Прощание славянки - Анжелика Огарева

– Голяшом, без марафета на свидание не пущу! – воскликнула она.

Женя замялась.

– Тебе что, намазаться нечем? – спросила Зина, шлепнув рукой по бедру, – так я тебе сейчас свою косметику дам.

– Не нужно, – покачала головой Женя.

– Да не трухай. Новую тебе дам, что в самолете купила. А завтра как миленькая в магазин за косметикой побежишь.

Зина соскочила с кровати и бросилась к своему чемодану.

– Мажься! – вручила она Жене косметический набор и приказала, – да ты не жалей мастику-то!

– Нет, только не сегодня, – отказалась, Женя доставая из сумки помаду.

– Ладно, на первый раз сойдет, – согласилась Зина.

Зазвонил телефон и Зина подняла трубку.

– Давай, Серега, заходи, – пригласила она Сергея.

– Ты же голая, – прошептала Женя, но Зина отмахнулась, – пять минут-то дай, а то я ведь и голышом могу принять! – захохотала она и положила трубку.

– Лучше я к нему выйду, – начала Женя.

– И не заикайся! – выпалила Зина и ринулась к своему чемодану. – Подходяще, – удовлетворенно сказала она. Накинув на себя халатик, Зина уселась в кресло забросив ногу на ногу. Шелковая пола халатика соскользнула с ее ноги в тот момент, как в номер вошел Сергей с букетиком цветов.

– А чего же цветы полевые? Пподороже, на розы раскошелиться жаба заела?

Сергей усмехнулся.

– Я тебе потом объясню, – застенчиво улыбаясь, ответила Женя.

– Какая девушка, какая девушка! Как повезло этому мужчине! – заголосила Козырева.

– До свидания, Зина, – попрощался Сергей.

– Значит уходите! А может со мною тараньку с пивом разделите?

– Нет, нет, Зиночка! – отказалась Женя.

Сергей усмехнулся.

– Ну и ладно, разделить найду с кем… А ты смотри, парниша, рано ее в номер не приводи.

– Ну, как было? – словно и не спала, радостно подскочила на кровати Зина.

– Никак не было! – пожав плечами, ответила Женя.

– Ты что же это делаешь?! Дни-то убегают! – воскликнула Зинаида.

– Мы всю ночь по Риму бродили, – объяснила Женя.

– Будет врать-то! Всю ночь гуляли? – искренне удивилась Зинаида.

– Ну, не всю… Я у него в номере ночевала, тебя будить не хотела.

И Женя бросила взгляд на свою кровать.

– А ты не бойся, – перехватила ее взгляд Зина, – мы с мужиком на моей кровати култыхались. Да я маху дала, не того выбрала. А говорит красиво, как профессор или Цицарон какой, а в этом деле несмышленышем оказался…Ну так что? Завтракать пойдем? Я тебя ждала… А чего вдовец о своей-то рассказывал?

– Ничего!

– Совсем ничего? – спросила Зина, глядя как Женя переодевалась, – ты пойми меня правильно, я не для сплетен… Просто у мужиков душа потемки, а я по мужикам профи.

– Рассказал, что был очень поздним ребенком, что родился в Донецке. Что потомственный психиатр…

– Так что ж, и мать и отец психи?! – Зина со смехом икнула, – оголодала я тебя ждавши…

– Я почти готова, – ответила Женя, – поступил он в медицинский…

– В Донецке?

– Да нет, в Москве, а через год умерла его мать, а еще через год, – отец…

– А братья и сестры есть?

– Нет, он один у них был.

– Гляди ж ты, значит, сирота сердечный…

– Он стипендию получал. На нее и жил.

– Значит нужду узнал. А прикид-то на нем дорогой, костюм белый, прямо скажу тебе, – барский. Значит хотел, чтобы ты его пожалела? Так, что ли понимать?

– Не думаю, – вскользь бросила Женя.

– Учти, мужика жалеть нельзя, это у них заманка такая… Сети расставляет, – пояснила опытная Зинаида и добавила, – ты поосторожней будь с психиатром, чтоб извращенцем не оказался. Они у своих учатся…

– У коллег?

– У калек, у тронутых. А между собой опытом делятся.

– Да ну тебя, – засмеялась Женя, – у меня подруга – психиатр. Она веселая, озорная.

– Ну, не знаю. Так в народе про них говорят.

– Предрассудки, – серьезно ответила Женя.

– Только своего проверь. Теперь всех мужиков проверять нужно… Вот, для примера, Галька, крестная парня моего, познакомилась она с мужичонком. По мне так плохонький совсем, а Гальке понравился. Мы его на вшивость проверить решили. Она с ним на свиданку в ресторан поперлась, а я из-за угла будто случайно выскочила. Он не растерялся и меня в ресторацию прихватил. Тихий мужичонка, вежливый и говорил с придыханием, как Танька Доронина. Думаю, влюбился в Гальку, какой-никакой, а все чай не одна будет, аж порадовалась за нее. Галька душой неплохая, а крестная – так и не нарадуюсь. Ну я из ресторана к своим побежала, а мужичонка ее на огонек пригласил. Я домой стремглав бежала, своему рассказать хотела. Он у меня еврей умный, вот и говорит:

– Не торопись радоваться, Зинуля.

