Засада под облаками - Валерий Гусев

Родителей дома не было. Мы ушли на кухню - подальше от входной двери, так нам казалось безопаснее. Но только-только мы немного успокоились, как в прихожей раздался звонок - длинный, требовательный, угрожающий.

– Не открывай, - шепнул Алешка, распахнув глаза. - Нас дома нет!

Я на цыпочках пробрался в прихожую и прильнул к глазку. За дверью маячило искаженное оптическим стеклом лицо Вадика. Он жал на кнопку звонка, и тот звенел у меня над головой так, что хотелось заткнуть уши.

А Вадик все звонил и орал:

– Эй! Хозяева! Отворите! Я вашу расчетную книжку нашел! Эй!

Он для верности еще постучал кулаком в дверь и наконец ушел. Я перевел дух и отнял ладони от ушей. А Лешка подбежал к окну в комнате, осторожно выглянул.

– В подвал пошел, - сообщил он. - И книжка у него, точно. Надо ее выручать.

– Это нас надо выручать! - сказал я.

– Папе, что ли, расскажем? - предложил Алешка.

– Не пойдет! - решительно отверг я его заманчивое на первый взгляд предложение. И я доходчиво объяснил Алешке, почему: - Это ты плоховато придумал. То мы от одного Вадика бегаем, а то придется еще и от папы удирать.

– Да, - согласился Алешка. - Не похвалит.

Мягко говоря.

Но выкручиваться как-то надо. И Алешка сообразил:

– Дураками притворимся. Только не сразу, пусть Вадик остынет немного.

Насчет дураков - это он хорошо придумал. Нам уже раньше удавался этот надежный способ ухода от ответственности.

И тут снова в прихожей раздался звонок. На этот раз - хитрый, вкрадчивый, короткий.

– Пусть звонит, - усмехнулся Алешка. - Мы еще не пришли.

Вкрадчивый звонок повторился.

И мы опять ушли на кухню, чтобы не трепать себе нервы. Разогрели ужин, нарезали хлеб, вскипятили чайник.

А вкрадчивый звонок сменился длинным, требовательным, угрожающим.

– Озверел Вадька, - хихикнул Алешка.

Мы пили чай и посмеивались. А когда вместо звонка послышались отчаянные стуки в дверь, Алешка опять хихикнул и сказал:

– Ручки не отбей, упорный и настойчивый.

Я все-таки не выдержал и пошел в прихожую полюбоваться на упорного и озверевшего Вадика. Выглянул в глазок…

За дверью я увидел искаженное оптикой мамино лицо. А когда распахнул дверь, то понял, что оно искажено не столько глазком, сколько гневом.

– Оглохли? - сердито спросила мама, поднимая с пола сумки и передавая их мне. - Все руки отбила. Вы что, уснули?

– Телевизор громко орал, - мигом нашелся Алешка.

Мама недоверчиво глянула на него, сняла плащ и пошла на кухню.

– Надо ее отвлечь, - шепнул мне Алешка, - чтобы про книжки не вспомнила.

– Отвлекай, - переложил я на него трудное дело.

Но Алешку трудности не пугают. На кухню он вошел, держась за щеку и морщась, как от кислого.

Мама все еще сердито выкладывала из сумок продукты и ворчала. И тут она увидела Алешкину пантомиму. И вся ее сердитость мгновенно сменилась озабоченностью:

– Что с тобой? Зуб?

– Ухо, - простонал Алексей.

Это он хорошо придумал. В сочетании со звонками, которые мы долго не могли услышать, звучало убедительно.

– Без шапки добегался, - ахнула мама, мгновенно поставив диагноз. - Марш к Френкелю. Собирайся! Живо!

Она покидала продукты в холодильник и взялась за телефон.

Френкель - это бывший мамин одноклассник, который стал очень хорошим и знаменитым ото… отола… ри… В общем, ушным врачом. Ухо, горло, нос - словом. И живет он в нашем доме и в нашем подъезде. И мама беззастенчиво пользуется тем, что в седьмом классе этот ушник был в нее влюблен.

– Яша! - крикнула мама в трубку таким голосом, будто Лешка вообще без уха остался. - Ты дома? - А где же еще, подумал я, если он по телефону отвечает. - Я сейчас своего младшего к тебе приведу. По-моему, у него отит! Спасибо! Бегу!

Она сорвала с вешалки старую папину ушанку, нахлобучила ее Лешке на голову и завязала тесемки. Алешка взвыл. Но мама уже тащила его на лестничную площадку и вызывала лифт. Я с интересом последовал за ними.

– Ма! - вопил Алешка, пытаясь содрать шапку. - Уже все прошло! Я пошутил.

– С ушами не шутят! - сказала мама, затаскивая его в лифт.

Яков Ильич был страшен - в белом халате, в белой шапочке и с круглым блестящим зеркалом на лбу.

– Ну-с, молодой человек, прошу, - и он величественно показал Алешке на кресло. - Нервных просим удалиться, - сказал он нам с мамой.

