Иметь и не иметь - Эрнест Хемингуэй

– Ушла, – сказал я ему. Рыба все еще прыгала и продолжала прыгать, пока не скрылась из виду. Это была в самом деле великолепная рыба.

– Но я чувствую, как она тянет, – сказал Джонсон.

– Это тяжесть лесы.

– Сильно тянет. Может быть, она издохла?

– Посмотрите, – сказал я. – Вон она прыгает. – В полумиле от нас было видно, как она фонтаном разбрасывала вокруг себя воду.

Я тронул тормоз его катушки. Он был завинчен до отказа. Леса не сматывалась. Она должна была лопнуть.

– Разве я вам не говорил, чтобы вы держали тормоз свободно?

– Но она все тянула.

– Ну и что же?

– Ну и я завинтил тормоз.

– Слушайте, – сказал я. – Если не отпускать лесу, когда рыба так рвется, леса непременно лопнет. Нет такой лесы, которая могла бы выдержать. Раз рыба требует, нужно отпускать. Тормоз нужно держать совсем свободно. Иначе такую рыбу не удержать даже гарпунной веревкой. А наше дело не отставать от нее, пока не кончится гонка, чтобы она не смотала всю лесу. А когда кончится гонка и она уйдет на дно, тогда можно завинтить тормоз и выбирать лесу.

– Значит, если б леса не лопнула, я бы поймал ее?

– Могли бы поймать.

– Она же не может прыгать так без конца.

– Она еще не то может. Только когда кончится гонка, начинается самая борьба.

– Ну давайте поймаем другую, – сказал он.

– Раньше надо выбрать лесу, – ответил я ему. Мы успели зацепить и упустить рыбу, а Эдди все спал. Теперь только Эдди пришел на корму.

– Что случилось? – спросил он.

Эдди был когда-то хорошим матросом, пока не спился, но теперь он никуда не годится. Он стоял передо мной, длинный, вислогубый, со впалыми щеками, с беловатыми сгустками в углах глаз, с выгоревшими на солнце волосами. Я знал, что ему до смерти хочется опохмелиться.

– Возьми выпей пива, – сказал я ему. Он вытащил из ящика бутылку и выпил.

– Что ж, мистер Джонсон, – сказал он. – Я, пожалуй, еще вздремну. Очень вам благодарен за пиво, сэр. – Ай да Эдди. Рыба его нимало не интересовала.

А около полудня мы подцепили еще одну, но она ушла. Видно было, как крючок взлетел футов на тридцать, когда она выбросила его.

– Опять я что-нибудь не так сделал? – спросил Джонсон.

– Нет, – сказал я. – Просто она выбросила крючок.

– Мистер Джонсон, – сказал Эдди, который тем временем проснулся, чтобы выпить еще бутылку пива, – мистер Джонсон, вам просто не везет. Может, вам везет в любви. Погуляем с вами вечерком, мистер Джонсон? – Затем он снова пошел на бак и улегся.

Часов около четырех, на обратном пути, когда мы шли совсем близко к берегу и против течения, – оно бурлило, как в мельничном лотке, а солнце светило нам в спину, – у Джонсона клюнула такая большая черная меч-рыба, какой я никогда не видал. Мы поймали четырех маленьких тунцов, и негр насадил одного из них на крючок Джонсона. Это была неплохая наживка, только очень громко плескалась за кормой.

Джонсон снял с себя пояс и положил удилище на колени – у него устали руки, оттого что он все время держал его на весу. Устав следить за лесой, которую оттягивала крупная наживка, он завинтил тормоз, когда я отвернулся. Я понятия не имел, что он его завинтил. Мне не нравилось, как он держит удилище, но неохота было все время ворчать на него. К тому же, когда тормоз открыт, леса сматывается, так что это не опасно. Но по-настоящему так рыбу не ловят.

Я стоял у штурвала и вел лодку вдоль главной струи к тому месту напротив старого цементного завода, где она опускается на большую глубину и образует невдалеке от берега что-то вроде воронки, и там всегда полно мелкой рыбы для наживки. Вдруг я увидел впереди фонтан брызг, как от бомбы, и меч, и глаз, и раскрытую пасть, и огромную красно-черную голову черной меч-рыбы. Ее спинной плавник весь торчал над водой, высотой чуть не с оснащенное судно, и хвост тоже весь высунулся из воды, когда она бросилась на нашего тунца. Меч у нее был толщиной с бейсбольную биту и скошен кверху, и, когда она схватила наживку, поверхность океана широко раздалась перед ней. Она была вся черная с красным, и каждый глаз у нее был с суповую чашку. Огромная была рыбина. Бьюсь об заклад, она потянула бы тысячу фунтов.

Я заорал на Джонсона, чтоб он отпустил лесу: но прежде, чем я успел вымолвить слово, я увидел, как Джонсон взлетел на воздух, точно вздернутый подъемным краном, и еще секунду он держался за свое удилище, но удилище согнулось, как лук, а потом, распрямившись, ударило его толстым концом в живот, и вся снасть полетела за борт.

Тормоз был завинчен до отказа, и когда рыба дернула, Джонсона сорвало с сиденья, и он не мог удержать удочку. Удилище лежало у него на правом колене и толстым концом было подсунуто под левое. Если б он не снял пояса, его бы стащило в воду.

Я выключил мотор и пошел на корму. Он сидел и держался за живот, куда угодил конец удилища.

– Пожалуй, на сегодня хватит, – сказал я.

– Что это было? – спросил он меня.

– Черная меч-рыба, – сказал я.

– Как это случилось?

– Вы лучше подсчитайте, – сказал я. – Катушка стоила мне двести пятьдесят долларов. Теперь такая стоит еще дороже. Удочка стоила сорок пять. Там было без малого шестьсот ярдов лесы в тридцать шесть нитей.

Тут Эдди хлопнул его по спине.

– Мистер Джонсон, – сказал он, – вам просто не везет. Первый раз в жизни вижу такое.

– Заткнись ты, пьянчуга, – сказал я ему.

– Нет, правда, мистер Джонсон, – сказал Эдди. – В жизни не видел ничего подобного.

– Что бы со мной было, если б меня потащила такая рыбина, – сказал Джонсон.

– Вы же хотели все сделать сами, – ответил я. Я был зол как черт.

– Очень они большие, – сказал Джонсон. – Это уже не удовольствие, а мученье.

– Да, – сказал я. – Такая рыба могла бы убить вас.

– Но ведь ловят же их.

– Ловит тот, кто умеет. Но вы не думайте, всякому приходится мучиться.

– Я видел фотографию девушки, которая поймала такую.

– Как же, – сказал я. – Только не живьем. Рыба проглотила наживку, и у нее вырвался желудок, тогда она всплыла на поверхность и издохла. А я говорю про ловлю волоком, когда крючок только зацепляет за губу.

– Ну, – сказал Джонсон, – уж очень они большие. Раз это не весело, зачем это делать?

– Вот именно, мистер Джонсон, – сказал Эдди. – Раз это не весело, зачем это делать? Слушайте, мистер Джонсон, вы попали не в бровь, а прямо в глаз. Раз это не весело – зачем это делать?

Мне все еще мерещилась эта рыба и было здорово досадно из-за снасти, и я их не слушал. Я велел негру повернуть на Морро. Я ничего не говорил им, и они мирно сидели, Эдди на одном стуле, с бутылкой пива в руках, а Джонсон на другом.

– Капитан, – сказал он немного спустя, – не приготовите ли вы мне хайболл[1]?

Я приготовил, не говоря ни слова, а потом налил себе чистого. Я думал о том, как вот этот самый Джонсон третью неделю ездит на рыбную ловлю, подцепил наконец рыбу, за которую настоящий рыбак отдал бы год жизни, упустил ее, упустил мою снасть, разыграл дурака, а теперь сидит как ни в чем не бывало и распивает коктейли с пьянчугой-матросом.

Когда мы причалили и негр остановился в ожидании, я спросил:

– Ну, как завтра?

– Едва ли, – сказал Джонсон. – С меня, пожалуй, такой ловли хватит.

– Хотите сейчас расплатиться с негром?

– Сколько я ему должен?

– Доллар. Можете прибавить на чай, если хотите. И Джонсон дал негру доллар и две кубинских монетки по двадцать центов.

– Это за что? – спросил меня негр, показывая монеты.

– На чай, – сказал я ему. – Ты больше не нужен, Это он тебе подарил.

– Завтра не приходить?

– Нет.

Негр берет клубок бечевки, которой он привязывал наживку, берет свои темные очки, надевает свою соломенную шляпу и уходит, не прощаясь. Этот негр всегда был невысокого мнения обо всех нас.

– Когда вы думаете рассчитаться, мистер Джонсон? – спросил я его.

– Завтра утром я пойду в банк, – сказал Джонсон. – Мы можем рассчитаться после обеда.

– Вы знаете, сколько всего дней?

– Пятнадцать.

– Нет. С сегодняшним шестнадцать, и по одному дню на переезд, туда и обратно, значит, восемнадцать. Потом еще сегодня удочка, и катушка, и леса.

– Снасть – это уже ваш риск.

– Нет, сэр. Ведь вы ее упустили.

– Я каждый день плачу за прокат. Это ваш риск.

– Нет, сэр, – сказал я. – Если б это рыба сломала удочку и не по вашей вине, тогда другое дело. Но вы сами по своей неловкости упустили всю снасть.

– Рыба вырвала у меня удочку.

– Потому что вы не держали ее в гнезде и завинтили тормоз.

– Вы не имеете права взыскивать за это деньги.

– Если вы наняли автомобиль и разбили его о скалу, по-вашему, вы не должны платить за него?

– Если я сам в нем ехал – нет, – сказал Джонсон.

– Вот это ловко, мистер Джонсон, – сказал Эдди. – Понимаешь, капитан, а? Если б он в нем ехал, он бы убился насмерть. Вот ему и не пришлось бы платить. Ловко придумано.

Я не обратил на пьянчугу никакого внимания.