Как в воду глядел Илюша. Наутро Галька к нам прибежала, воскресенье было. В дверь звонит так, будто мертвых поднять хочет. Ну, думаю, ожила, воскресла Галька, аж перекрестилась я, – сказала Зинаида и тут же, вскочив с кровати, осенила себя крестом.

Женя рассмеялась.

– Ты и тогда голая была? – не удержалась Женя.

– Ты чего? У меня ж сынок знаешь какой серьезный? Олимпиады по математике и физике выигрывает. Ох, сбила ты меня…

– Дальше, Зиночка, расскажи…

– Ну, слухай тогда… Галька не в себе была, а я так не сразу врубилась. Рассказала, что Никанор Степанович на дверной звонок перстнем-печаткой надавил, дверь баба открыла, а он ей так вкрачиво, мол, мы, Олюшка, в ресторане с винцом пообедали… А ты нам столик накрой, чтоб коньячок, рыбка, ну и всякое такое. Только, Олюшка, не забудь, как в прошлый раз, долечки лимона корицей обсыпать. Поели, выпили. Никанор Степанович ей все нежно так, Олюшка да Олюшка. Галька наша все думает, сестру небось жалеет. Ни кожи, ни рожи, ну, сама понимаешь, ничего. Вдруг сестричка встает и за ширму шмыг. Галька ее сразу, как вошла в залу, заметила. Ширма, с павлинами на шелку, между двумя окнами стояла. Мебель вся старинная. Наша Галька про себя подумала, что, наверное, что-то еще съестное из-за ширмы вынесет. А тут глядь, баба раздеваться стала. Вещички с себя стаскивает, да через ширмочку перебрасывает. А Никанор ухмыляется и только приговаривает: «Охо-хо-хо-хонюшки». А ручкой этак показывает, мол, и ты, Галка, туда, за ширмочку. Тут-то и смекнула Галька, что Олюшка никакая не сестра Никанору. Смотрины Степаныч устраивает. Наша Галька-то – баба в теле. Вот и решила, на нее посмотрит, да ту, неказистую, и выгонит. Встала из-за стола, да и разделась. Даже за ширму заходить не стала. Мне, мол, скрывать нечего! А Никанор аж руки от удовольствия потирает да губы облизывает! А потом в спальню побежал. Мужичонка шустрым оказался, вмиг вещички сбросил, да юрк под одеяло. А эта его Олюшка странно повела себя. Опрокинулась на руки, ноги как ветви в стороны, побежала за ним, да скок в кровать. Никанор же и Гальку зовет. Наша дура решила, что он экзамен им устроил, кто лучше, мол! Ну и давай стараться. А он аж глазки закрыл от удовольствия, гад похотливый. Да так и заснул. Так она чего расстроилась, знаешь?

– Не догадываюсь, – пожала плечами Женя.

– Боялась, что он с закрытыми глазками не понял, кто из них двоих лучше баловал его. Ну что, задело за тело? Вот тебе и тихоня Никанор Степанович. Правильно в народе говорят, что «в тихом омуте черти водятся.» А ты как думаешь, она кем ему была, баба странная эта?

– Да кто угодно. И жена, и сестра, и любовница, – ответила Женя.

– Вот и мой еврей так сказал, – заключила соседка.

– Кто же он по профессии? – полюбопытствовала Женя.

– Он у меня специалист по физике низких температур, – с гордостью ответила Зинаида.

– Да нет, я вообще-то об извращенце, – смутившись, объяснила Женя.

– Ах, Сальников, что ли? Так он как я – бухгалтер, подлец эдакий, аденоид паршивый! Аж сопел и хрюкал от удовольствия, – пояснила возмущенная Зина.

Зазвонил телефон.

– Твой! Не хватай сразу! У Зинки учись!

– Позавтракать в номере? – растерялась Женя, а Зинаида бешено закивала головой.

Женя засмеялась и согласилась.

– А чего смеялась? – спросила Зина, как только Женя повесила трубку.

– Сергей сказал, что «скатерть-самобранку» не любит, он так «шведский стол» называет, – пояснила Женя.

– Смотри-ка, индивидуалист. Общепита не любит. Не-е, мой не такой, нос не задирает выше крыши! А в Америке знаешь сколько раз был? Чуть что, так его зовут! Ну, будя разговоры разговаривать! – хлопнула себя по коленям Зинаида и приступила к макияжу.

– Здорово! Совсем другое дело! – оторвавшись от пудреницы, оценила Зина.

Женя вышла из ванной в белой юбке и белой кофте.

– Вот так и охмуряй психиатра! – одобрила Зинаида.

Женя засмеялась, открыла дверь, прошлась по коридору, поднялась на один этаж на лифте, и снова пошла по коридору.

У двери номера 410 Женя увидела Марину, выходившую из номера 408. Сперва Жене захотелось пройти мимо, чтобы избежать пересудов. Окинув Женю презрительным взглядом, Марина бросила:

– Смотрите, не опоздайте!

Она закрыла за собой дверь номера и добавила сквозь зубы: