Убить в себе зверя - Чиркова Вера

Ну повернул, и что?! Ох, великий космос! Вот только этих и не хватало!

Два рыжих чудовища, приподнявшись на коротких, кривых ножках, медленно поворачивали крокодильи головы, внимательно рассматривая близлежащую пустыню. И принесло же их в тот самый момент, когда я наконец-то решил от всего отдохнуть, отринув все насущное, все мелкое и суетное.

– Доставай резак, – командовал тем временем шепотом Кен, – попробую ранить переднего!

Откатившись от друга, я трясущимися от слабости руками достал из чехла резак и начал осторожно приподниматься с песка. Хорошо, что мы устроились на ночь в ложбинке между барханами и здесь еще лежит густая тень. Вараны, стоящие на самой верхней точке освещенного утренним солнцем песчаного гребня не сразу рассмотрели нашу возню, а когда один из них, насторожившись, уставился в нашу сторону, было уже поздно.

Свистнул пущенный Кеном болт и грудь бдительного чудовища залило кровью. Второй нетерпеливо мотнул головой на вкусный запах и без предупреждения вцепился в своего приятеля. Я тоже пустил в гадов пару болтов, но они, по принципу подлости, ушли за молоком. А третий вообще не долетел даже до вершины бархана.

– Перестань разбрасываться болтами, у тебя что, неиссякаемый запас?! – свирепо шипел Кен.

Неиссякаемого запаса у меня не было, вернее, у меня вообще не осталось никакого запаса, выяснил я, нашаривая на дне кармана последний болт. А Кен тем временем удачно вбил в песчаных крокодилов еще два болта и ослепленные кровожадной злостью твари кубарем покатились в нашу сторону, намертво вцепившись страшными челюстями друг в друга. Включив резак, я поустойчивее стал на дрожащие от слабости ноги, готовясь принять бой.

Но тут тот из крокодилов, что меньше пострадал от выстрелов Кена, резким движением мощных челюстей подбросил в воздух собрата. Раздался противный хруст и рыжее тело, сотрясаясь и скребя лапами песок, растянулось у моих ног. Несколько булькающих и всхлипывающих вздохов, и на глаза варана начала наплывать полупрозрачная пленка.

А победитель, не обращая больше внимания на издыхающего родственника, прямиком попер на меня. Видимо, сообразил своими скудными мозгами, что два тела на обед значительно лучше, чем одно. Я выставил в его сторону включенный резак и поглубже вдохнул. И в этот момент болт Кена шмякнул варана в затылок. Варан притормозил и недоуменно развернул голову в направлении геолога. Вот в этот момент, решив что настала моя очередь, я вонзил в спину ящера свой резак. Тварь зашипела, резко махнула в мою сторону хвостом и я, выпустив от неожиданности из рук оружие, покатился по песку. А варан рванул за мной.

Ну вот и все, сейчас зубы гадины сомкнутся на моей шее, и я так и не успею вдоволь насмотреться на звезды и рассветы. Я даже глаза прикрыл было, чтоб не видеть отвратительной картины поедания меня вараном. Но сразу же устыдился своего малодушия, в любимых мною с детства приключенческих романах герои всегда встречали свою гибель лицом к лицу.

И открыл глаза пошире.

Чтобы открыть еще и рот.

От изумления.

Ящер, минуту назад намеревавшийся меня сожрать, спешно улепетывал по пологому склону бархана. Вместе с торчащим у него из спины моим резаком. Интересно, что могло так напугать кровожадного хищника?

И только через пару минут, кое-как поднявшись на ноги и оглянувшись в сторону Кена, я увидел несколько странных фигур в длинных белых капюшонах, протягивающих моему другу странную на вид фляжку.

– Вода! – счастливо прошептал я шершавым от жажды языком и, покачнувшись от внезапно накатившей слабости, снова рухнул на песок.

Идея украсть воздушный шар возникла в моей голове как-то невзначай, и вначале показалась мне совершенно нелепой. Однако затем, мало-помалу обрастая доводами постепенно превратилась в почти навязчивую и вот уже который день я безуспешно ломаю голову над этим вопросом. Я думал об этом днем, таская мешки за покупателями, я думал об этом ночью, ворочаясь на жестком песке.

