Цена момента - Герман Редли

class="p1">Пансион состоял из четырёх этажей: на первом располагался кафе-ресторан, на втором приёмная, кабинет управляющей, прачечная и номера с первого по шестой. Это были апартаменты повышенной комфортности: в каждом номере была двухспальная кровать, прикроватная тумба, гардероб, письменный стол и личная ванная комната. Назвать эти апартаменты классом “люкс” было весьма сложно, но для заведения с пятидесятилетней историей это было вполне простительно. На третьем и четвёртом этаже располагались номера с седьмого по двадцать шестой. Разумеется, выглядели они гораздо скромнее: односпальная кровать, четыре крючка вдоль стены и маленький комод с торшером при входе. Естественно, ванной комнаты в таких номерах не предполагалось: для подобных нужд на каждом этаже располагалось отдельно помещение, где была одна ванная, две раковины и два туалета.

Именно в таких условиях и прибывал персонал пансиона, за исключением разве что Нэнси, у которой было отдельное жильё. Чарли же занимал седьмой номер, а у Даниэля был десятый, тот что был у самого туалета и в который нередко просачивался запах канализации. Все оставшиеся номера были заняты студентами, для которых даже такие условия были куда более предпочтительными, чем всё то, что было предложено администрацией колледжа.

Посмотрев все номера, Элизабет остановила свой выбор на втором этаже. В глазах окружающих она, возможно, и могла сойти за богатого сноба, тем не менее в жизни это не имело ничего общего с действительностью. Мисс Джонс была обычной девочкой, которую воспитала улица. Она обладала хорошими манерами, знанием этикета и стиля, но вместе с тем могла похвастаться волевым характером и умением дать отпор не только на словах.

Потратив буквально последние деньги за номер, она просто хотела начать новую жизнь, навсегда забыв всё то, от чего так старательно бежала. А бежала она от семейных драм, дворовых компаний, проблем с законом и от самой себя, которой больше не хотела быть и оставаться. Возможно, именно поэтому уют оказался тем, что она так стремилась сохранить в это непростое для себя время.

Недостойность

У каждого человека есть такие дни, которые обведены в календаре чёрным цветом. Это может быть маленькая личная драма или потеря вселенского масштаба, но итог всегда один: когда этот день наступает, то всем хочется, чтобы он поскорее закончился. В календаре Нэнси, за её долгую жизнь накопилось немало таких дат, но один день вызывал у неё особенный трепет, на грани с истерикой – восьмое апреля. Много лет назад, ничем не примечательный четверг, стал отправной точкой начала взрослой жизни. В этот день она впервые переступила порог пансиона в образе официантки.

Поскольку в маленьких городах любое событие – это событие, то подобная круглая дата не могла остаться незамеченной. Хозяйка пансиона начала подготовку за неделю: заказала продукты, алкоголь, разослала приглашения всем именитым гражданам и, конечно же, придумала шоу–программу. На первый взгляд могло показаться, что столь широкий жест говорит о любви руководителя к своим подчинённым, но нет: причина была лишь в том, что в маленьком городе любое событие – это событие, а значит, возможность заработать на нём никак нельзя упускать.

На часах было не больше полудня, когда кухня Нэнси уже была заполнена дымом сигарет и запахом свежей яичницы с беконом. Её лицо, как всегда, выражало полнейшее безразличие и непонимание того, для чего она проснулась сегодня. Заварив крепкий кофе и переложив завтрак на тарелку, она ушла в гостиную, где на обшарпанном диване принялась изучать вчерашний номер газеты “Бульвар”, под редакцией местного колледжа. Назвать эту школьную газетёнку серьёзным изданием было достаточно сложно, но если вы, вдруг искали второсортные сплетни и обрывки мировых новостей, то это определённо лучший вариант для вас.

一 Боже мой! – удивилась Нэнси, чуть не подавившись беконом. – Шарлотта Бенинг выходит замуж. Поверить не могу, что эту профурсетку кто–то взял себе в жёны. Всем всегда было известно, что её голый зад тёрся едва ли не об каждую кровать пансиона. Причём иногда не по одному разу за день! – экспрессировала она, едва не расплескав весь кофе. – Хотя с другой стороны, Бастон, – обратилась она к пушистому коту чёрного цвета, прижавшемуся к её ногам. – быть может, это простая зависть о том, что она сейчас нежится в мужских объятиях, а мне уже пора собираться на “любимую” работу …

При всей своей ненависти к этому дню, Нэнси предпочла сегодня выглядеть чуточку приятнее, чем обычно. Бесформенная копна волос превратилась в аккуратно уложенный шиньон; заляпанное дежурное платье заменили длинная зелёная юбка в пол и белая блуза с золотыми вставками. В какой-то момент, Нэнси даже подумала о том, чтобы надеть туфли, но в итоге предпочла заменить их балетками. Перед выходом она нанесла лёгкий нюдовый макияж, взяла свою лучшую сумочку, после чего была готова отправиться покорять этот мир.

На подходе к пансиону всё было тихо: не было красных ковровых дорожек, никто не толпился в надежде получить автограф и даже фанфары не встречали именитых гостей. Однако в отсутствие всего вышеперечисленного, Нэнси знала, что внутри творится полнейший хаос, хоть и не могла вообразить истинных масштабов бедствия.

Закуски расставлялись в последний момент, фужеры шампанского наполнялись до безобразия медленно, всё оформление едва успели закрепить и то были не совсем уверены в надёжности креплений. А крики: “кажется, идёт, кажется, идёт” – окончательно дополнили праздничную атмосферу этого безумия.

Когда входная дверь открылась, в сторону Нэнси под аплодисменты полетели восторженные крики с поздравлениями и признаниями в любви. Особо отчаянные даже попытались подбежать и обнять виновницу торжества, но получилось это далеко не у всех. Мисс Диккенс, не привыкшая к такому количеству внимания, сначала даже растерялась, но быстро смогла взять себя в руки, и стала отталкивать навязчивых поклонников, что мешали ей проходить к центру зала.

На секунду замедлившись, Нэнси, наконец, смогла рассмотреть помещение. Всё вокруг и правда выглядело довольно удручающе: декорации отклеивались, приглашённые официанты невпопад расставляли последние угощения с приборами, а музыкальное сопровождение и вовсе не смогло вовремя начать своё выступление. Но, бесспорно, апофеозом данного момента, стала речь управляющей пансиона.

Стоит сказать, что Эмма Стоун была не только управляющей, но и непосредственно владелицей “Шик и блеск” в одном лице. На вид ей было чуть больше тридцати, но де-факто перевалило за сорок. Она была маленькой, хрупкой женщиной, с короткими русыми волосами под каре и пикантной родинкой над верхней губой. Для окружающих она была весьма неординарной дамой: с одной стороны, она была самим проявлением спокойствия и сдержанности, а с другой, не упускала ни единой возможности обозначить всю тягость своего