Воровка (ЛП) - Хауф Мишель

— Ладно, я всегда рад mon petite chat (с фр. — моей кошечке). — На завтрак нас ждет курочка и яйца, oui (с фр. — да), Хлоя?

Джозефина погладила кошку по макушке, затем наклонилась и поцеловала Жана-Хью в щечку.

— Merci (с фр. — спасибо). Я скоро.

* * *

Два дня спустя Джозефина вернулась на такси к домику Жана-Хью. Она обосновалась в парижской квартире и связалась с Дмитрием. Потребуется неделя, чтобы перевезти ее в Берлин. Такого она не ожидала — она не говорила по-немецки, да и город был мрачен — но это ненадолго. Временная остановка, которая также могла стать хорошим прикрытием и ошибочным направлением для тех, кто будет ее искать. Все, что имело значение, на данный момент — это, как можно быстрее, покинуть Францию и уйти в подполье.

Снова.

То, как Линкольну удалось следить за ней, было невероятным. Она всегда осторожничала. С момента ее переезда вместе с матерью во Францию, когда ей было всего восемь, ей никогда не выдавали водительские права или удостоверение личности. Ее не было в интернете, и даже кредитных карт она не имела. Единственные телефоны, которыми пользовалась, были предоплаченными одноразовыми сотовыми. Конечно, ей следовало ожидать, что Линкольн не позволит ей так легко уйти. Он влюбился в нее. И довольно быстро. И это чертовски пугало ее. Она отказалась выйти за него не просто так, они были знакомы всего четыре недели.

К тому же, замужество не про нее — семейная жизнь вводила ее в уныние. Делить собственную жизнь с мужчиной казалось ей неправильным. С тех пор как она отказалась от воровства, ей нравилось держаться подальше от неприятностей. Но Линкольн со своим желанием вернуть ее обратно на сцену определенно был не из категории «держаться подальше от неприятностей».

Она попросила таксиста выключить фары, чтобы те не светили прямо в окно спальни ее соседа, а затем сообщила, что скоро будет. Она пошла по дорожке, но вдруг остановилась.

Входная дверь была открыта. Инстинктивно Джозефина поднесла руку к пистолету, который заправила в кожаные штаны. Хотя ей не нравилось оружие, иногда оно было необходимо. Она вытащила маленький любимый глок и прижала его к бедру, перешагнув через порог из треснутого камня.

— Жан-Хью?

Из гостиной послышался стон. Она поспешила в комнату и нашла старика, сидящего на деревянном полу перед тлеющим камином. С его лба капала кровь, что пачкала верхнюю губу. Он улыбнулся ей, а затем поморщился.

— Жан-Хью, что здесь произошло? Когда это произошло? — Наверное, это Линкольн. Скорее всего. По дороге сюда она случаем не проезжала мимо него?

— Они были здесь не так давно. Прости, Джозефина. Они забрали Хлою.

Сердце ухнуло, и она наклонилась к Жану-Хью, коснувшись его лба. Его избили, а еще порезали, кажется кольцом. Не глубоко, конечно, но в любом случае это, наверное, чертовски больно.

— Мужчина с темными волосами спрашивал о тебе. Я сказал, что понятия не имею, куда ты уехала. С ним были два мордоворота. Почему они забрали кошку? — спросил он, взмахивая руками. — Я не понимаю.

Так он хотел заставить ее работать. Линкольн — жестокий ублюдок. Избить старика, чтобы добраться до нее, даже больше, чем просто жестокость.

— Прости меня, Жан-Хью. Давай я принесу аптечку из ванной и осмотрю тебя.

— Нет, я в порядке. Это просто порез, ну может парочку переломанных ребер.

— Они били тебя? — она встала и прижала пистолет к виску. — Вот же ублюдок!

— Почему у тебя оружие в руках, Джозефина? Кто были эти люди?

Джозефина стиснула челюсть.

— Мое прошлое.