И наконец, на этом же песке, озираясь и пряча написанное от чужих глаз, решился поделиться своей идеей с Кеном. Он прочел, тщательно затер ногой буквы, и выразительно покрутил пальцем в сторону моей головы. Я только безразлично пожал плечами. Если не нравится моя идея – выдвини свою, я же не против!

Своей идеи у него не было уже, по крайней мере, месяц и он начал думать над моей.

Вот этим и хорош Кен. Теперь можно не волноваться, со свойственной ему обстоятельностью он выдвинет не менее десятка решений и столько же раз, с той же обстоятельностью, докажет невозможность их исполнения. Останется только выбрать наиболее приемлемый вариант и попытать судьбу.

Но испытанный способ сбоил. Два бесконечно долгих дня Кен задумчиво хмурил свои рыжеватые бровки, не переставая вертеть ручку допотопной мельнички и отрицательно качал головой в ответ на мои вопросительные взгляды.

И, наконец, вечером, когда я, проводив последнего покупателя, уселся рядом с другом на неизбежный песок, чтобы с возможным комфортом съесть свой скудный паек, тихо шепнул одно только слово:

– Невозможно!

Я недоверчиво хмыкнул, не переставая жевать жесткую хайку, и вдруг ощутил приступ такого безысходного отчаяния, что невольно громко застонал, как от зубной боли.

– Ты чего? – испуганно охнул Кен, и в тот же момент бесшумно распахнулась щелястая дверца и в проеме замерла замотанная в грязновато-белый капюшон тщедушная фигурка нашего хозяина.

– Сто слутилось? – прошелестел еле слышный вопрос.

Нужно выкручиваться. Я с горестным видом пошарил под собой и, найдя камешек, сунул его Риссеу под нос.

– Вот.

– Сто вот?

– Сел я на него, вот что!

– Ну и сто? – не понял низранин.

– Больно, что же еще?!

– Несный осень! – презрительно прошипел Риссеу, и дверца закрылась.

А я вздохнул с облегчением. Нам нельзя ни сердить, ни волновать нашего хозяина. Собственно, низранин никакой нам не хозяин, просто дает работу, и за это мы получаем каждый вечер по сухой хайке и по порции мутной воды в туго закрученной фляжке. Еще нам разрешено ночевать не под открытым небом, а в одном из отсеков жилища Риссеу, который раньше использовался для хранения разного хлама.

Все низране просто жуткие мусорщики. Жизнь в этой нищей пустыне приучила их дорожить каждой мелочью и не выбрасывать вообще ничего. Из всего нужно извлечь всю возможную пользу – неписанный закон этих мест.

И мы с Кеном теперь четко представляли свою судьбу здесь. Пока мы можем целыми днями работать, скудно питаясь и недопивая, нам будет разрешено жить в этом песчаном окопчике, накрытом сверху пленкой. Однако, если наступит черный день, когда не хватит сил подняться с песчаного ложа, нам останется лишь умереть от жажды и голода.

Низранам неведомо чувство сострадания, поэтому, вполне возможно, нас утилизируют в тот самый момент, когда мы не сможем поднять руки.

Об этом я старался не думать вообще, как и о том, из чего низране делают хайки. Нет, основа была из муки скороспелых местных злаков, которую молол для Риссеу на маленькой мельничке мой друг. Но вот темная масса, которую бережливо отмеривал хозяин, замешивая крутое тесто, вызывала у меня сильные подозрения.

Нам еще повезло, что, приняв во внимание мои крученые бицепсы, Риссеу отправил меня работать грузчиком в своем магазинчике. В мои обязанности входило также подносить товары оптовым покупателям, а они за скорую и аккуратную работу платили небольшими бутылочками с водой. Пока нам воды хватало, удалось даже обменять небольшие излишки на хайки и просторные белые капюшоны, без которых под палящим солнцем мы бы просто изжарились. Но случись что…

Тут я снова невольно вздохнул и в тот же момент почувствовал, как рука Кена несильно пихнула меня в бок. Вот это и угнетало больше всего – невозможность обсудить ситуацию. У низран невероятно острый слух, а их подозрительность зашкаливает за все мыслимые пределы. И если Риссеу хоть на миг заподозрит, что мы не такие уж смирившиеся с судьбой простачки – разом выставит на улицу и даже его патологическая жадность не помешает.