Я тебя (ненавижу) хочу (СИ) - Ридель Ада

Это не в его стиле.

Он хочет — и берёт.

— Совершенно не она.

— Ладно, — пытаюсь соскользнуть с этой темы. Неприятно. — Я не буду лезть в твои отношения, но… Почему сейчас рядом с тобой сижу я? А не та девушка. Или твой брат. Каждый год. Ты не из тех парней, что мнётся на месте. Ты берёшь. Не спрашивая.

Мне обидно.

Меня используют. Мной играют.

— Так я это и делаю, — хмыкаю.

И опять этот диалог ни к чему не приводит.

И когда нависает угнетающая тишина, Эмиль чуть привстает. Одним ползком оказывается возле меня. И я думаю, что он вот-вот остановится, но нет.

4

Он хватает меня за плечи и ведёт вбок. Опускает на пол. Нависает надо мной, всё ещё держа мои руки. Перешагивает через меня, берёт мои колени в клетку.

А я начинаю тяжело дышать.

От его присутствия.

От его запаха.

От того, что он рядом.

И сейчас досконально изучает моё лицо. Полыхающим взглядом скользит по лбу. Глазам, ресницам, щекам, губам… На них особенно заостряет внимание.

— Что на тебя нашло, Эмиль?

Сердце где-то уже в пятках.

Руки трясутся!

Вместо ответа, он наклоняется. Я задерживаю дыхание. Внутренности все щиплют и горят.

И разгораются сильнее, когда в следующую секунду между нашими губами остаётся какой-то сантиметр.

— Что, если та девушка, которая мне нравится, это — ты, Влада?

Я понимаю, что он пытается пошутить. Но шутка не удалась. Потому что он ранит одними этими простыми, но жестокими словами.

— Это отвратительный прикол, Эмиль, — потому что он бьёт по моим чувствам. — Ты опять надо мной издеваешься. Тебе как будто нравится!

— Соглашусь, — кивает довольно. — Нравится.

— Поэтому я даже не представляю, что та девушка — это я. И думаю… Это место её, а не моё. С тобой. Сейчас. Вот поэтому и иди к ней!

Я жёстко впиваюсь ладонями в его плечи. Пытаюсь оттолкнуть от себя. А он как металл. Как сталь. Несгибаемая. Твёрдая.

— Пусти, — пока отвечаю сдержанно. Но уже готова расплакаться от несправедливости. — Иначе я начну кричать.

— Тебе никто не поможет, — заявляет так уверенно, что я не успеваю и ответить. Но не из-за его тона, а движений.

Эмиль неожиданно резко прикасается своими губами к моим. Нападает так, словно я — его враг. Поэтому я чувствую боль. Сладкую, тянущуюся, но такую приятную в этот момент. Он — как убийца. Убивает одними движениями. Своим темпом, который он позволяет себе увеличить.

Я хочу его оттолкнуть.

Это нужно сделать.

Но почему вместо этого я целую его в ответ? Позволяю ему проникнуть языком в мой рот? Почувствовать на вкус?

Подстраиваюсь под него? Отдаюсь? И совершенно не сопротивляюсь?

Только ощущаю на своих губах вкус ментола и мяты. Он любит жвачку. Жуёт её постоянно. И вот сейчас я чувствую Эмиля на вкус. И он ему идеально подходит.

Запах кружит голову, а тепло, исходящее от него дурит сильнее. Он для меня… Как волна эмоций, что сносит на своём пути всё, что видит.

А я дурочка.

Потому что вру сама себе.

Отрицаю, что он мне нравится.

И надо было сказать ему раньше, но я не могу. Стоят какие-то барьеры. Я ему не нужна.

Но сейчас, когда он целует меня ТАК, что даже в лежачем состоянии трясутся коленки… Мне становится плохо.

Я неосознанно обвиваю его шею руками. Притягиваю к себе.

Ладно, сегодня можно.

Углубляю поцелуй. Хотя совершенно не умею этого делать!

И он отрывается, когда я начинаю активничать.

— Ты отвратительно целуешься, — резюмирует. А я распахиваю губы в немом шоке, но он не даёт мне расслабиться. — Будем учить.

И тут же вбивается своими губами в мои. Не жалеет, нападает как тайфун. Его руки нетерпеливо скользят по телу. Забираются под розовую хлопковую майку и ведут вверх.

Я понимаю, что он хочет сделать.

Он парень, в конце концов.

