Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

Другим не менее сложным и дискуссионным вопросом является проблема определения исторической прародины славян. Практически все историки, как у нас в стране, так и за рубежом, считают славян автохтонами, т.е. коренными жителями, Европы. Но вместе с тем многие из них по-разному определяли их историческую прародину, т.е. ту относительно небольшую территорию, где зародился и откуда затем расселился славянский этнос по огромной территории Центральной и Восточной Европы.

Известные советские археологи, доктора исторических наук И.П. Русанова и И.И. Ляпушкин, вслед за видными польскими «автономистами» В. Гензелем, К. Мошинским и другими, называли славянской прародиной междуречье Вислы и Одера, т.е. территорию современной этнической Польши, и связывали с ней пшеворскую археологическую культуру.

Знаменитый чешский славист профессор П.Й. Шафарик и его коллега, выдающийся русский историк академик С.Ф. Платонов утверждали, что исторической прародиной славян, вероятнее всего, были Карпаты, где позднее сформировалось Великоморавское государство.

Известный чешский историк профессор Л. Нидерле, автор фундаментального исследования «Славянские древности» (1904), искал славянскую прародину в междуречье Вислы и Днепра.

Академик Т.И. Алексеева осторожно подходила к решению данного вопроса, но все же считала исторической прародиной славян территорию современной Центральной Европы, а именно, бывшую римскую провинцию Норик и Моравию.

Профессор В.П. Кобычев был сторонником карпатско-дунайской теории и пытался отыскать прародину славян на территории современной Трансильвании, т.е. бывшей римской провинций Дакии.

Крупный советский археолог профессор П.Н. Третьяков называл исторической прародиной славян территорию белорусского Полесья и связывал с ней зарубинецкую археологическую культуру, хотя целый ряд авторитетных авторов (И. Ляпушкин, М. Артамонов, А. Кузьмин, В. Седов), основываясь на богатых данных топонимики и археологии, выдвинул предположение о балтском характере этой археологической культуры.

Академик Ф.П. Филин и его украинские коллеги М.Ю. Брайлевский, В.Д. Баран и другие искали славянскую прародину в междуречье Днепра и Буга, где во II―IV вв. н.э. существовала черняховская археологическая культура. Данная точка зрения в настоящее время отвергается большинством исследователей (В. Седов, А. Кузьмин), которые не считают черняховцев этническими славянами и полагают, что они представляли собой огромный конгломерат разноязычных народов: дако-фракийцев, скифо-сарматов, германцев, славян-антов и т.д.

Академик Б.А. Рыбаков, опираясь на собственные изыскания и труды сторонников Висло-Одерской и Днепровско-Бугской теорий, называл славянской прародиной огромную территорию Центральной и Восточной Европы от берегов Днепра до Одера.

Академик В.В. Седов считал исторической прародиной славян южный берег Балтики от земель балтского племени пруссов до Ютландского полуострова, т.е. территории современной Дании. При этом он утверждал, что «остается несомненным, что славяне могли быть только западными или юго-западными соседями балтов». Сходную точку зрения еще в начале XX в. высказывал и академик А.А. Шахматов, который называл славянской прародиной южное побережье Балтийского моря от Немана до Вислы.

Многие современные историки, археологи и лингвисты, в том числе такие авторитетные ученые, как академик О.Н. Трубачев и профессор А.Г. Кузьмин, называли славянской прародиной среднее течение реки Дунай, в частности, территорию бывших римских провинций Норик и Паннония. О Дунае, как исторической прародине славян, говорил и летописец «Повести временных лет» (ПВЛ), что, конечно, нельзя без серьезных оснований сбрасывать со счетов.

Со всей очевидностью можно утверждать только одно, что к концу так называемого «Великого переселения народов» (III—VII вв. н.э.) славяне занимали огромную территорию Центральной и Восточной Европы и представляли собой единый суперэтнос. Однако на рубеже VII―VIII вв. н.э. этот суперэтнос под воздействием как внутренних, так и внешних факторов, в частности, острой борьбы с воинственными германскими племенами, распался на три больших и относительно локальных группы, что четко прослеживается археологами в появлении значительно большего количества обособленных археологических культур и сужении территории их распространения:

1) Южных славян (драгувиты, верзиты, велегезиты, хорутане, захумляне), потомками которых являются современные болгары, словенцы, сербы, черногорцы, хорваты, македонцы и боснийцы (наследники ипотешти-кындештской археологической культуры V―VII вв. н.э.).

