Маятник мести (Тихая провинция) - Евгений Сартинов

— Он в самом деле ее муж? — спросил Спирин.

— Да, документы подтверждают, — кивнул Малофеев, наблюдая за тем, как его подчиненные усаживают арестованного в «воронок». Когда он отъехал ближе к воротам, подрулила «скорая». Вскоре из ворот показались носилки. Спирин приготовился увидеть закрытое простыней тело, но несли какого-то седого мужчину с окровавленным лицом, громко стонавшего в такт покачиванию носилок.

— А это кто? — удивился Спирин.

— Сторож. Из наших бывших работников, пенсионер, — пояснил Малофеев и окликнул спешащую за носилками женщину в белом халате:

— Вера Андреевна, на минутку можно? Ну что, он может дать показания?

— Очень не скоро. — Врач отрицательно качнула головой. — Перелом верхней челюсти, выбито много зубов.

— А письменно?

— Тоже не скоро. Тяжелейшее сотрясение мозга, он сейчас на ногах даже стоять не может. Как минимум неделя, а то и две.

— Спасибо, — вздохнув, поблагодарил ее старый офицер, и женщина поспешила к своей машине.

— Сколько он может получить за это? — поинтересовался Спирин, закуривая сигарету.

— Лет восемь, десять, — ответил милиционер, доставая пачку «Примы». Старый служака признавал только эту отраву, такая уж у него была причуда.

— За двойное убийство? — удивился заместитель мэра.

— Да, но он в состоянии явного аффекта, или, еще как говорят, в состоянии сильного душевного волнения. У него и сейчас вид как у ненормального, вы заметили?

Тут их внимание привлекла процессия, подходившая к дому со стороны леса. Два милиционера толкали перед собой высокого, мощного сложения человека с большой дынеобразной головой. Мужику было далек за тридцать, красный нос и сеточка прожилок по всему лицу говорили о том, что человек этот привержен тонкому искусству винопития. Одна бровь у него постоянно была задрана выше другой, что вместе с густыми усами щеточкой придавало лицу вздорное и драчливое выражение. Глядя на его мятый костюм, Спирин подумал, что тот, очевидно, и спал в нем прямо в лесу. Это подтверждала сухая трава, торчавшая из густой шевелюры верзилы. Вел он себя очень странно. Болезненно скривившись, детина одной рукой держался за живот, а другой поддерживал штаны.

— Фролов, кто это у тебя? — крикнул подполковник одному из своих подчиненных.

— В кустах за домом сидел, товарищ подполковник, по большой нужде, весело доложил сержант.

— Ой, братишки, не дайте сдохнуть, опять подкатило! — вдруг взревел детина, сгибаясь в пояснице, причем лицо у него мгновенно побагровело.

— И давно ты так мучаешься? — поинтересовался Малофеев.

— Да черт его знает, часа два наверное уже, как проснулся, — нехотя отозвался верзила, приплясывая на месте и постанывая.

— По идее он должен был что-то видеть или хотя бы слышать, — скорее себе, чем Спирину сказал подполковник. — Ты что-нибудь видел? — спросил он мученика.

— Видел-видел! — торопливо ответил тот, закатывая глаза. — Ой, да отведите меня в туалет, сейчас ведь в штаны наделаю! — взмолился бугай.

— Слушай, Петрович, он у тебя не сдохнет от поноса? — вмешался в их разговор Спирин.

— Вообще-то да, сейчас от него толку мало, — согласился Малофеев и скомандовал подчиненным. — Вези его, Фролов, прямо в инфекционную. Пусть дадут что-нибудь от поноса. Если пройдет его медвежья болезнь, вези в отдел, а нет, оставь там. Никуда он от нас не денется.

— Но сначала в кусты! — взмолился несчастный и заплетающейся походкой кинулся к ближайшему чапыжнику.

Заместитель главы администрации Энска начал прощаться.

— Ну ладно, Василий Петрович, не буду вас отвлекать, мне тоже предстоит нелегкая миссия оповестить жену Гринева. Работайте спокойно.

И, пожав руку старому служаке, Спирин отбыл в город. Но, прежде, чем поехать на квартиру к покойному мэру, он остановил машину и вышел в лес, вроде бы по большой нужде. Скрывшись за густыми кустами боярышника Спирин достал мобильник и набрал врезавшийся в памяти номер. Когда знакомый хрипловатый голос произнес традиционное: «Алло», Спирин, не представляясь, раздраженным голосом оборвал его:

— Нечай, балда! Ты оставил свидетеля!

ГЛАВА 4

Познакомились они полгода назад. Нечаев пришел подать заявку на выставленный на продажу небольшой магазинчик. Спирин, как всегда безупречно одетый в светло-коричневую тройку, без особого интереса глянул в лицо этому торгашу, отметил только внимательный взгляд темно-карих глаз, впалые щеки в каких-то ямках, как после оспы, сросшиеся густые брови да постоянно падающую на глаза прядь не очень чистых волос. Виктор лично знал всех крупных предпринимателей города. Этого он видел в первый раз. Перелистывая документы посетителя, Спирин вдруг заинтересовался, даже улыбнулся. Поводом для его улыбки послужила дата рождения Нечаева.

— Первый раз встречаю человека, родившегося в один день со мной. Вы здесь родились, в нашем городе? — спросил Спирин.

— Да, коренной житель, — чуть хрипловатым голосом подтвердил Геннадий.

— А во сколько вы родились, случайно не знаете? — продолжал допытываться заместитель мэра.

— Мать говорила, что в два часа.

— Что вы говорите! — весело воскликнул Виктор. — И я в то же самое время на свет появился. Так что мы с вами, выходит, зодиакальные близнецы? Забавно.

Действительно, это было очень забавно. Хотя ростом и комплекцией они еще как-то походили друг на друга, но больше ничем и никак. В отличие от Нечаева, темно-русые волосы Виктора были уложены безупречно, ни один волосок не выбивался из строгой прически. Во взгляде серых холодноватых глаз читался незаурядный ум, а высокий лоб в сочетании с правильными, тонкими чертами лица придавал его облику некую черту благородства и даже аристократизм. Покосившись на руки посетителя, богато украшенные татуировкой, Спирин подумал, что, судя по всему, и судьбы у них вряд ли были похожи.

«Старик Аристотель был прав, подвергая сомнению астрологию», подумал Виктор. Несмотря на различия судеб, они все-таки разговорились о торговле, о ценах, налогах. И Спирин неожиданно для себя обнаружил, что его собеседник очень хорошо во всем разбирается.

Увлекшись, Виктор поведал Нечаеву о давно вынашиваемом проекте превратить их город во всероссийскую ярмарку.

— Станция у нас узловая, поезда стоят долго, а сразу за железной дорогой имеется рынок. Ну, какой ты сам знаешь, хибара на хибаре. Но рядом стоят недостроенные корпуса второй очереди бетонного завода. По капитальному строительству там осталось немного: закрыть плитами торцевую сторону. Так вот это все можно пустить под здания рынка. Там не так уж и много: остеклить, провести отопление и свет.

— А бетонный завод их отдаст? — спросил Нечай.

— Куда он денется. Он и так в треть мощности работает, ему не до строительства. — Спирин в азарте даже встал из-за стола и, по привычке расхаживая по кабинету, продолжил изложение своих экономических фантазий. Так вот, если создать условия для хранения груза, проживания, ну, и естественно, рекламы, то можно завернуть часть грузов, идущих в столицу с юга и даже запада. Зачем ехать еще сутки в Москву, когда можно продать все у нас, тем более это выгодно покупателям с Урала и Сибири. А городу какая выгода! Это живые деньги! Переоборудовать старые казармы под гостиницу, открыть столовую, баню. Конечно, все это влетит в копеечку, но зато быстро окупится.

— Можно привлечь средства наших торгашей, с паевым участием. Так будет быстрей, — подкинул ему идею Нечаев.

— Конечно, — согласился Виктор.

Расстались они почти по-дружески. Прошло несколько месяцев, Виктор уже и забыл про странного «астрологического брата», но тот сам напомнил о себе, прийдя на прием с предложением выкупить давно закрытую пельменную и превратить ее в бар. Заодно Нечаев вспомнил идею Спирина о расширении рынка.

— Увы, Анатолий Петрович не одобрил, — развел руками Виктор. Сказал, что мешочники навезут в город разной заразы, хлопот и без них хватает.

— А если бы вы были нашим мэром, вы бы занялись этим делом? — спросил Нечай, услышав в голосе Виктора оттенок горечи.

— Конечно, — кивнул головой Спирин.

— А перевыборы мэра у нас когда? — поинтересовался Геннадий.

— Не скоро, через полтора года. Но я не собираюсь выдвигать свою кандидатуру.

— Почему? — удивился Нечай.

— Я знаю психологию нашего народа. — Виктор откинулся в своем кресле и закурил сигарету. — У нас не любят новых людей. Гринев откуда пришел? Из директоров завода. Уже сидел в кресле, значит, достоит. А кто знает меня? И возраст мешает, всего тридцать…

— Да это верно, — согласился Геннадий, поправляя падающую на лоб упрямую прядь волос. — Вот только если Гринев заболеет или того, умрет.

Спирин улыбнулся.