Точки над «i» - Джо Брэнд

– Ты точно беременна? – спросила она.

– Тест показал, – ответила Марта.

– А я бы еще раз попробовала – они не всегда дают правильный результат, – сказала Сара.

– Херня! Еще как дают, – возразила Марта, чувствуя что-то в голосе Сары.

– Да не волнуйся ты, Сар. Ты обязательно произведешь на свет парочку маленьких засранцев. И Конни родила Сару, Сара родила Натана и Эмили, – провозгласила она с библейской интонацией на весь паб, в то время как Сара засомневалась, на месте ли у подруги крыша.

Эта троица всегда собиралась в одном и том же пабе, «Голова короля», рядом со знаменитым центром крикета «Овал». Одинокое викторианское здание окружали постройки пятидесятых. Казалось, будто оно единственное уцелело после бомбежка и светит в ночи, как тлеющий уголек в неоновых огнях угрожающего, более страшного века.

Марта собралась в паб к семи и обрадовалась, когда пошел дождь. Она чувствовала себя спокойнее во время дождя. Она считала, что взломщики и насильники сидят в это время дома, потому что они все ленивые, жалкие ублюдки, которые не любят мокнуть.

Сара направлялась в паб с противоположной стороны. Она ненавидела дождь. Из-за него тек макияж, одежда выглядела как дерьмо, а это значило, что в местах, где обитают потенциальные мужья, она появится в непрезентабельном виде. Марте, Ромашке и Саре было далеко за тридцать, и Сара сожалела о том, что она не могла позволить себе быть оторвой, потому что была слишком старa. Она думала, что возможность тусоваться, пить пиво и материться придала бы ее жизни больше смысла.

С ростом метр восемьдесят Ромашка всегда первой попадала под дождь и радостно запрокидывала голову, позволяя струям течь по той свободной от макияжа зоне, которая была ее лицом.

Сару пугала привычка Ромашки обходиться без макияжа. Для нее это все равно что ходить без трусов. Ромашка так и не призналась, что и трусов на ней не было.

Хотя Марта не хотела признаваться в этом, пользуясь репутацией оголтелой феминистки, но она страшно боялась ходить по загаженным улицам своего района из-за тех, кого лет десять назад назвали бы уличной шпаной. Теперь, благодаря хорошему питанию, это были пропитанные тестостероном, здоровенные взрослые мужики в телах четырнадцатилетних подростков, чей словарный запас матерных слов и сексистских выражений был крайне точен и довольно обширен. Они также чувствовали запах страха, который вел их по следу Марты. Они пытались заставить ее плакать, что, в общем-то, было легко сделать, учитывая, что содержание гормонов составляло девяносто семь процентов массы ее тела, так что, если кто-нибудь из них кричал что-то безобидное, типа «Брюхатая!», она тут же заливалась слезами. А это были парни из Южного Лондона. И они вовсе не собирались останавливаться на безобидной «брюхатой», о нет. Бедную Марту награждали всеми эпитетами, на которые только было способно их изголодавшееся воображение, и она шла опустив голову, мечтая о том, чтобы розги все еще были в ходу в школе, а за особо тяжкие преступления, например, за обзывательство «жирной блядью», давали смертную казнь.

– Отвалите! – крикнула она в ответ, очень желая, чтобы ее голос не звучал, как у учительницы английского из Суррея.

Ромашка из-за своего роста, велосипеда и внешности социальной работницы также частенько страдала от острых вербальных стрел публики, но это были скорее возгласы удивления, чем язвительные выражения, пока однажды из проезжавшей мимо машины не высунулся один умник и не заорал ей: «Эй! Смотрите! Жирафа на велике!» Тут Ромашка испытала такую ярость, о существовании в себе которой и не подозревала. Она проследовала за ними до следующего светофора, оторвала дворники и пнула крыло, не осознавая, что они могли при желании убить ее. Ей повезло, что, увидев угловатую девицу, нападающую на их машину, парни обалдели, забыв разозлиться, и ей удалось уехать без повреждений.

Сара, в свою очередь, чувствовала себя слегка уязвленной, если ее внешность не комментировал какой-нибудь придурок. Эти три несопоставимых женщины встретились лет десять назад на каком-то рождественском благотворительном вечере, организованном в пользу лондонских бездомных. Сара посчитала что там наверняка будут симпатичные мальчики, Марта пошла в поисках уродов, которых можно познакомить с Преподобным, а Ромашке просто не хотелось сидеть одной дома на Рождество. Они были последними одиночками; все остальные подруги знакомились с мужчинами, потом выходили замуж и переезжали куда-нибудь, где в воздухе меньше веществ, вызывающих астму.