Глава 2

Два дня спустя

Вход на гламурный бал в черных галстуках стоил пять тысяч долларов, но шел в пользу благотворительной организации «Международная миссия за большее». Накормить голодных детей всегда хороший повод, но Ксавье Ламберту стало интересно, что значит «за большее». Больше денег? Разве благотворительность не должна в конечном итоге достичь своих целей? Он, например, решил отдать 75 % дохода, заработанного за всю свою карьеру, и все же подобные инициативы хотя бы раз помогали кому-нибудь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Если бы только Подразделение элитных преступлений, к которому он был вынужден присоединиться, могло знать, сколько благотворительных денег было изъято из системы после его исчезновения из этой самой системы.

Не важно. Он не плохо справлялся и сильно приблизился к параметрам нормального человека, насколько это позволяли параметры ПЭП. Или почти — то, что его наставники пытались привить ему за последний год службы. В конце концов, чтобы научить старого пса новым трюкам, потребуется время.

Этот новый трюк под названием «жизнь сейчас, нравится или нет» заставил Ксавье измениться, хотя он никогда не просил об этом. После года, проведенного в тюрьме в восточной Бельгии, он оценил ту свободу, которой теперь обладал, благодаря микрочипу, встроенного в основание черепа, что позволял Подразделению отслеживать его практически по щелчку пальцев.

И вот теперь Ксавье прогуливался по зале с мраморным полом под созвездием массивных хрустальных люстр и потягивал сладкое шампанское, вглядываясь в каждое лицо в комнате около трех секунд. Этого было достаточно, чтобы запомнить их: мужчина или женщина, богач или притворщик, игрок или джентльмен, золотоискатель или просто трофей.

Ранее он уже опознал графиню Малю. На ней было бриллиантовое колье весом в сто восемьдесят карат. И через двадцать минут он выйдет за дверь с этим призом, спрятав в кармане.

Мимо него пронесся аромат «Шанель № 5». Он закрыл глаза и вдохнул. Сей аромат был обычным явлением в обществе, в котором он часто пребывал. Но сейчас его поразил запах натурального масла — то ли гвоздика, то ли лаванда. А простые украшения определенно не вписывались и казались неуклюжими в толпе, напичканного шампанским и икрой.

Какая неудача! Там, где он предпочитал что-то простое, всегда что-нибудь да случалось.

Ксавье поставил пустой бокал на серебряный поднос проходящего официанта и двинулся вдоль яркого черно-белого танцпола. Большинство вальсирующих пар были старше — женские лица, подправленные многочисленными операциями, и мужские сердца, громыхающие от принятой по прибытию виагры.

Он ухмыльнулся при этой мысли. Жить лишь для того, чтобы тебя увидели и восхищались, напоминало больше жалкое существование. Ксавье же, наоборот, всегда стремился оставаться в тени, чтобы его никогда не видели и не замечали. Будучи воспитанным в богатой семье, подобная социальная огласка когда-то была неотъемлемой частью его жизни. И все же сотни каратов сверкающих бриллиантов и цветных побрякушек, слоняющихся по комнате, манили всех, дабы взглянуть на них и восхищаться ими. Чтобы вызвать зависть.

Возможно даже соблазнить на кражу.

Потому что, по правде говоря, эти кусочки сжатого углерода могли бы служить гораздо лучшим целям, коль их выкрасть и продать ради благотворительности, нежели красоваться на морщинистой ложбинке какой-нибудь Мадам «Шанель № 5».

— Как обстановка?

Ксавье наклонил голову, прислушиваясь к голосу в ухе. Он не слышал Кирса с тех пор, как вошел в особняк и почти забыл о его присутствии. Почти. Этот человек находился в штаб-квартире и отвечал за компьютерную систему, настолько сложную, что даже разум Ксавье не смог ее постигнуть. Тем не менее, Кирс Куинн мог наметить план этажа здания, получить доступ к вентиляционным шахтам и кодам безопасности, разблокировать окна и даже определить температуру человека, если Ксавье коснется кого-то кончиком указательного пальца, на котором разместился термодинамический биометрический чип.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но стоит отправить этого парня в социальную среду — с реальными людьми вместо онлайн-форума — и увидите, как того неимоверно трясет.

— Обычная богатая тусовка, — тихо ответил Ксавье. Он обернулся, дабы создать впечатление, что он всматривается через навесной и горящий синевой стеклянный бар. Мужчина был осторожен, не позволяя другим подозревать, что он разговаривал сам с собой. — Я скоро выдвигаюсь.