История Платтнера - Герберт Уэллс

Все эти бредни были забыты и уступили место вопросам и расспросам, когда в среду, спустя неделю после понедельника (день взрыва) вернулся Платтнер!

Обстоятельства, сопутствующие его возвращению, были такие же странные, как и те, которые имели место при его исчезновении. В среду мистер Лиджетт, незадолго до заката солнца, закончив все свои занятия, сидел в своем саду, собирал и ел землянику, которую он очень любил. Сад его был очень большой, запущенный, скрытый от любопытных взоров высокой, обвитой плющом красной кирпичной стеной. В ту самую минуту, как он наклонился над какой-то особенно крупной ягодой, что-то промелькнуло в воздухе, и, прежде чем он успел оглянуться, какое-то тяжелое тело с силой ударило его сзади. Он подался вперед, смял землянику, которую держал в руках, и от неожиданного толчка его шелковый цилиндр низко сполз ему на лоб, почти прикрывая ему один глаз. Тяжелый метательный снаряд, скользнувший сбоку мимо него и занявший сидячее положение среди кустиков земляники, оказался не кем иным, как нашим давно потерянным мистером Готфридом Платтнером в чрезвычайно растерзанном виде. Он был бледен, без шляпы, без воротника, в грязном белье, а на руках его были видны следы крови. Мистер Лиджетт был так поражен, что остался стоять на четвереньках, со сползшим на глаз цилиндром. Он сразу напал на Платтнера, упрекая его в непочтительном и несознательном поведении.

Эта далеко не идиллическая сцена заканчивает то, что можно назвать внешней стороной истории Платтнера. Нет никакой необходимости вдаваться в подробности увольнения Платтнера мистером Лиджеттом.

Все эти детали, с перечислением имен, дат и отзывов, могут быть найдены в подробном отчете происшедшего, представленном «Обществу Исследования Анормальных Явлений».

В первые дни никто не обратил внимания на странное перемещение правой и левой сторон у Платтнера. Первый раз это заметили в связи с появившейся у него наклонностью писать на доске справа налево. Он скрывал это обстоятельство, так как боялся, что оно может неблагоприятно отозваться на его новом положении. Перемещение его сердца выяснилось через несколько месяцев после его исчезновения, когда ему должны были выдернуть зуб под наркозом. Платтнер очень неохотно позволил врачу исследовать себя и долго не соглашался, чтобы тот написал по этому поводу короткую статью в «Журнале Анатомии». Этим исчерпываются все материальные факты, и мы можем перейти к тому, что рассказывал сам Платтнер обо всем случившемся.

Предварительно мы должны очень резко разграничить предыдущую часть истории от последующей. Все, что я до сих пор рассказывал, установлено такими показаниями, которые были бы одобрены каждым специалистом по уголовным делам. Все свидетели до сих пор живы; читатель, если у него есть свободное время, может найти этих ребят хотя бы завтра и расспрашивать их и Лиджетта на эту тему сколько угодно. Сам Готфрид Платтнер с его перевернутым сердцем и три фотографических снимка с него тоже могут быть представлены в любой момент. Можно доказать также, что он действительно пропадал в течение девяти дней, что явилось следствием взрыва. Вернулся он также неожиданно, причем вернулся уже преобразившийся, точно так же, как возвращается преображенным изображение в зеркале. Из последнего факта можно заключить, что Платтнер в продолжение этих девяти дней находился в каком-то состоянии существования вне пространства. Показания, подтверждающие все эти положения, значительно существеннее и очевиднее тех, которые не раз доводили до виселицы убийц.

Кроме его личного сообщения о том, где он был, с чрезвычайно путаными объяснениями и сплошь и рядом противоречивыми подробностями, у нас ничего не имеется. Я вовсе не хочу каким-нибудь образом дискредитировать мистера Готфрида Платтнера, но я должен отметить, что очень часто забывают отметить многие авторы, описывающие не вполне ясные физические явления, а именно то, что мы переходим в данном случае от неопровержимых фактов к фактам, в которые каждый разумный человек может, по своему усмотрению, верить или не верить. Я лично предпочитаю не направлять читателя ни в ту, ни в другую сторону, а просто решил точно передать то, что мне рассказал сам Платтнер.

Рассказал он это мне в моем доме в Чизлегэрсте, и, как только он ушел в тот вечер, я отправился к себе в кабинет и записал все, что помнил. Он был настолько любезен, что перечитал переписанные на машинке экземпляры, и поэтому не приходится сомневаться в точности изложенного.

Итак, Платтнер сообщает, что в момент взрыва он был уверен в том, что он убит. Он почувствовал, как отделяется от пола и какая-то сила тянет его назад. Это очень любопытный факт для психологов, то, что в момент своего падения назад он отчетливо размышлял о том, ударится ли он о шкафик с химическими принадлежностями или о подставку доски. Наконец, ноги его почувствовали землю, и он тяжело опустился, заняв сидячее положение на чем-то плотном и мягком. На мгновение он был ошеломлен. Почти сразу Платтнер почувствовал резкий запах паленых волос, и ему показалось, что он услышал голос Лиджетта, который справлялся о нем. Вы, конечно, поймете, что некоторое время он не мог прийти в себя.

Сперва ему казалось, что он все еще находится в классной комнате. Он совершенно отчетливо видел удивление мальчиков и входящего Лиджетта. В этом он твердо убежден. Он не слышал того, что они говорили, но приписывал это оглушительному действию эксперимента. Все окружающее представлялось ему чем-то расплывчатым, темным, но и это он сумел объяснить дымом, который застилал всю комнату после взрыва. Сквозь эту завесу движущиеся силуэты Лиджетта и мальчиков казались ему безмолвными привидениями. Лицо Платтнера все еще ощущало обжигающее пламя вспышки. Он говорит, что все у него «смешалось». Первая определенная мысль, которая появилась у него, была о его личной безопасности. Он думал, что, может быть, взрыв сделал его слепым или глухим. Платтнер осторожно ощупал свое лицо и части своего тела. Затем его ощущения стали яснее, и он был очень удивлен, что не видел вокруг себя хорошо знакомых досок и другой классной мебели. Вместо всех этих вещей его окружали какие-то неясные, неуверенные, серые очертания, формы, стоящие на местах знакомых вещей. Вдруг случилось что-то, заставившее его громко крикнуть, — это сразу пробудило его к действию. Двое мальчиков, жестикулируя, один за другим прошли через него, причем никто из них не проявил ни малейшей осведомленности о его присутствии. Трудно себе представить пережитое им ощущение.

— Их прикосновение, — рассказывает Платтнер, — было как легкий туман.