Идущий в ночи - Хизер Грэм

Это была Мэрайя.

На ней была одежда из оленьих шкур и мокасины, а ее волосы заплетены в косы, как и подобает девушкам племени паиутов. Но глаза у Мэрайи были большими и голубыми, как ясное полуденное небо, а ее кожа — белой, словно фарфор. Она была одним из тех редких существ, которые везде и во всем умели находить радость и гармонию. Мэрайя любила своих приемных родителей индейцев так же сильно, как и белого отца, после смерти которого ее взяли к себе люди из племени паиутов. Она была воплощением разума и мира. Вероятно, Варни схватил ее в тот момент, когда она шла на встречу с Джоном.

— Я убью ее, — равнодушно сказал Варни. В его голосе не было никаких эмоций. — Сначала я хотел развлечься с ней, но она такая тихая маленькая мышка, что меня это совсем не забавляет. Хотя кто знает? Может, я и попробую. Я, знаешь ли, люблю диких, необузданных женщин, вроде Милли, но ради золотой жилы готов стерпеть что угодно. И потом, нет ничего приятнее, чем выбить противнику коленную чашечку. Это очень больно, и я уверен, что ты сразу заговоришь.

Сначала Джон подумал, что он сделает все, что угодно, лишь бы спасти жизнь Мэрайи. Он отдал бы все золото вселенной, пожертвовал бы целым миром, лишь бы увидеть ее свободной. Он должен опустить оружие и рассказать Варни все, что тот требует.

Но это не помогло бы. Как только Варни получит золото, он все равно убьет их обоих, возможно, сначала помучает. И не важно, что бы он сейчас ни говорил.

— Итак? — не отступал Варни.

«Удивительно, — подумал Джон, — ведь Варни даже не представляет, где находится золото».

— Ничего не говори ему! — крикнула Мэрайя, пытаясь вырваться из лап державшего ее подручного Варни.

Ее глаза блестели от ярости и гнева, но это лишь рассмешило и раззадорило Варни.

— Возможно, эта леди не такая скучная, как кажется на первый взгляд, — заметил он.

Джон мгновенно взвесил все возможные варианты действия. Их было мало. Помощи ждать неоткуда. Ринго Мерфи лежал на земле мертвым, он был единственным глупцом, который согласился ему помогать.

Джон задал себе вопрос: справится ли он? Он мог пристрелить Варни, но удастся ли ему одновременно спасти и Мэрайю? Возможно. А если он попытается договориться, если замешкается, если Варни вытащит оружие первым...

Ни помощи, ни надежды.

Он поднял револьвер.

Джон тут же выстрелил из обоих револьверов. Одна пуля в Тобиаса, другая — в Варни.

Но Варни тоже не мешкал.

Пули Джона достигли своих целей. Но Варни подстрелил Джона в грудь. Удивительно, Джон даже не почувствовал боли. Легкий толчок, когда пуля попала в него, а затем... холод.

Ледяной холод.

Говорят, что смерть от подобного ранения наступает мгновенно.

Но это было не так. Джон оставался в сознании, пока умирал.

Он увидел лицо Мэрайи, ее губы, искривленные в немом крике, затем упал. Он пытался сказать ей все, что должен был сообщить, но не знал, двигались ли его тубы, смог ли он издать хотя бы один звук. Он не был уверен, что это имело какое-то значение.

Теперь она была свободна. Она могла жить. Джон снова попытался сказать ей то, что хотел, но не видел, понимает ли она его.

Смерть замкнула в горле его последние слова, она пришла с яркой вспышкой белого света, а затем наступила тьма. Больше он уже ничего не ощущал, даже висевшей в воздухе пыли, которая оседала и смешивалась с его кровью, пока его жизнь медленно угасала.

Глава 1

Напряжение за игорным столом нарастало — на поле были разбросаны разноцветные фишки достоинством в тысячи долларов.

Это был Лас-Вегас. Люди здесь, подобно метеорам, могли подняться на самый верх, а затем так же быстро рухнуть на дно.

Джесси Спархоук испытывала огромное напряжение — все взгляды игроков были устремлены на нее.

Некоторые из них играли на большие деньги.

Другие — идиоты вроде нее — пытались поймать редкий, отчаянный, смехотворный шанс обыграть судьбу. Бросить вызов богам Вегаса, которые считали, что в выигрыше всегда остается казино.

О да, она была идиоткой. Зачем, о господи, она положила на этот игорный стол свои последние сбережения? Она работала в Вегасе и выросла здесь. Она знала стольких людей, которые проиграли все, что имели. Она видела множество нищих, убогих, алкоголиков, наркоманов, все они пытались сорвать большой куш, просчитать выигрышное число.

— Десятка, малышка, пусть выпадет десятка! — крикнул мужчина с другого конца стола. Он не был из числа неудачников. Этот человек регулярно посещал казино. Джесси не раз встречала его в «Новом Орлеане», у него был сильный южный акцент, и он гнусавил, как многие техасцы. Его звали Кут Калхаун. Разумеется, не исключено, что Кут не настоящее его имя. Но именно так он представился. Хороший человек. Он был наследником одного из самых больших нефтяных месторождений в Техасе. Он нравился ей. У Кута была жена Минни — хотя Джесси опять же сомневалась, что это ее настоящее имя, — которую он искренне любил. Кут платил хорошие чаевые, потому что был щедрым, а не потому, что рассчитывал на особое к себе отношение.

— Я постараюсь, Кут, я постараюсь, — уверяла его Джесси, молясь, чтобы выпала десятка. Но не ради Кута, а ради Тимоти.

Она пришла играть в «Солнце Вегаса», поскольку ей не разрешили бы играть в казино, где она работала. Прежде она не особенно переживала по этому поводу, ведь она не была игроком. «Солнце» принадлежало миллиардеру, который уже много лет работал в игорном бизнесе. Ее «Новым Орлеаном» владел Эмил Лэндон. Разумеется, он был богатым человеком, очень богатым, но новичком в этом деле. Джесси не была игроком, но хорошо знала правила игры. Она работала крупье, официанткой, администратором, барменшей, певицей, танцовщицей и некоторое время даже выступала с акробатическими номерами. Она знала Лас-Вегас вдоль и поперек, вширь и вглубь и давно, очень давно усвоила, что не стоит играть. Потому что казино всегда выигрывает.

— Детка, милая детка, только бы у тебя получилось! Пусть выпадет десятка! — крикнул другой мужчина.

Он был молод. И пьян. Возможно, он положил на стол слишком большую сумму, и в его крови было слишком много алкоголя.

Джесси понимала, что взгляды многих людей были обращены к ней. Сначала это было забавно, но теперь она почувствовала напряжение. Даже Даррелл Фрай — один из распорядителей «Солнца» — смотрел на нее оценивающим взглядом, словно боялся, что ее бросок может нарушить равновесие в игре.

— Десять, десять, десять, — лихорадочно повторяла сидевшая рядом женщина.

Она выглядела худой и изможденной, а ее платье было модным лет двадцать тому назад. Вероятно, в те времена она была еще хороша собой. Теперь черты ее лица несли на себе тяжелый отпечаток времени, но она улыбнулась Джесси. И Джесси улыбнулась ей в ответ.