– Мы не нервные, - поспешила мама. - Мы - сочувствующие.

А сочувствовать было чему. Маленький Алешка съежился в громадном врачебном кресле и с ужасом смотрел, как Яков Ильич выбирает из кучи блестящих инструментов самую большую воронку. Мама даже зажмурилась.

– Снимайте головной убор, юноша.

– Не снимается, - отчаянно пролепетал Алешка. - Узел навечно затянулся.

– В нашем мире ничего нет вечного, - рассудительно ответил Яков Ильич и разрезал тесемки устрашающими ножницами. Такими только уши обрезать.

Потом он вставил воронку узким концом Лешке в ухо и пустил туда «зайчика» своим зеркалом. И долго в Алешкино ухо смотрел. Вытащил воронку, бросил ее в продолговатый тазик, взял себя за подбородок и сказал:

– Да-с… Если бы у меня были такие уши…

Мы с мамой замерли в ожидании самого ужасного. Сейчас он скажет: я бы их отрезал вот этими ножницами и выбросил бы в мусоропровод. И он продолжил как-то грустно-мечтательно:

– Да-с… Если бы у меня были такие уши, я стал бы самым счастливым человеком.

Не много же ему для счастья надо.

– Да-с… Если бы у меня были такие уши, как бы я их берег! Как бы я их мыл, мыл и мыл! - И грозно уставился на Алешку: - Признавайся, когда ты мыл уши в последний раз? В первом классе?

– Во втором, - буркнул Алешка. - Когда в бассейн ходили.

Мама покраснела. А я понял, что Алешке сегодня грозит крутая головомойка. Ухомойка, точнее.

– Извини, Яша, - сказала мама. - Мы больше так не будем.

– Надеюсь, - и Яков Ильич улыбнулся: - Заходите, если что…

«Ни за что», - прочитал я в Алешкиных глазах.

Дома мама сказала:

– Не знаю, как там твои уши. И что в них разглядел Яшка, но будешь сидеть дома. Два дня, как миленький.

Нас это вполне устраивало. Уж очень не хотелось попасть Вадику под горячую руку.

– А как же книжки? - спросил меня Алешка, когда мы ложились спать.

– Придумаем что-нибудь.

– Вот ты и придумай, - сказал он, - а с меня хватит. Так еще и к зубному угодишь.

Тут мы услышали, что наконец-то пришел с работы папа, и живо уткнулись носами в подушки.

– Что так долго? - спросила его мама.

– Оперативное совещание. В городе участились угоны машин. Наш отдел подключили к розыску.

– А Интерпол тут при чем? - удивилась мама.

Папа засмеялся вполголоса, чтобы нас не разбудить:

– Наверное, потому, что угоняют иномарки.

И они ушли на кухню.

– Интересно? - спросил меня Алешка.

– Очень интересно, - согласился я.

Утром я придумал, как выручить мамины расчетные книжки без опасности для нас. Мой план основывался на том, что наши родители никогда принципиально не обращали внимания на расклеенные по подъездам всякие объявления.

Я выдрал из тетрадки несколько листков и черным маркером крупно написал: «Нашедшего расчетные книжки просим опустить в почтовый ящик кв. 40». Потом подумал и добавил зачем-то: «Вознаграждение гарантируется».

Когда родители разошлись по своим делам, я расклеил объявления по дому. И мы стали ждать результата. Поминутно заглядывая в почтовый ящик.

Результата долго не было. А потом он получился. Но вовсе не такой, на который мы рассчитывали. Когда нам надоело ждать и волноваться, я решил проверить объявления - на месте они или уже нет? Любителей срывать чужие объявления всегда хватает. Я сам из их числа.

Они были на месте. И поверх моего черного маркера было написано красным: «Фиг вам! Сами придете!»

Я сорвал все объявления и выбросил на помойку.

Что ж, придется идти в подземное логово Вадика.

– Завтра пойдем, - сказал Алешка. - Как раз мой домашний арест кончается.

– Это ты плоховато придумал, - возразил я. - Я один пойду.

– Щас-с! - взвизгнул Алешка. - Я тебя одного не пущу!

И я знал - не пустит…

Глава IV

Притворяемся дураками

Погода с утра немного улучшилась. Дождя не было, даже солнышко иногда просвечивало через дырки в облаках. И воробьи зачирикали. И кошки на помойке грелись на крышках контейнеров.

– Как твои уши? - спросила мама Алешку за завтраком.

– Какие уши? Эти? - удивился он, будто у него их два десятка было.

– Значит, в порядке, - улыбнулась мама. И стала собираться на работу. - Помоете посуду и сходите за хлебом. И книжки в жэке заберите.

Мы, конечно, сказали, что - да, обязательно, непременно, не беспокойся, мамочка.

Знала бы она, в каком-таком жэке эти самые книжки и как нам придется их забирать.

– Да, - вспомнила мама уже в дверях, - вот вам квитанция, захватите заодно мои сапоги из починки. И нечего гримасничать, Алексей. У вас все равно каникулы.