В «Голове короля» все было как обычно, то есть грязновато. Место, где последний парень, попытавшийся помыть потолок, получил никотиновое отравление. Марте нравились темные углы паба, где ее недостатки не были видны даже в дневное время, и, сидя в одном из этих углов со стаканом минералки и так и не прикурив сигарету, она продумывала убедительные причины, заставившие Сару позвонить. Зная Сару и ее закидоны, Марта понимала, что это могло быть вызвано неправильным решением в обувном магазине в Ковент-Гарден или прической, сделавшей ее лицо старше на три недели. Но что-то в этом звонке говорило об иной причине. Она подняла взгляд от стакана и увидела идущую к ней Ромашку.

– Пива? – поинтересовалась она.

– Нет, спасибо, – ответила Марта. – Стакан воды меня вполне устроит.

Ромашка заказала себе отвратительную смесь из томатного сока, ликера из лайма и содовой и села рядом с Мартой.

– Ну. И что ты думаешь? – спросила она.

– По-моему, это касается Билли, – ответила Марта Она видела приятеля Сары всего несколько раз и испытывала к нему стойкую неприязнь. Даже учитывая свой ограниченный опыт в психиатрии, она заявила, что у него расстройство личности.

– Множественное расстройство личности? – уточнила Ромашка, видевшая однажды фильм об американке, у которой было много личностей.

– Абсолютное отсутствие личности, насколько я понимаю, – ответила Марта.

– Мужененавистница, – подколола ее Ромашка, чем тут же спровоцировала Марту на продолжительную речь о том, что быть феминисткой не значит ненавидеть всех мужчин, от чего Ромашка сползла еще ниже под стол, закатив глаза и слегка подергивая уголком рта, пока Марта не заметила это и не заткнулась.

Тут в паб вошла Сара, выглядевшая почти по-человечески – по сравнению со своим обычным безупречным состоянием. Сара была из тех женщин, которые наденут белый костюм перед спуском в угольную шахту и выйдут из нее в том же виде, в каком вошли, что было полной противоположностью Марте, одежда которой, казалось, служила магнитом для кусков карри, где бы она ни появилась. Сара выглядела запущенной, что было первейшим признаком наступающего кризиса. К ужасу Марты и Ромашки, она даже не накрасилась, катастрофа, сравнимая по шкале Сары лишь с потерей домашнего животного.

Ромашка уже заказала Саре газированный лимонно-водочный напиток под названием «Тропический секс» или что-то в этом роде; подобные напитки, по мнению Марты, были ответственны за большинство подростковых беременностей и венерических болезней. Однако Марта помалкивала. В свои тридцать семь она не могла назвать себя образцовым синим чулком.

– Что случилось, Сара? – спросила наконец Ромашка.

Слеза скатилась по левой щеке подруги, прокладывая пуп, вниз по чистому от макияжа лицу.

– Это из-за Билли, – ответила Сара тем особым, измученным голосом, которым пользовалась для объявления еще одного предсказуемого разрыва.

– Он тебя бросил? Исчез в неизвестном направлении? Или украл твои часы и сел на кошку в пьяном состоянии? – поинтересовалась Марта, вспомнив последние четыре Сариных романа и надеясь как-то развеять мрачное настроение.

– Он ударил меня, – сообщила Сара.

Марта и Ромашка обалдели. Никто из них не ожидал этого. Они обе, конечно, относились ко все более отчаянным поискам мужчины и постоянным обломам Сары с изрядной долей шутки, но к такому повороту событий готовы не были и не знали, что сказать.

В конце концов Марта и Ромашка одновременно произнесли: «Ублюдок» и «Больно?». Сара ответила на вопрос:

– Нет. Физически все нормально. Он меня не сильно ударил, а вот здесь, – она показала на голову, – не все нормально.

Ромашка, к своему несчастью, однажды замещала учительницу в средней школе. Она тогда быстро поумнела, но так и не поняла, что, когда четырнадцатилетним парням скучно, они устраивают соревнование «кто быстрее отдрочит» прямо в классе. В каком-то исследовании, которое она читала, мальчики-подростки утверждали, что можно бить девочек, если они тебя достали.

– Ты легавым звонила? – поинтересовалась Ромашка. Вопрос прозвучал настолько в духе акций протеста семидесятых годов, что Марта, совершенно не к месту, рассмеялась: