Заря - Арин

Тем временем вышедшие люди встали в два ряда, а один из них, выдвинувшись вперед, начал говорить:

— Приветствуем ищущих истину!.. — несмотря на мое состояние, при этой недлинной фразе я еле сдержала истерический смех: тот, кто уничтожает до девяти магов за месяц в последнюю очередь, стал бы приветствовать «ищущих истину». Это если думать логически…

— Сейчас каждый из вас пройдет с сопровождающим для составления личного дела, в которое будут записываться ваши успехи или наоборот неудачи. И так, начнем, например, с вас…

Дальше я не слышала. Внутри все похолодело, а глаза тупо смотрели на уходящих. Составление личного дела — одна из самых страшных проверок, никто никогда не знает, что случиться в этот раз: как станут проверять теперь. Дядю заставили выпить яду… «Поприветствовали» называется.

Меня тряхнули за руку. Это была Ната:

— Тебя долго ждать будут?

Я опомнилась и посмотрела в сторону «одинаковых» людей. Мужчина, ждущий меня, вопросительно изогнул бровь. Уняв внутреннюю дрожь, я пошла за ним. Последнее, что мне увиделось на «воздухе»: Ната уходящая с каким-то блондином в другую сторону.

Мы шли по мрачному коридору с гладкими отполированными стенами, который извивался как змея: то взлетал ступенями, то падал; то несколько раз сворачивал, то был настолько прям, что и через сто шагов виднелся путь. Проводник молчал, я тоже не стремилась к беседе, так как, сосредоточившись на окружающем мире, отовсюду ожидала ловушек.

Коридор неожиданно вышел на широкую площадку под открытым небом, обрамленную узорным бордюром с перилами, высотой доходящими мне до пояса. Мой спутник невозмутимо продолжил свой путь и, открыв дверь в стене (единственный проход отсюда кроме тоннеля), выжидающе посмотрел на меня. После всей нервотрепки (идя в темноте, боясь при этом всего и вся, не только психоз заработать можно) страха не было, и я совершенно равнодушно вошла, оказавшись в небольшой комнатке, заваленной свитками и книгами. Основной частью интерьера были стеллажи, заполненные бумагами. Единственным не захламленным уголком были два кресла и стол, на котором одиноко стояла чернильница с лежащим на подставке пером.

— Простите, что пришлось идти так долго, но иначе было нельзя, — он приглашающее кивнул на одно из сидений, а сам сел за стол. А когда же я последовала совету, достал чистый свиток, развернул и начал задавать вопросы:

— Имя. Имя семьи. Имя рода, если есть.

— Юриль Веран.

— Та-ак. Вам приходиться родственником Орнет Веран?

— Да, он мой дядя по отцовской линии.

— Хорошо. Возраст.

— Семнадцать лет.

— Болели ли вы тяжелыми болезнями?..

Было еще штук пятнадцать вопросов: о здоровье, о занятиях, даже несколько для проверки умственных способностей. Отвечая, я одновременно более подробно рассматривала помещение. Серые каменные стены, потухший камин и «личные дела» учащихся и уже отучившихся которые, не смотря на внешний хаос, на самом деле лежали аккуратными стопочками.

Когда опрос закончился, он поставил на свиток печать: изящная баночка, из которой выходил ажурный дымок.

— Ну, вот и все. Теперь я вас провожу до комнаты, в которой вы будете жить, следующие семь лет, — мужчины сказал это и принялся скручивать документ в трубочку, а я все не могла понять: что мне больше не нравиться: его равнодушный взгляд или не менее равнодушная улыбка.

Мы встали. Мой проводник (имени я его так и не узнала) снова пропустил меня вперед, поэтому на площадку я вышла первой.

Ожидая подвоха тогда, мой взгляд упустил, что та располагалась очень высоко и более того: с неё открывался великолепный вид. Бездонное лазурное небо, без единого облака горы до середины закрытые лесами, где-то внизу дома и ветер… Ветер, бьющий насквозь, принося с собой чувство такой далекой, но желанной свободы. Красивое место…

Я не удержалась и подошла к бордюру. Замок и город предстали как на ладони. Хотелось постоять тут подольше, но за спиной меня ожидал человек и я, нехотя, отвернулась от пейзажа. Оказывается, провожатый тоже смотрел на него. Только в глазах его был не восхищение или задумчивость, а какой-то нехороший прищур: как бы ожидая оттуда некую опасность. С удивлением я оглянулась… бортика не было. Нога соскользнула, и мое тело полетело вниз с нарастающей скоростью. Понимание случившегося пришло не сразу, сначала была лишь странная, какая-то пустая отрешенность; но потом вместе с осознанием произошедшего стал разрастаться ужас. Из горла вырвался крик, а руки закрыли лицо, будто надеясь закрыться от этого, как от кошмара. «Сверх-Я» работало и в другую сторону, механически собирая энергию; и вот уже готовое заклинание срывалось с мысленной нитки…

«Не используй магию…»

Слова, с любовью вбитые Орнетом прозвучали в голове как гром. Энергия тут же втянулась, и наступило просветление, будто я только что решила сложную задачу.

В этот момент чьи-то сильные руки резко оборвали мой полет и поставили меня на пол. Я была в воздухе несколько секунд, но чересчур насыщенный букет прочувствованных мной эмоций сделал свое черное дело: ноги не удержали тело на тверди, повалив на землю. Стоящий рядом мужчина невозмутимо поднял меня, перекинул через плечо и понес, судя по всему, в мою (теперь) комнату. О Духи!!! Дядя!! Вернусь, поставлю тебе памятник! Своими руками из гранита вытёсывать буду!

Этот вечер я встретила в своей комнате. А точнее проспала, ибо решила, что в сознании сойду с ума и, оказавшись на кровати, заснула мертвецким сном.

Обратно же в реальность возвратило меня не солнце (плотные темно-синие шторы не давали свету пробиться в комнату, поэтому даже ясным днем можно было спокойно лечь спать), но и сама я не проснулась. Меня вообще не будили. Меня диким криком в ухо выкинула из сна Ната: «Не спать на страже!»

Я не знаю, откуда у нее такая луженая глотка, но «драконий» вопль после почти двенадцатичасовой тишины настолько был для меня неожиданным, что спросонья дезориентировал и свалил с кровати. Оклемавшись, посмотрела с укором на Нату. Та улыбалась в тридцать два зуба, по-крокодильи, как любил говорить Орнет (знать бы еще, кто такой крокодил?).

— Не спи, Юл! Так можно и жизнь проспать или, в крайнем случае, первые уроки. Что сидишь? Я долго ждать не намерена.

— Садистка, — было единственное, что я смогла сказать. Та хмыкнула и молча ушла из комнаты, закрыв за собою дверь. Убить бы того, кто сказал, где я теперь живу! Делать было нечего. Пришлось вставать и идти умываться. Надела серое платье с передником — одежду учеников, свою разрешалось носить лишь по праздникам. Последнее было не удивительно — дядя переодевался в костюм из точно такого же материала, когда работал с разъедающими жидкостями. Да к тому же платье оказалось куда более удобным, чем традиционно принятые и не стесняло движений. Обувь — вообще песнь отдельная: полусапожки на низком каблуке нигде не жали, да и ноги не потели.