Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Рассказы - Марк Твен

Знаменитые слова Гека о том, что он скорее отправится в ад (а ведь мальчик вполне верит в существование преисподней), нежели предаст своего друга негра, — это вызов жестоким законам страны и несправедливым учениям церкви. Для миллионов читателей роман „Приключения Гекльберри Финна“ еще долго будет служить не только несравненным образцом реалистического мастерства в создании психологических портретов, но и неувядающим примером произведения, пронизанного духом преданности интересам угнетенных.

Отметим попутно: не следует думать, что усиливавшемуся проникновению Марка Твена в сферы сатиры — по мере развития его жизненного опыта — сопутствовал решительный отказ писателя от юмористики, доброй, ласковой, полной тепла. И в книге о Геке, и в более поздних произведениях Твена, в которых еще более едко высмеиваются пороки современного общества, есть немало пассажей, цель которых прежде всего порадовать читателя шуткой, веселым каламбуром. Смешные эпизоды зачастую помогают автору усиливать обличительный смысл его произведений. Вообще юмор и сатира предстают в творчестве Твена в самых различных сочетаниях, взаимно обогащаясь, приобретая — в результате взаимопроникновения — неожиданные качества, переливаясь необычайными, поражающими читателя красками.

Со времени создания книги о Геке и Джиме, вынужденных существовать в мире стяжательских интересов и устремлений, у Марка Твена все упорнее назревало ощущение, что установившийся в США порядок вещей не только совершенно неоправдан, позорен, но что — уже в силу данного обстоятельства — он не может существовать вечно. В тесной связи с этим у сатирика возник повышенный интерес к судьбам трудящихся (в том числе наемных рабочих) в современном „цивилизованном“ обществе.

Возникла тяга к сатире более суровой, уничтожающей, полной ярости, дающей синтетическое представление о социальной действительности.

Писатель стал развивать такие формы сатирической литературы, которых раньше не ведал или которым уделял мало внимания. Это и политический памфлет, насыщенный злой иронией и позволяющий на основе немногих конкретных фактов общественного бытия сделать самые мрачные выводы о современном буржуазном строе в целом. Это и аллегорическое повествование, сочетающее сатирический показ социальных уродств с пессимистическими мыслями насчет „природы“ и возможностей человека, как такового. Наконец, из-под пера писателя появляются наброски фантастических картин будущего, в основе которых лежит убеждение в беспросветности дальнейшей судьбы американского собственнического общества.

Заключительные десятилетия XIX в. были для Твена временем поистине мучительных раздумий, а заодно и нередких творческих неудач, во многом связанных с неспособностью до конца разобраться в причинах нарастающего ухудшения условий жизни народа. Но и в эти труднейшие годы писатель создал ряд значительных художественных произведений. В их числе — роман „Янки из Коннектикута при дворе короля Артура“ (1889), герой которого презирал и ненавидел феодальную тиранию, господствовавшую в далеком прошлом, священнослужителей, рыцарей, помещиков, составлявших верхушку английского общества много столетий тому назад, во времена короля Артура. Но он же в конце концов сумел понять, что и в буржуазной Америке конца XIX в. трудовому люду приходится отнюдь не сладко. В романе подчеркнуто, в частности, трагическое обстоятельство: народ становится беспомощной жертвой правящего класса, не понимая, сколь велики потенции, заложенные в нем и необходимые для отпора эксплуататорскому меньшинству. В восьмидесятых годах была написана также речь „Рыцари труда“ — новая династия». Хотя Твен мало знал о марксизме и его представления о социализме и коммунизме были во многом совершенно ошибочными, он все же гениально предугадал неизбежность прихода к власти «династии» рабочих на смену «династиям» королей и капиталистов.