2) Западных славян (ободриты, мазовшане, лужичане, полабские славяне), потомками которых являются современные чехи, словаки, поляки, кашубы и лужичане (наследники пражской археологической культуры V―VII вв. н.э.).

3) Восточных славян (северяне, древляне, кривичи, дреговичи, радимичи, вятичи), потомками которых стала единая русская нация: великороссы, малороссы и белорусы (наследники лука-райковецкой и роменско-борщевской археологических культур VII―VIII вв. н.э.).

Вопрос об общественном строе восточных славян до сих пор является предметом острых научных споров. В центре внимания историков и археологов находятся две крупных проблемы: 1) характер восточнославянской общины и 2) эпоха «военной демократии».

1) По первой проблеме расхождения касались, в основном, вопроса о времени перехода от родовой к соседской (территориальной) общине, количества переходных ступеней этого процесса и их типологизации. В настоящее время существует несколько основных точек зрения по данной проблеме. Одни авторы (С. Юшков, И. Фроянов) утверждают, что еще в период «Киевского» государства в недрах восточнославянского общества сохранялись кровнородственные отношения, и основой ячейкой славянского общества была родовая община и большая патриархальная семья. Другие авторы (Б. Греков, Б. Рыбаков, О. Рапов, М. Свердлов) фиксируют процесс перехода от родовой к соседской общине накануне образования Древнерусского государства, то есть рубежом VIII―IX вв. Третья группа авторов (В. Мавродин, Я. Щапов, Л. Данилова, В. Горемыкина) говорит о многоукладности общественного строя восточных славян, где одновременно встречались родовая, соседско-родовая и соседская общины с большими (патриархальными) и малыми семьями.

Известный украинский археолог и историк, профессор Б.А. Тимощук в двух своих последних работах «Восточнославянская община VI―IX вв.» (1990) и «Восточные славяне: от общины к городам» (1995), опираясь на богатейший археологический материал, утверждал, что в недрах восточнославянского общества четко наблюдается последовательная смена трех типов общин — кровнородственной общины с большой патриархальной семьей (VI―VII вв.), соседской общины с большой патриархальной семьей (VIII―IX вв.) и территориальной общины с малой семьей (IX―XII вв.). Однако он так и не смог убедительно объяснить тот крайне интересный факт, что во всех славянских археологических культурах VI—XII вв. не найдено больших жилищ (патронимий), характерных для больших патриархальных семей, а существовали только малые жилища, размеры которых не превышали 20 кв. м.

Выдающийся русский историк профессор А.Г. Кузьмин и современные представители его «научной школы» — профессора С.В. Перевезенцев и Г.А. Артамонов, опираясь на детальный анализ разнообразных источников, пришли к убедительному выводу, что подавляющее большинство советских и российских историков, находясь в «плену» известных положений Ф. Энгельса о германской кровнородственной общине и ее трансформации в соседскую общину или «общину-марку», абсолютизировали этот процесс и распространили положение о подобной стадиальности общины на все древнейшие народы Европы. К моменту распада единого славянского этноса восточные славяне уже давно миновали стадию «дикости» и, в отличие от соседних германцев и степняков, жили в рамках соседской (территориальной) общины, основу которой составляла малая семья. Этот принципиально иной взгляд на славянскую общину подтверждается целым рядом достоверных исторических фактов, в частности:

• существованием в составе восточнославянского этноса как минимум двух антропологических типов;

• малым размером жилищ во всех известных и точно установленных славянских археологических культурах;

• длительным отсутствием родовых славянских генеалогий, характерных, например, для тех же германцев, продолжительное время живших в кровнородственной общине;

• многоженством славян в дохристианскую эпоху и т.д.

На базе таких близлежащих соседских общин, занимавших, как правило, компактную территорию в определенном бассейне рек и озер, и возникали восточнославянские племена, которые затем объединялись в союзы племен.