маленькое летнее приключение - Анна Этери

- Люциль Брунфельзия Вездесущая, специалист по пирожкам, булочкам и остальной стряпнине. Непревзойденный оратор, философ и стратег в области кухни и домашнего хозяйства в совокупности. А также…

- Нет, тетушка, только не при детях, - застонал Анемон, и похоже чуть не лишился чувств.

- Так вот… - продолжала Люциль.

- Тетушка! - возопил Торми, не контролируя себя. - А я думал…

Все взгляды неожиданно устремились на него.

Явление 2 Трое в переулке

Тея противненько хихикала каждый раз, когда ее взгляд так или иначе падал на Торми, он прямо-таки спотыкался на бедном мальчике.

Истеребив восьмую бумажную салфетку, Торми молча страдал, и причин тому, помимо вышеописанной, было несколько. Во-первых, предательство Хамелеона… его постыдное бегство из дома, едва на горизонте забрезжила тетушка Анемона и перспектива быть ею облапанным. А ведь ничто в мире так не умиротворяло, как беседа один на один с котом. В Торми все клокотало от нестерпимого желания выговориться. (И ради чего он столь трепетно нес ему молоко?) Во-вторых, дома не было даже Лайнерии, само присутствие которой успокаивало, не говоря уже о прекрасной возможности выговориться ей. И, в-третьих, тетушка Анемона, похоже, не собиралась съезжать в ближайшее время, что само по себе являлось трагедией века. Мало того, что она с самого начала невзлюбила Торми, так у нее еще и имелись какие-то виды на него, в частности речь шла о воспитательной работе. По ее словам Торми был чересчур своеволен и ретив, как необъезженный конь. "Откуда она это взяла? Я ей и двух слов не сказал!" Какое-то время утешало одно - тетушкины кулинарные таланты, о коих она вскользь упомянула. Их наличие запало в сердце и грело душу. Таланты, которые разбили сердце и растоптали душу, едва она выудила из чемоданчика привезенный издалека гостинец и велела каждому из присутствующих немедленно угоститься. Дубовые пирожки со слов тетушки были с яблоками, но Торми не знал точно, ибо ему так и не удалось добраться до заветной начинки. Хотя он особо и не пытался. Он как-то не любил грызть камни, но должен был прикончить каким-то поистине непостижимым образом пирожок.

Тея ухмыльнулась, подцепив с праздничного стола маринованный гриб. Свой пирожок она уже успела заныкать, но сделала это так незаметно, что почти ни у кого не осталось сомнений, что она его съела. Почти ни у кого. Ах, если бы не эта ее улыбочка, Торми наверняка бы вызнал правду. Но девушку продолжало веселить то невысказанное мальчиком предположение. "Как будто она подумала по-другому?"

- Так я и говорю, что нужно заняться переустройством сада, - вещала без умолка тетушка Люциль, без конца жестикулируя вилкой. - А также некоторые изменения необходимы и на кухне. Позволь тебе заметить…

Торми соскользнул со стула и по-тихому направился к двери, пока тетушка Люциль убеждала Анемона, что без подставки для чайника он не должен видеть смысла своего существования. Сенсей кивал, но энтузиазма в нем наблюдалось мало, если он, вообще, присутствовал. В какой-то мере Торми ему сочувствовал, но больше всего ему было жаль себя. Почему он должен страдать из-за родственников Анемона? Не хватало ему одного магистра Тараканиана с извечными причудами… Впрочем, мальчик припомнил, что дядюшка учителя сейчас в бегах и вряд ли в ближайшее время явится домой. Лайнерия каждый день писала Анемону, что миссия провалена, а ведь именно ей сенсей поручил возвращение блудного старикашки. Не ясно чего опасался сам учитель, поставив такую задачу перед Лайн, то ли что Тараканиан вдали от дома влипнет в еще большие неприятности, то ли что невинные горожане соседнего города Каланхоэ, где магистр обретался в последнее время, влипнут вместо него или благодаря ему. Во всяком случае, Торми лелеял несбыточную надежду, что Лайнерия вернется как можно раньше, а дядюшка… дедушка Тараканиан, по возможности не вернется совсем. Мальчик даже хотел отослать письмо, где бы описывалась угрожающая для магистра обстановка в Феланде, но понял, что не знает куда писать. А между тем, видеть, как Анемон хмурится каждый раз, как получает от Лайн послание, являлось неким приятным началом дня.

В лицо Торми дунул теплый ветер, едва он очутился за порогом дома. Сколько он ни пытался придумать для себя хорошего довода тому, как не плохо, что тетушка Люциль отгостит с ним под одной крышей энное количество времени - не смог. Немного успокаивало то, что учителю придется еще хуже, но опять же угнетала мысль, что, будучи не в духе, он обязательно отыграется на своем ученичке!

Торми от досады пнул осколок от разбитого и до сих пор не убранного цветочного горшка, и тот, просвистев, скрылся в анемонах. Послышалось надсадное мяуканье, и из цветов на серые плиты дорожки выкатился белый ком. Мальчик опешил и отступил на шаг, подняв руки для самозащиты, но вскоре разглядел в появившемся нечто своего милого котика, белоснежная шерстка которого в данную единицу времени стояла дыбом, а глаза метали молнии. "Вот во что превратило бедную зверушку присутствие тетушки!" Хотя, скорее всего в это превратил его метко запущенный осколок. Да кто бы знал, что он скрывается в анемонах?! Сгодится ли для кота такое оправдание?

Шерсть Хамелеона все еще стояла дыбом.

- Хамелеончик, - заговорил Торми ласково и нежно, как только умел. - Хамелеончик…

- Проклятое Хамло! - сквозь стиснутые зубы зло выругался мальчик, прижимаясь спиной к забору, приблизительно в одной тысячи шагах от дома.

Кот и раньше был крайне обидчив и чуть что выпускал коготь, теперь же этот белый пуфик сделался совершенно невыносим! И где, скажите, тут справедливость, если родной кот?!… Торми тяжело вздохнул и поплелся прочь, держась за пострадавший бок, куда пушистая сволочь впилась так немилосердно.

Он шел не глядя и не думая куда идет. Его терзали самые мрачные мысли о будущем. В душу заползал доселе неизведанный страх, и имя ему было вполне определенное - тетушка Люциль. Как избавиться от ее присутствия?

Белые пушистые тучки вновь играючи пронеслись мимо, не пролившись ни единой каплей дождя, и солнце припекло снова. Торми не заметил, как покинул площадь, залитую ярким солнечным светом, и свернул в темный переулок. Здесь начиналось прибежище воров, разбойников и убийц, головорезов всех мастей и фасонов, самых отъявленных мерзавцев Феланды и ее окрестностей. Жуткое местечко во всех смыслах и отношениях. Но помимо того, что тут было можно запросто умереть или, что немного лучше, быть обобранным до нитки, здесь также существовала возможность найти все, что душе угодно, начиная от предметов быта и оружия, и кончая всевозможными удовольствиями, которыми по молодости лет Торми еще не интересовался. Единственное чего здесь днем с огнем не сыщешь - это моральных ценностей (ворам и убийцам сие не к лицу), и от того темная часть Феланды, прозванная так не зря, была очень опасна.