Покайся, Арлекин! - Харлан Эллисон

А в другой части того же города, где занимался своими проделками Арлекин, произошло событие, не связанное, собственно говоря, с описываемым здесь, не считая того, что оно демонстрирует значение и всемогущество Временщика. Человек по имени Маршалл Делаханти получил из ведомства Временщика извещение о том, что его выключают. Его жена приняла официально выглядящий конверт из рук курьера в серой униформе с традиционным «ликом скорби», заученно распластанным по физиономии. Она знала, что это, не распечатывая конверт. В те дни такие весточки узнавались всеми мгновенно. Со спертым дыханием, держа конверт, словно одежду прокаженного, она взмолилась, чтобы это было не ей. Пусть это будет Марш, думалось ей, или кто-нибудь из детей, но только не я, прошу тебя, Боже, только не я. И она вскрыла конверт, и это было Маршу, и она одновременно ужаснулась и почувствовала облегчение. Кто-то, идущий рядом в цепи, принял пулю. «Маршалл, — завизжала она, — Маршалл! Это конец! Маршалл! О, Боже мой, Маршалл, что же делать, что делать, Маршалл, о, бог ты мой, Маршалл…», и вся ночь в их доме была пропитана страхом и звуками рвущейся бумаги, и смрад психоза поднимался к дымоходу, и ничего, ну совсем ничего уже нельзя было поделать.

Маршалл Делаханти попробовал бежать. И рано утречком, когда подошло время выключения, он был глубоко в лесу, в двухстах милях от дома, а в оффисе Временщика стерли его кардиоплату, и Маршалл Делаханти опрокинулся на бегу, сердце остановилось, и кровь замедлила свое движение к мозгу и застыла, и он умер, вот и все. Один индикатор погас в его бывшем секторе в конторе Хранителя Времени, извещение, что ячейка свободна, было введено в соответствующий банк данных, а имя Жоржетты Делаханти было внесено в списки нуждающихся в пособии, пока она снова не выйдет замуж. Вот и все с этой сноской, она для этого и приводилась, Вы уж не сомневайтесь, так как та же процедура ждет и Арлекина, если Временщик дознается-таки о его истинном имени. Это не так забавно, уверяю вас.

Торговый уровень города заполнился выряженными по расписанию четверга покупателями. Женщины в канареечно-желтых хитонах и мужчины в псевдотирольском облачении из искусственной кожи зеленовато-желтого оттенка, облегающем фигуру, и брюках галифе.

Арлекин появился на громадной, все еще строящейся раковине Рационального Торгового Центра, поднес свою дудку к растянутым в глупой ухмылке нарисованным губам, и все остановились, тыкали в небо пальцами и глазели, а он поливал их сверху бранью:

— Ну почему вы позволяете им командовать собой? Почему позволяете торопить и дергать себя, суетитесь, как муравьи или личинки? Не спешите! Расслабьтесь немного! Наслаждайтесь ветром, солнечным светом! Пусть жизнь несет вас своим плавным течением! Не будьте рабами времени. До смерти еще чертовски далеко, потихоньку, не спеша… долой Временщика!

Что за придурок, подумало большинство покупателей? И кто, хотел бы я знать, этот чудак… ох, ах, я же опоздаю, нужно бежать…

Строительная бригада торгового центра получила приказ из Ведомства Хранителя Времени срочно принять все меры к задержанию опаснейшего преступника Арлекина, находящегося на незавершенной конструкции. Посоветовавшись, бригада ответила отказом, мотивируя его тем, что они выбьются из графика монтажных работ, но Временщик потянул за нужные нити правительственной паутины, и уже из их Ведомства рабочим было приказано остановить работы и схватить этого недоумка с дудкой на верхнем ярусе строения. И тогда дюжина дюжих строителей взобралась на свои монтажные платформы, включила антигравитарные устройства и стала подниматься к Арлекину. После непродолжительной схватки на голову разгромленная группа захвата, в которой, несмотря на заботу Арлекина о собственной безопасности, никто серьезно не пострадал, отошла на исходные рубежи, чтобы перестроить и сплотить ряды и выработать тактику нового наступления, но было уже поздно. Он испарился. Тем не менее это собрало огромнейшую толпу и закупочный цикл оказался отброшенным на часы, просто на часы. А так как стали отставать закупочные возможности системы, то были приняты срочные меры по ускорению цикла в оставшееся время дня, но он все равно свернулся гармошкой, а потом рванул вперед, и они продали слишком много плавающих клапанов, но явно недостаточно тесемок, что означало, что рацион потребления выведен из равновесия, а для магазинов это означало нехватку скоропортящегося продукта. Трах-Бах-О, и пришлось срочно организовывать доставку десятков контейнеров в магазины, куда раньше отправляли лишь один по трех- и четырехчасовому циклу. Графики поставок были сорваны. Транспоставки отменялись, и в конце концов это почувствовала на себе даже аэроскейтная отрасль.

