Сборная солянка - Александра Романовна Конюкова

ни в воде никого не было. Хоть и не умею плавать, паники во время полета с обрыва я не почувствовала. Я ощущала какую-то странную легкость и свободу от переживаний и каких-либо мыслей. Падала по ощущению долго.

Когда наконец-то упала в воду, я ничего не чувствовала. Ни холода, ни тепла, ни боли, ни недостатка кислорода, ничего.

Я просто тону. Я просто опускаюсь все ниже и ниже. Уже и не так видно лучезарное солнце, обрыв и вовсе пропал с виду. Никакие мысли так и не посетили мою голову. Я не работала ни ногами, ни руками, просто наверно не хотелось. Я к чему-то экономила свои силы.

После этого кошмара, я просто открываю глаза и не сплю до того времени, пока не зазвонит будильник. Сон – как раз единственный отрезок времени, когда мы свободны. В воде я чувствую свободу. Тогда можно ли назвать падение не умеющего плавать человека с обрыва кошмаром?

Отбросы

Отбросы. Как это фразочка пропитала мою сущность. Ею меня и моих друзей наделили наши родные, знакомы, знакомые знакомых. Они считаю глупость, что мы не используем «магию». А мы «отбросы» считаем, что глупо жертвовать своими годами, здоровьем или здоровьем совершенно чужих людей ради «упрощения» своей жизни.

В моей семье пятеро человек: родители, бабушка, я и мой брат. Но так было не всегда. Мама работает в отделении приеме крови, органов, трудно представить, что для того чтобы владеть магией там большая очередь. А бабушка тоже работала в примерной сфере, только она называлась «Вы нам годы, а мы ваши мечты». Они знают, что происходит с людьми после отдачи нескольких лет или крови, но они ни разу не пытались отговорить от этого людей. Но нас раньше было шестеро…

Отдавая многие годы свое здоровье и кровь для богатеньких, чтобы они могли себя не калечить и быть к тому же «всемогущими» мой дедушка скончался. Никто, никто из родных не попытались его остановить, чтобы он нам приносил жетоны, на возможность использовать магию в разных сферах. Когда он умер, мне было четырнадцать лет. Тогда-то я и решила, что лучшее вообще не будут использовать магию, она не облегчает нашу жизнь. И тогда я ушла из дома.

Магия не облегчает нам жизнь, она высасывает нашу энергию и душу. И без разницы кто ты. Бедный «донор», который имеет упрощенное разрешение на магию; олигарх, который может купить себе разрешение на сто лет вперед. А есть люди, которые работаю на Высших, забирают у людей для них: кровь, годы. Они считаются любимчиками и у них есть так называемые «льготы». Они могут каждые три месяца брать для себя плату для магии среднего уровня.

Когда дедушка болел, я отдавала часть своей энергии, на то чтобы он прожил как можно дольше. «Спасибо» конечно, что пока тебе не стукнуло шестнадцать, ты можешь не расплачиваться за магию, ты ее получаешь в определенном доступе каждый месяц.

У всех наших товарищей история похожа. Кто пострадал из-за любимого, кто из-за родственников, а кто-то хотел хорошей жизни. Но ничего не заканчивается «хэппи эндом» в этом не справедливом мире.

Я и мои друзья не понимаем, зачем вообще магия? Если можно прекрасно жить без нее. Мы привыкли сами все делать, домашние, лечиться, шить одежду, и многое другое в чем «помогает» магия. Наше движение – «Нет магии!» пытается объяснить, что та систему, которую они поддерживают, не сделает нашу жизнь лучше, а наоборот – заберет всё! Включая самое драгоценное, что есть у человечества – это свободная жизнь. Но никто почти не готов к этому.

Охранник

Мы всемером тихо выскочили из отряда. Все спали, даже вожатые. Свет на улицах тоже не горел, нам освещала дорогу луна. Мы с ребятами решили погулять, а после посидеть на площадке.

–Ну что, прекрасное место чтобы рассказать страшилки? – это сказал Миша, он постоянно всех пугал, без разницы кого и детей и вожатых.

– Нет, не надо – это сказала Лена, она жила со мной в комнате. Она та еще трусиха, ее можно напугать листочком от дерева.

– Миш, заканчивай, пойдемте спать.

– Ооо, наш храбрый Вадимка боится страшилки этого лагеря?! – сказав это он залился очень громким злобным смехом.

– А что это за страшилка нашего лагеря? – спросила я, я никогда раньше не слышала страшилок и мне было очень интересно их послушать.

– Ну что, кому страшно можете бежать в свои комнаты. И все остальные ребята узнают, какие вы смелые. Говоря это он обводил всех глазами, в поисках жертвы своему смеху.

Никто не сдвинулся с места. Никто не хотел чтобы их называли "трусишками". Юля и Алена сели ближе друг к другу.

Пока мы сидели на площадке, стало заметно страшнее вокруг. Облака иногда закрывали луну так, что мы даже друг друга не видели, ветер начал выть, деревья били своими ветками по горкам и крышам, стволы деревьев скрипели так, что казалось они сейчас на нас упадут. В общем погода тоже готовилась слушать страшилки и нагонять на нас ужас.

Миша начал: «Когда то давно, много много лет назад в этот лагерь пришёл мальчик. Его поселили в комнате с соседом, он легко находил со всеми общий язык. Но за ним наблюдали странность, которая пугала вожатых, но стоит отметить, что дети любили с ним играть.

Он любил один ходить в лес, но с собой всегда брал плюшевого медведя и причем каждый раз игрушка была другая. Он говорил, что прошлому медведю то ухо оторвал, то ноги, то расчленил брюхо. Все думали, что это он так шутит, чтобы вопросы ему не задавали.

Еще он много времени проводил с охранником лагеря. Охранник был угрюмый и грубым человеком по отношению к детям, с большой, разросшейся чёрной бородой и почти всегда в грязной форме. Он еще подрабатывал в котельной. Они были странной парочкой и много там времени проводили вместе. Одному вожатому по имени Владимир это казалось очень странным.

Эти двое вместе ходили в лес, когда уже темнело. Однажды Владимир решил проследить за ними, убедиться, что ничего плохого там не происходит. После похода в лес, Владимир начал нести бред. Он говорил, что видел трупы детей. И что маленький мальчик расчленял трупы, а детей ему приносил и держал охранник. Он говорил, что их нужно забрать в психушку или посадить в тюрьму, так же он добавил, что они смеялись, когда убивали! Что ребенок уже совсем не ребенок а монстр. Ему никто не верил, но он клялся, что видел это собственными глазами и умолял ему поверить. Но никто не мог поверить, что ребенок и охранник, который работает у них пять лет, мог