Буйный рост (СИ) - "Элирио"

— Примерно в возрасте одного года, когда у тебя появится хотя бы зачатки сознания, твоя память проявится. Она выступит в роли катализатора развития новой личности. Дабы не случилось так, как со многими многообещающими разумными этого мира, я позволю другим личностям, что хранятся в твоей душе, изредка вмешиваться в ход событий. Но только в крайних случаях.

Ладно, никогда не пытался идти лёгкими путями, поступившись своим пониманием морали. Хотя многие мои знакомые пеняли мне на это:

— Давно бы уже поднялся, если бы не эти твои дурацкие принципы, подумай об этом.

Думал, даже бывало, сомневался но, в конце концов, всегда решал, что предав самого себя, пусть даже один раз, дальше жить, так как жил раньше не смогу, это буду уже не я.

Итак, получается я в теле годовалого ребёнка, что ж послушаюсь совета и постараюсь развивать эмпатию в тех редких интервалах, когда буду бодрствовать.

Ой! Кажется, я описался, ой стыдоба-а-а. Видимо включённое раньше срока сознание, никак не повлияло на развитее тела, хнык-хнык. Да, я разревелся как маленький ребёнок, хотя почему как. Пытался как-то сдерживаться, но видимо отработанный рефлекс взял своё. Мой негодующий плач, не остался незаметным и мою обитель вскоре посетили две очень красивые, фигуристые девушки.

Первая, светленькая имела мягкий овал лица, обрамлённый вьющимися до плеч, тёмно-русыми волосами. Светлая кожа и глаза, что смотрели на меня с нежностью и заботой были светло голубого цвета, а пушистые, окрашенные в чёрный ресницы разграничивали этот светлый облик. Да, это была моя мама, по виду ей было от двадцати до двадцати пяти лет.

Рядом с ней стояла служанка, почему я так подумал? — Да потому, что одета она была в классическую униформу, вот только она явно была не человеком. У неё были небольшие серые ушки, с мехом внутри, медового цвета глаза, а кисти рук обрамляли белые, меховые браслетики, как я потом уже узнал, ещё у неё присутствовал небольшой хвост, так же серого цвета с вкраплениями белого на нижней кромке и на кончике. Насчёт возраста не берусь утверждать, но выглядела она лет на двадцать с хвостиком.

Несмотря на принадлежность к расе зверолюдей, служанка выглядела очень привлекательно. Хм, годовалый малыш раздумывает о своей няньке и убеждает себя, что она вполне себе человечна, хоть и зверолюд и его интерес НОРМАЛЕН! Ох, и не просто мне здесь будет, хорошо хоть до моего исчезновения ещё есть время, чую этому миру, ещё есть чем меня удивить!

— Леди Латисия, вам не следует самим менять пелёнки маленькому Корану, такими вещами должна заниматься прислуга!

— Да-да, ты мне этим уже все уши прожужжала, ты же знаешь, я упёртая и раз решила, что сама буду заботиться о нём, значит так и будет Кирара. Лучше скажи мне, как у меня получается. Но честно! Ты ведь знаешь, как я отношусь к лизоблюдам, за прямоту тебя и приметила, сделав главой слуг.

— Да госпожа, знаю и ценю. — Сказано это было Кирарой с видимой гордостью и чувством благодарности. Хорошо получается, будто вы занимались этим долгое время. Это правда так, не нужно так хмуриться, вы же знаете, я говорю прямо и без утайки. Не перестаю удивляться тому, как быстро вы всё осваиваете.

— Я же говорила, тут дело не лично во мне, а в том, что я обладаю магическим даром. Всё же жаль, что ты не хочешь становиться управляющей, было бы здорово иметь доверенного и такого преданного разумного как ты на этой должности.

— Снова прошу меня простить, но я вновь вынуждена отказать. Конечно, можете меня заставить, как рабыню, но… — После этих слов, мамины глаза опасно прищурились и заполыхали красной дымкой, правда это было полностью проигнорировано Кирарой, и она продолжила, как ни в чём не бывало.

— Вы же знаете, я просто не потяну, и положение надела, которое и так является шатким из-за каверз врагов, станет ещё хуже. Да, мне тоже не нравится этот скользкий, как помёт *нирайской кобры Тахир, но он хоть знает своё дело, и муж ваш, да продлит его дни *Окарий Мудрый, доверяет ему.

