнечным светом. Я уже могла вспоминать произошедшее без очередной вспышки ужаса, и даже начала сомневаться – а не привиделось ли мне все это? Быть может, столь долго находясь на дневном солнце, я могла спутать реальность с очередным плодом воображения?.. В пользу этого говорило и то, что окружающая меня толпа восхищенно не сводила глаз с прибывших воинов.

Сквозь деревянные ставни узенького окна на кухню пробивались красноватые солнечные лучи, предвестники сумерек. В прощальном жесте они танцевали на дощатом полу, предчувствуя, что совсем скоро тяжелые грозовые тучи, окончательно запрячут солнце в своих пышных серых боках. Как раз в тот момент, когда я окончательно пришла в себя, мелкими глотками потягивая еще теплое молоко, успокоенная размеренной болтовней подруги, наше уединение было нарушено неожиданно спустившейся со второго этажа тетушкой.

– Что здесь происходит? – как обычно, размеренным, лишенным всяческих эмоций голосом промолвила она – словно мы находились не у себя дома, а, самое меньшее, на королевском приеме!

Я не успела придумать что-либо правдоподобное в ответ, как Памира весело прощебетала:

– Нет причин для волнения, Асель просто слишком переволновалась сегодня. Да и я сама до сих пор ощущаю мурашки по коже при одной только мысли об этих воинах!

– Каких воинах? – странным образом заинтересовалась обычно довольно скупая на любопытство тетушка.

– Вы не знаете? – уже предвкушая, как она сообщит новость дня неосведомленному пока еще лицу, Памира даже привстала со стула. – Сегодня утром в город прибыло войско, присланное королем Эрихом для защиты.

– А как связано прибытие войска и недомогание Аселайн? – цепкий взгляд тети медленно скользнул с Памиры на мое бледное утомленное лицо.

– Глаза. Они были абсолютно черными, – я хрипло прошептала неожиданно для самой себя, совершенно не намереваясь делиться этим с кем-либо. Но признание вылетело само собой, и я немедленно пожалела об этом, потому как по лицу тети внезапно промелькнуло совершенно чужое, хищное выражение – глаза сощурились, губы сжались в тонкую линию. Это длилось не больше секунды, но мне и этого было достаточно.

В следующее мгновение передо мной стояла хорошо знакомая мне с детства женщина. Но странного рода решительность так и не покинула ее глаз.

– Памира, – хорошо поставленным голосом она обратилась к подруге. – На сегодня ты можешь быть свободна.

– Спасибо, – нерешительно протянула девушка, насторожено поглядывая на меня, словно спрашивая, в чем причина такой внезапной перемены настроения. Я недоуменно пожала плечами, удивленная этим не меньше ее.

Едва за девушкой захлопнулась дверь, как тетушка с несвойственной ей скоростью буквально взлетела верх по лестнице, уже оттуда приказывая мне собрать все необходимое.

Несколько секунд осмысливая происходящее, я ринулась исполнять приказ – нам не впервой было и раньше в спешке покидать прежние дома, и никогда тетя не считала нужным объяснять мне причины. В детстве я пыталась задавать ей вопросы, пыталась понять, почему моя жизнь так разительно отличалась от жизни любой моей сверстницы – но с возрастом осознала тщетность этих попыток.

Управившись буквально за час, я стащила вниз небольшой сундук с книгами – единственное мое сокровище. Но тетя, бесцеремонно откинув тяжелую крышку, достала всего пару вещей, которые сложила в небольшую холщовую сумку, лежащую у ее ног.

Я не успела промолвить и слова, как она, накидывая заранее приготовленный теплый плащ мне на плечи, вытолкнула из дома, направляясь к конюшне.

Нависшие над головой тяжелые непомерно раздувшиеся тучи казалось, только и ждали подходящего момента, чтобы обрушить на землю запасы воды.

Мы безостановочно скакали прочь из города; мышцы предательски ломило от напряжения, ослабевшие руки вцепились в поводья как в единственную опору. Казалось, если лошадь подо мной сейчас резко замедлит ход, то я просто не смогу удержаться в седле. Но тетя была непреклонна. Она позволила нам замедлиться, только когда я буквально взмолилась о пощаде.

Остановившись на самой вершине холма, с которого открывался прекрасный обзор на покинутый нами город, я с трудом сползла с взмыленной лошади, без сил опускаясь прямо на холодную землю. Сильный ветер трепал выбившиеся из-под капюшона пряди, но мне было все равно: единственное, чего мне сейчас хотелось, так это лечь прямо здесь и умереть. Чтобы не нужно было вновь вставать и садиться в опостылевшее седло, чтобы не мчаться навстречу неизвестности, не имея никаких представлений, что ожидает меня впереди; чтобы не видеть невозмутимое лицо женщины, которая за столько времени так и не смогла заменить мне семью, чтобы…

Мои внутренние размышления внезапно прервал едва доносящийся сквозь сильные порывы ветра звон колоколов нашей небольшой уютной церкви. Но сейчас он не возвещал начало вечерней службы или свадьбы – напротив, в сбивчивом, совершенно не мелодичном звоне звучала тревога. Опасность!

Я с трудом приподнялась, стараясь разглядеть в опустившихся на землю сумерках очертания города.