Аристократы - Леона Хард
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Очень вальяжно я покинул аудиторию перед глазами преподавательницы, но кто бы знал каких трудов стоило не выбить к Бастардам эту дверь позади себя!
Вышел в пустой коридор поднял руки, хотел взлохматить волосы, а там почти лысо, забыл, что подстригся. Ладони все в каплях пота, запястья, все тело стало влажным, липким. Брезгливо сморщился от собственного отвратного, должно быть вида. Пора успокаиваться, приводить себя в порядок.
POV Вильмонт
Это второй день, когда я дома. И только сейчас стояла перед зеркалом в душе, под ухом шумела вода, пар застилал глаза и периодически приходилось протирать зеркало тыльной стороной руки, а второй — держала желтую губку и терла.
Терла. Терла до покраснения, аккуратные уголки нарисованной наклейки, стирала каждое за ветвление, каждую черточку, что связывала с Арзонтом. Любое напоминание о нем. Об этом городе.
Нажимала с такой силой, что кожа начинала болеть вокруг глаза, синяков не боялась только бы избавиться от любого напоминания о том месте и том времени в обличии Бастарда. Я, наверное, пыталась губкой пробраться в голову через висок и очистить память о прошедшем времени. Напрочь. Чтобы ничего и никого не помнить.
Искал меня Трески или пыл его остыл? Буду надеяться на лучшее, что больше никогда не встретимся.
Наклейка почти стерлась.
После душа в ванной комнате было очень душно и жарко. Кожа распарилась, стала красноватой, и я не понимала от чего то ли от того, как натерла, то ли от температуры воздуха. В одном полотенце, закрученном вокруг талии, было жарко.
Я бы могла стоять и голой, но мне противно смотреть на это тело. Его трогали, над ним издевались. Его использовали. Трахали только мое тело, его брали в плен и возвращали спустя некоторое время. Оно противное, чужое. Не хотелось за ним ухаживать, как раньше, незачем больше.
Донеслись три коротких стука. Похоже на аккуратистку Алису, но младшая сестра должна быть в школе.
— Водоплавающая рыбка! — громко позвал нахальный голос старшей. А Саша что здесь забыла? Она уехала в семь утра, вроде съемки нижнего белья очередные. Папа называл ее работу порнухой.
— Что? — глухо отозвалась, расческу кладя на туалетный столик рядом с собой. Под руку поближе. Волосы свисали до ляшек, мокрыми завитками касались обнаженной кожи. А последние минут пять я их просто гладила, чтобы, наверное, привести мысли в порядок.
— Открой? Не удобно стоять под дверью и орать, — ответил голос под дверью.
Я запоздало оглядела себя в зеркало. Там, где была раньше тату: вся область глаза, щека, висок — все красное, раздраженное.
Я бодро открыла дверь, по возможности нарисовала искреннюю улыбку на лице. Потеряла дар улыбок, больше не могла приносить радость людям, как раньше.
Александра — двадцать три года, старшая из нас, безупречная женщина с точки зрения красоты. Как уже рассказывала длинноногая блондинка. Красный диплом Вышки с прошлого года, хоть и блондинка, но сообразительная. Правда сестренка у меня трусливее мыши. И как Хаски мог бросить…? Нет. Хватит. Я забуду обо всем. Забуду до конца.
— Что за кошмар вернулся вместо моей сестры? Смотреть страшно, — вздохнула она громко, при этом закатила глаза к потолку.
Саша никого не боялась обидеть. Да, я тоже не боялась, а теперь сто раз подумаю, прежде чем что-то сказать. Я такая стала трусиха, сломленная трусиха.
На ее реплику улыбнулась, мне совсем не обидно. Так даже лучше никому не нравиться, чтобы никто меня не хотел, не пользовался, как посудомоечным средством. Использовал и смыл в раковину.
— Тебе нужно отдохнуть, мелкая, — сестра зашла в ванную комнату, встала возле порога. Оглядела пространство. Что выискивала интересно? — У Айвозович в субботу девичник. Она присылала приглашение, но кое-кто больше не заходит в соц сети. Оживший труп желают поприветствовать.
— Времени не было, — пожала плечами. — У меня планы на выходные…
— Какие? — хмыкнула она. — Сидеть в четырех стенах и смотреть любовные сопли?
С трудом сдержала лицо бесстрастным: больше никаких соплей, никакой романтики, никакой любви. Я не желала о ней знать и видеть рядом с собой. Никаких влюбленных голубков, никаких мужчин рядом.
— Нет поверь. Никаких соплей розовых. Просто мне необходимо время, чтобы вернуться в привычное русло. Не хочется никого видеть, — сестра плечом разлеглась на косяке двери, возвышаясь надо мной. Она очень высокая модель. Сестра скептически оглядела меня с ног до головы.
— Тебя, как будто, убили в Арзонте, а сюда вернули бездыханный труп, — она усмехнулась, но попала в очко. — Кончай, киснуть. Давай, как раньше тусанем на выходных. Ты, я и парочка неоперившихся, наивных юношей на задних лапках возле нас?
Я пожала плечами равнодушно, улыбнулась, как бы не говоря ни да ни нет, а потом озвучила:
— Как скажешь, только дай время взвесить все.
— Ты цемент разгружала? Взвешивать она собралась, двинься…
Сестра обошла меня сзади и, деловито вцепившись руками в плечи, пододвинула не сопротивляющееся тело к зеркалу. Взяла расческу и прядку волос. Погладила. Всегда она любила делать прически.
— Что с твоими волосиками? — ужаснулась Саша, подняв поближе к глазам прядку. — Посмотри, они секутся. Тебе нужно срочно к Марине записаться, а то скоро лысой останешься, а это что за обрубки? — подняла мою руку в воздух, внимательно разглядывая.
Ногти. Там приходилось обходиться минимальным маникюром, срезать почти на максимум и подпиливать. В любой момент могла понадобиться способность обороняться.
Я лишь натянуто раздвигала губы в улыбке и не знающе пожимала плечами.
— Я тебе… я тебя запишу на выходные к Маринке. Правильно, нечего высший бомонд пугать чучелом.
Сестра не со зла, я знала. И впервые, как приехала улыбнулась не потому что надо, а потому что хотела — в зеркало. Хоть сестра этого и не заметила, а только трещала,