— А вот я, в отличие от Сариеля, не доверяю ему ни на четверть медяка, вот чует моё сердце гнилой он человек, а Сариель только разводит руками и говорит — другого не дали.

— Не волнуйтесь госпожа, пока бьётся моё сердце, я никому не позволю причинить вред ни вам, ни кому бы то ни было из ваших детей.

— Эх, Кирара Кирара, если бы всё было так просто. Кажется, Коран уже уснул, пойдём.

Ну, вообще-то я ещё не спал, просто закрыв глаза, слушал бархатный голос моей новой мамы, и впитывал всё, что они говорили, пытаясь хоть немного прояснить, в каком мире я оказался.

Судя по одежде и масляным лампам, думаю техническое развитие у них на уровне нашего средневековья. Мы благородные, раз у нас есть свой *надел. Я, явно не старший ребёнок, а вот известие о существовании рабства, меня выбило из колеи, это было немыслимо для меня. Хорошо хоть мама явно не злоупотребляет этим.

За несколько дней, успел познакомиться со всей своей семьей.

На следующий день меня посетили брат с сестрой. Сразу бросалось в глаза, что оба пошли в маму, с мягкими чертами лица, голубыми глазами и светло-русыми волосами.

Брату было уже десять, а сестре восемь. Постойте-ка. Получается, что или маменька довольно рано родила своего первенца, что вряд ли. Ну, вот не создавала она такого впечатления, или по какой-то причине, она выглядела младше своих лет. Стоп! Она же упомянула что маг! Так это магический мир! А магия, своим обладателям, наверняка даёт множество дополнительных свойств, что там мама говорила …

— Ну, ты же приехал только на каникулы! Пойдём играть! Ты мне обещал! А с братиком посидишь, пока я учиться у мастера Лоцафа буду. Коран, не будь таким занудой, как твой старший брат, когда вырастешь. Ты ведь любишь свою сестрёнку? Не волнуйся мой милый братик, уж я-то буду играть с тобой столько, сколько захочешь! — Она победно и горделиво посмотрела на брата.

— Хм, ну посмотрим-посмотрим. Мамин отряд, что присматривает за ним, говорит, что он ОЧЕНЬ подвижен. Готовься братец, мне нужна будет помощь с этой егозой. Не смотри на её невинный облик, она как тот кот сперевший сметану — будет уверять, что это не он до последнего. А когда поймают с поличным, скажет, что он моргал, когда ел.

Я не выдержал и засмеялся — старший брат рассказывал всё это с такой серьёзной моськой, пока сестра негодующе на него смотрела, что не улыбнуться было невозможно. Атмосфера была очень радушная и тёплая. Я чувствовал, мне здесь очень рады.

Вечером, следующего дня, я, наконец-то увидел своего отца. Он смотрел на меня своими зелёными глазами и от него прямо так, и веяло гордостью. Причиной был, конечно же, я. Ведь я единственный пошёл именно в него, с чёрными волосами, словно безлунная ночь, более грубыми чертами лица и классическим носом картошкой, я, наверное, был бы его копией в младенчестве и даже оттенок зелёного моих глаз в точности повторял его.

— Ну, как тут поживает мой малыш? Прости отца, я тут по делам всё мотался, поэтому не смог навестить тебя раньше.

Я улыбнулся этому добродушному великану, ростом под сто восемьдесят и произнёс своё первое слово — папа.

От рёва, который последовал за этим, затряслись стёкла в шкафах с посудой. Отец воздел руки к потолку и начал какой-то нелепый танец. Его крик души не остался незамеченным, и комнатку где я находился, тут же заполнили три служанки, Кирара и, конечно же мама. Видимо за дверью были брат с сестрой, но их не пустили.

— Что случилось дорогой, мы все поняли, что крик радостный, но что же смогло тебя так сильно порадовать? Ты ведь ещё после похода толком так и не отдохнул.

Мама осеклась, как только разглядела выражения лица своего любимого мужа, а было оно таким мечтательным, с улыбкой во все зубы, будто тот прирезал всех выскочек во дворце, а ему после этого ещё и медаль дали, за заслуги перед короной.

— Лати! Он сказал папа! Представляешь, его первым словом было папа!

— Сар, да отпусти ты меня, у меня же голова уже кружится! И хватит уже обнимашек, раздавишь ведь своё счастье, *медведь ты нирайский!