«Не вздумайте возвращаться, пока он не будет у вас в руках!» — сказал Временщик, сказал опасно, тихо и проникновенно.

Они использовали собак. Брали пробы. Пробовали метод исчисления кардиоплат. Использовали стукачей. Подкуп. Метод радиоактивной маркировки. Они использовали унижение. Оскорбление. Пытали. Сажали подсадных уток. Задействовали полицию. Использовали систему розыска и поимки. Рассылали угрозы. Запугивали. Пробовали систему улучшенных побудительных стимулов. Использовали частных сыщиков. Психопатию. Обман. Вероломство. Они привлекли Раола Митгонга, но он что-то не особо помог. Использовали прикладную физику. Дактилоскопию. Психотропные средства. Криминалистику.

И взяли его, наконец, черт возьми.

Имя его было Эверетт С. Марм, и не стоило бы пачкать об него руки, да только он был человек без всякого чувства времени.

— Покайся, Арлекии! — сказал Временщик.

— Заткнись, скотина! — ответил Арлекин, презрительно усмехнувшись.

— Ты опоздал на целых 63 года, 5 месяцев, 3 недели, 2 дня, 12 часов, 41 минуту, 59, 36111 секунды. Ты уже использовал все, что тебе отпущено, и даже более того. Я собираюсь выключить тебя.

— Тоже мне испугал. Уж лучше умереть, чем жить на одном свете с таким чудовищем, как ты.

— Это мои работа.

— В этом ты весь и есть. Ты тиран, сатрап. И у Тебя нет права управлять людьми и убивать их, если они слегка подзадержались.

— Ты не можешь приспособиться. Ты не подходишь системе.

— Вот развяжи меня, и мой кулак как раз подойдет к твой пасти.

— Ты антиконформист.

— Что-то я не слышал, чтобы это было уголовно наказуемо.

— Уже наказуемо. Нужно жить в согласии с миром вокруг тебя.

— Я ненавижу его. Это ужасный мир.

— Далеко не все так думают. Большинству людей нравится порядок.

— Ни мне, ни большинству людей, которых я знал, не нравится.

— Ну, это не совсем так. Как, ты думаешь, мы схватили тебя?

— Не интересуюсь.

— Одна девушка — Милашка Аллис — сказала нам, где тебя искать.

— Это ложь!

— Да нет, это правда. Ты выводил ее из себя. Она хотела надежности, стабильности, хотела постоянства. А тёбя я сейчас просто выключу.

— Так делай же это, хватит трепаться!

— Да нет, я тебя, пожалуй, не выключу.

— Идиот несчастный.

— Покайся, Арлекин, — сказал Временщик.

— Заткнись, скотина.

Его отправили в Ковентри! Они хорошо поработали над ним в Ковентри. Это было как раз то, что они сделали с Уинстоном Смитом в книге «1984». Никто из них, конечно, не читал этой книги, но техника-то издавна известна, вот они и сделали то же самое с Эвереттом С. Мармом, и как-то, спустя некоторое время, Арлекин появился на экранах сети коммуникаций, проказливый, с сияющими глазами и с ямочками на щеках, и было совсем не похоже, что ему промывали мозги. И он сказал, что был не прав, и что это здорово, ну просто здорово быть причастным, принадлежать, и поспевать всюду вовремя, и-эх, с ветерком… и все видели его на общественных экранах, покрывающих целые стены домов во всех районах города, и говорили себе: ну вот видишь, совсем он оказался и не придурок, и уж если система такова, как она есть, то пусть ее и дальше так, ну что тебе хорошего будет, если начнешь выступать или бороться с властями, а то и, как тут было, с Временщиком. Итак, Эверетт С. Марм был уничтожен, и это было потерей.

Но вы не сможете приготовить омлет, не разбив яиц, и в любой революции погибают люди, которые, казалось бы, и ни при чем, но они обречены на это заранее, так уж оно всегда бывает. Но если что-то изменилось хоть на малую толику, значит, игра стоит свеч. Ну, или вот вам для доходчивости:

— Э-э, простите меня, сэр, я, э-э, я не знаю… э-э, как сказать… э-э вам, но вы опоздали на три минуты, и график… э-э… немножко сдвинулся.

— Да? Хм, странно, — пробормотал Временщик из-под своей маски. — Проверьте ваши часы.

А затем, мурлыкая себе под нос: мр-р, мр-р, мр-р, вошел в свой кабинет.

Примечания

1

Хенри Дэвид Торо. «О гражданском неповиновении».