И мне его надо оттолкнуть, но я не могу. Мне плохо. Меня ведёт. Только с ним.

Кажется, я никогда не смогу разлюбить Эмиля. Он навсегда въелся в моё сердце. В мою кожу.

Потому что только ему я позволю сделать это.

Накрыть ладонью грудь. Сильно сжать её.

Соски тут же твердеют. Становятся острыми. Они словно болят! Но трутся о грубую кожу.

И с чего всё началось?

Я не знаю как всё превратилось в то, что мы имеем сейчас.

Эмиль всегда меня презирал. Не понимаю почему. Считал меня мелкой. Наша разница в возрасте… Пять лет.

Но этого ему было достаточно, чтобы видеть во мне слабую девчонку.

Тогда, будучи ребенком, я слишком остро реагировала на все его выпады. Колкие слова Эмиля немного травмировали меня, за что я была благодарна ему.

Однажды он назвал меня противной и некрасивой.

У меня образовалась к нему такая ненависть, что благодаря ей, я стала стремиться к идеалу. Привела себя в порядок. Чаще мыла голову, начала краситься. Модно, но не броско одевалась. Сделала причёску, и даже поставила бреккеты, чтобы выпрямить зубы.

Но он всё равно ко мне относился с пренебрежением.

И почему сейчас я позволяю ему сделать то, что происходит в следующие секунды?

Эмиль пальцами захватывает сосок.

А я мычу ему в губы, не сумев подавить это в себе.

— Не делай так, — он отстраняется на секунду. — Иначе я трахну тебя прям здесь и сейчас.

В первую нашу встречу, он проигнорировал меня.

Посчитал обычной нищенкой. Что и взбесило.

Он был из богатой семьи в отличие от моей, обычной, со средним достатком.

И не воспринял меня всерьёз. Я ему высказалась на его пренебрежительное ко мне обращение, на что он только фыркнул. Я пообещала ему, что вырасту и стану богаче, чем он.

Эмиль проигнорировал. И правильно сделал. Я сама сомневаюсь, что чего-то добьюсь.

Виделись потом ещё несколько раз.

И в одну встречу мы хорошо повздорили. Малые дети. Он хоть и старше, но вёл себе не лучше. Я кричала на него, пока он смотрел на меня равнодушно сверху вниз.

А я боялась, но подавала голос.

После этого мы редко встречались. А если и виделись, то только и делали, что грубили друг другу. Я — со всем запалом, а он… Как всегда холодно.

5

А я не знаю. Я хочу этого, но одновременно нет. Что мне делать?

— Я-я… — заикаюсь, когда дышать становится тяжело. Что он только со мной делает? — Постараюсь…

Арсанов усмехается. Трёт чувствительные соски пальцами, а я выгибаюсь.

Он окончательно прерывает поцелуй. Спускается мокрыми губами по моему подбородку, к шее.

— Эмиль, что ты… — я стараюсь не задохнуться. Но парень сжимает чувствительную горошинку. Оттягивает её и заставляет меня почувствовать ранее неизвестную приятную боль.

Спускается поцелуями вниз. Оставляет смущающие засосы на шее. А вторая, свободная рука… Обводит бедро. Слегка его сжимает. Цепляется за краешек спальных шортиков.

А я сглатываю.

— Эмиль, я… — пытаюсь сказать ему, что всё это для меня — в новинку. Мне страшно. Я не готова.

Но не успеваю.

— Я знаю, — ладонь отрывается от груди. И пока Арсанов выпрямляется и параллельно задирает майку, говорит: — Я всё знаю о тебе, мелочь. Когда ты впервые поцеловалась и даже твоего первого парня.

— У меня его не было… — пытаюсь спустить с небес на землю. Или убедить себя, что всё не так страшно.

— Я в курсе, — отзывается. Опускается, припадает губами к плоскому животу. И именно сейчас я начинаю его стесняться.

Он ведь… Языком до меня дотрагивается.

Ведёт вниз, к краешку шортиков, которые уже медленно спускаются вниз.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — слегка выгибаюсь, но не могу ему противостоять. Только закусываю указательный палец между зубов.

— Тебе же уже есть восемнадцать, — он считает по-другому. И целует меня. Там, внизу живота. Где ещё немного и … Он дотронется своими губами низа.

Шортики окончательно опускаются по бёдрам, и я свожу ноги вместе.

— Есть, да, но…

— Не бойся, — утешает. — Я не сделаю тебе больно.