Включенный в этот том рассказ «Человек, который совратил Гедлиберг» (1899) позволяет довольно ясно судить, сколь изменилось к концу жизни писателя его восприятие капиталистического общества. Антибуржуазное начало подспудно присутствовало даже в таких твеновских рассказах, как «Рассказ коммивояжера» или «Роман эскимосской девушки», где показана относительность понятия богатства, где высмеяно всяческое накопительство. Враждебные собственническим интересам настроения чувствовались не только в «Приключениях Гекльберри Финна», но и в романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». В сатирическом рассказе о городке Гедлиберге есть нечто новое. Безнравственная и антинародная сущность безудержного буржуазного стяжательства представлена здесь не в виде подтекста, не в иносказательной форме; она запечатлена даже не на примере поступков отдельного человека, отдельных лиц. Перед нами притча, смысл которой выражен резко, прояснен до конца, не оставляя места сомнениям, двойственным толкованиям, смягчающей трактовке.

Когда-то в творчестве Твена символом Америки служил городок Сент-Питерсберг — там-то и прославился Том Сойер своими приключениями. А это была Америка, еще не утратившая своей привлекательности. Как изменились Соединенные Штаты к концу века! Твен изобразил воплощением современной Америки городок Гедлиберг, в котором задают тон бесчестные, фальшивые, отвратительные дельцы. «Аристократия» Гедлиберга — сплошь мошенники и воры, которые готовы протянуть руки к любым деньгам, какими бы нечистыми способами их ни пришлось добывать. В сатире Твена теперь все больше жесткого сарказма, в его произведениях возникают беспощадно злые, неистовые интонации.

Писателю, который еще в молодости с тревогой ощутил, что его родина перестает быть страной доброжелательных фермеров, что в ней бешеными темпами растет индустрия, а заодно и жестокая власть тех, кому принадлежат все эти фабрики, заводы, банки, суждено было к концу жизни увидеть превращение США в империалистическую державу.

Марк Твен стал свидетелем захватнической войны американцев против Испании (1898), а затем и порабощения филиппинского народа. Преступления американской военщины на Филиппинских островах вынудили Твена поставить под сомнение не только моральный облик правителей страны, но и ценность всей так называемой американской цивилизации.

Открыто объявив себя антиимпериалистом, писатель создал в начале XX в. десятки произведений, в которых поработители туземных народов и милитаристы — американские, английские и прочие — изображены с ядовитой издевкой. Со всею мощью своего всепобеждающего темперамента Твен проклял ту наполненную кровью купель, из которой вышел империализм США. В его произведениях чувствуется желание истребить злодеев, недругов народа при помощи единственного доступного ему оружия — всеуничтожающего смеха. Твен писал, что подорвать ложь можно лишь при помощи смеха — ведь «перед смехом ничто не устоит».[4] И в произведениях последних лет его жизни было все больше сатирического смеха, который не дает пощады, смеха, который бьет прямо в цель. Рассказы, памфлеты, притчи, созданные Твеном в этот период, были произведениями борца, не утратившего ни остроты зрения, ни способности наносить сокрушительные удары.

Одно из самых крупных и сильных творений Твена, относящихся к концу его жизни, — повесть «Таинственный незнакомец».

Действие повести разворачивается в средневековой Австрии. Но нет никаких сомнений: писатель создал аллегорическое произведение, рассказывающее об американской современности. Трагическая деградация родины писателя запечатлена в «Таинственном незнакомце» с еще большей решительностью и настойчивостью, в еще более устрашающей форме, нежели в рассказе «Человек, который совратил Гедлиберг». Перед нами возникает мир, в котором правит сатана, мир, где именно его желания определяют ход событий, где все сущее — результат воли всемогущего и лишенного совести дьявола. А люди, каковы бы ни были их нравственные качества, жалки и ничтожны.

Такое восприятие жизни Твеном объяснялось не только личными невзгодами, которые выпали тогда на долю сатирика, — болезнями, смертью родных и денежными затруднениями. Дело было прежде всего в том, что писатель, потрясенный до глубины души злодеяниями империалистических держав, неслыханно возросшей и пагубной властью чистогана в американском обществе, а также явной неспособностью, как ему казалось, народных масс дать отпор силам зла, не мог не глядеть на мир с горестным чувством. А поскольку Твен не обладал вполне ясным представлением о ходе и смысле исторического развития, ему и начинало нередко казаться, будто бы во всем дурном повинна сама сущность человека — его убогое «естество», его извечная духовная слабость и нравственная нищета.