Воздушный шар-на-всякий-случай - Тамара Ветрова

- Угу, - сказал я, поднимая воротник.

И я ее действительно несколько позже прочитал, когда это уже не имело большого значения.

Любопытно, что шар, как утверждали авторы, делали прямо у нас. Четверо или пятеро чудаков, что-то вроде заезжих фокусников. Сведений о них практически не сохранилось, очень скоро после постройки шара след их потерялся. Однако именно с их исчезновением связано упоминание о первом увеличении объема шара, о котором тогда, на экскурсии, говорил Рустик. Хотя, конечно, в те далекие годы шар был далеко не так велик, как в наши с Руськой времена, да и лежал на боку.

Лет через двести (примерно), если верить авторам, существует упоминание о молодом и весьма любознательном человеке, который, стоило ему приехать в наш городок, принялся бегать вокруг шара с различными измерительными приборами (он же, кстати, и предложил властям впервые проект смотрового окошечка, что после долгих и серьезных колебаний и было осуществлено). Оказалось, бояться вовсе не стоило. В шаре, как известно, ничего интересного не обнаружилось, однако тот любопытный молодой человек каждый вечер приникал к этому окошечку тяжелой подзорной трубой, чем и вызвал насмешки и даже издевательства сограждан. По-видимому, он вел дневник своих странных наблюдений (дневник не сохранился). А еще год спустя он, очевидно, покинул город и убрался неизвестно куда. Во всяком случае, этот факт оказался замечен именно в связи с тем важным обстоятельством, что шар вновь чуточку увеличился в размерах и лежал уже не рядом с корзиной, а словно бы в ней самой...

Я уже говорил, что прочитал обо всем этом позже, а в тот вечер Руська выкладывал мне свои сведения сбивчиво и поспешно. Он шел быстро и все время чуточку обгонял меня, поэтому к знаменитой железной ограде подошел первым.

- Поглядим? - сказал он весело. - А может... Я увидел его лицо, освещенное фонарем, по лицу стекал дождь.

- Чего ты хочешь?

- Заберемся в корзину!

Я не знал, что отвечать. В корзину забраться было совсем нетрудно, тем более что воздушный шар давно уже не лежал в корзине, а висел, натягивая веревки, над ней.

- Боишься? - спросил Руська, подтягиваясь на руках. Я промолчал, потому что впервые в жизни видел человека, перелезающего через эту ограду. За ограду, конечно, проходили, смотрели в окошечко... Но вот так, в темноте, да еще с намерением забраться внутрь!.. У меня перехватило дыхание.

Через минуту Руська был уже там, и ничего не произошло, только волосы его, подхваченные ветром, поднялись копной...

- Знаешь, что я увидел тогда? - спросил Рустик громко. - Ну тогда, на экскурсии, когда мы заглядывали в шар? Я увидел там звезды!

Я не смотрел на Руську, но слышал его. Веревки, которыми корзина была привязана к шару, натянулись сильнее.

- Настоящий космос! - крикнул Руська и засмеялся. Корзина дрогнула и оторвалась от земли.

- Скорее! - крикнул я. - Прыгай!

Он еще мог бы успеть.

- Прыгай! - крикнул я.

Медленно поднимаясь вверх, огромный шар уносил в огромной корзине Руську, а я лишь зажимал руками уши и шептал:

- Прыгай! Прыгай!

И теперь, по прошествии стольких лет, вспоминая тот вечер, тот дождь и нас с Руськой, стоящих около железной ограды, которой давно уже не существует, я утверждаю:

"Я один во всем виноват". Слышите, мои уважаемые сограждане и мой сын? Я один во всем виноват. Это я лишил вас вашей гордости и вашей надежды - ведь это была моя идея - направиться туда и посмотреть на шар, это была моя идея, а Рустик лишь ее осуществил... Тогда, опираясь локтем на ограду, Руська сказал:

- Я понял одну вещь. Эта штука, кто бы ее ни создал, сделана так хитро, что набирает силы, поглощая наши мысли. Идеи и замыслы для нее - все равно что хворост для костра.

- Чужие идеи? - спросил я.

- Человеческие идеи! - сказал Руська с гордостью.

- Что же, изобретателей она тоже глотает?

- Никому не известно, что с ними стало, - согласился Руська, кажется, уже стоя в корзине.

"Как неизвестно, впрочем, и к каким истинам они пробили себе путь", хочется добавить мне сегодня.

Что же осталось нам после того, как Рустик улетел? После того, как его мысль оказалась последней каплей? Что осталось нам? Наши глаза и руки? Наши тайны и наши звезды, которые надо открыть и разгадать? И я скажу, непременно скажу об этом моему мальчику... Будем выпутываться, черт возьми! Будем выкарабкиваться сами!