Загадка Скалистого плато - Юрий Ясько

— Вы до тела не дотрагивались?

— Я все понимаю… Просто близко подошел, чтобы посмотреть. Думаю, его сразу после дождя убили или же за несколько минут до его конца.

— Почему?

— Кровь уж больно сильно лилась. Если бы до дождя или в его разгар, — она бы так не хлестала.

— Резонное замечание. Выстрела не слышали?

— Нет. Гром, товарищ следователь. Даже когда дождь перестал лить, — громыхало.

— Вещи при убитом были?

— Как видите… — Абалов закурил, сплюнул, извинился.

Когда Живаева осмотрела труп, сделала свои записи, Туриев попросил:

— Теперь давайте сделаем так… Прислоните тело спиной к скале, посадите. Темиров! Сделай снимок. — Обратился к Живаевой: — Ты что скажешь предварительно?

— Затылок сильно раздроблен, выходного отверстия нет. Мне кажется, выстрел произведен на значительном расстоянии.

Осмотрели одежду убитого. Штормовка, брезентовые брюки, валяется берет без всяких следов крови. Видимо, убитый снял головной убор, отдыхая. В карманах ничего не обнаружили. Удивительно: человек пришел в горы без вещей, без документов — так, налегке.

Ага, крошки табака. Значит, убитый курил. Если так, то при нем должны были бы быть папиросы или сигареты, спички или зажигалка… Наверное, все это было, в рюкзаке или в какой-то сумке. Человек не мог прийти в горы без рюкзака. И его надо искать. Искать? Ха! Если мужчина стал жертвой ограбления, то какой бандит оставит рюкзак? А с другой стороны, что может быть ценного в рюкзаке у человека, путешествующего в горах? Деньги? Но какие? Человеку было лет пятьдесят, выше среднего роста, крепкий, черты лица правильные.

Откуда пришел человек? Кто по национальности? По профессии? По какой причине стал жертвой преступника или группы преступников? С какого расстояния произведен выстрел? Из какого оружия? На какие-то из этих вопросов ответит полная экспертиза.

— Тело можно забирать? — деловито спросила Лида. — Пора возвращаться.

— Да, да, — машинально ответил Туриев, — все, кроме Темирова, уезжайте. Ты, Камал, уедешь, как только отпечатаешь для меня фотографии. Надеюсь, у вас в отделении есть фотолаборатория? — обратился Борис к Харебову.

— Недавно оборудовали, товарищ Туриев, — прекрасная лаборатория.

Группа уехала. Туриев решил переночевать в доме Харебова. Лейтенант обрадовался этому обстоятельству: в республике работники органов хорошо знали следователя Туриева, каждый считал бы высокой честью быть с ним близко знакомым.

Борис прилег на кровать: боль в затылке не отпускала.

В комнату вошел Темиров.

— Вот твои фотографии, — Камал довольно улыбался, — получился совсем как живой. Красивый мужик был, жалко.

— Спасибо. Можешь уезжать. Последний автобус отходит в двадцать четыре часа.

— Я знаю, уже договорился с водителем, он меня ждет. Да, трудно будет: никакой зацепки. То ли дело моя работа — щелкнул, проявил, отпечатал — и все. Ну, будь здоров…

После полуночи пришел Харебов. Молча разделся, лег в постель и только тогда проговорил:

— Вы меня в помощники возьмете, товарищ Туриев? Извините, но мне так хочется заняться настоящим делом.

— Конечно, привлеку, товарищ лейтенант, — в тон Харебову ответил Борис, — с рассветом пойдем искать гильзу. Коль скоро выстрел произведен из огнестрельного оружия, — гильза обязательно должна быть. А теперь — спать, спать, товарищ Андрей.

Над горами спустилась ночь…

Перед самым восходом солнца в это время года обычно опускается туман. Плотный, почти осязаемый, он клубится над речкой, над ущельем, над крышами домов, постепенно меняя цвет: из белоснежного становится нежно-персиковым, подсвеченный еще невидимыми лучами солнца. Но вот туман освободил от своих объятий подошвы гор, потом склоны, поднялся к вершинам, слился со снеговыми шапками, растаял. Небо становится ультрамариновым, глубоким, оно готово принять солнце. И светило величаво выкатывается из-за горизонта, изломанного пиками далеких гор, бросает свои первые лучи на вершины снежников, которые становятся багровыми, как гигантские языки исполинского пламени.

На всем блестят капельки утренней росы: на листьях деревьев, на траве, на каменных гранях домов и старинных башен. Еще тихо, еще не ревут машины, не слышно детских голосов, не звучит рог пастуха. Первые нарушают тишину птицы. Заливистые трели, щелкания, писк, урчание доносятся со всех сторон.

Лучи солнца целят в окна домов. Луч дробится в стеклах на миллиарды светил, они дрожат от утреннего холодка.

Потом включается на площади поселка громкоговоритель: «Говорит Москва, доброе утро, товарищи…»

Туриев и Харебов встали до рассвета. По схеме местности вычислили предполагаемый район, откуда был произведен выстрел и выехали на поиски гильзы. Солнце уже стояло достаточно высоко, когда Харебов нашел ее. Она закатилась под плоский камень. Винтовочная гильза.

Так, гильза — винтовочная. Стреляли, конечно, из карабина, винтовок давно уже нет, лет двадцать…

Отсюда хорошо видно то место, где нашли убитого.

Борис лег на землю, мысленно взял в руки карабин. Несомненно, убийца стрелял, положив оружие на эти сложенные плиточные камни: удобно, надежно — рука не дрогнет. Как это не кощунственно звучит, но место для нанесения последнего удара выбрано толково: перед глазами хороший обзор, склон, полого уходящий к дороге, порос густым лесочком, так что можно сразу скрыться. Аккуратно уложенные плоские камни говорят о том, что стрелявший готовился основательно. Одного выстрела оказалось достаточно, чтобы на расстоянии двухсот пятидесяти-трехсот метров уложить человека наповал. Нельзя исключить применения оптического прицела.

— Товарищ Туриев! — Возглас Харебова вернул Бориса к действительности.

Участковый держал в руке темную бутылку, Туриев взял ее у Харебова, предварительно натянув на правую руку нитяную перчатку. Бутылка из-под коньяка «Нарын-кала». Дорогой, марочный коньяк.

Борис завернул бутылку в носовой платок, положил в «балетку» — маленький чемоданчик. Н-да… Ждал свою жертву, попивая коньяк?

Надо осмотреть место более детально… Трава слегка примята — понятно: лежал. Правее плиточных камней Туриев обнаружил остаток маленького костерка, прутиком покопался в золе. По остаткам видно, что здесь сжигали окурки. Ишь, как застраховался! А след — бутылку — все-таки оставил. А может, не его бутылка вовсе? Чтобы метко выстрелить, надо иметь верный глаз, а спиртное имеет коварное свойство лишать человека этой возможности.

Дальнейший осмотр ничего интересного не дал. Борис и Андрей закурили. Молчание нарушил Туриев: