Чародей и Дурак (Книга Слов - 3) - Джулия Джонс

- Что поделаешь, Боджер. Без эля тоже не жизнь. Хоть ложись и помирай. - Грифт обезоруживающе улыбнулся. - Ты еще спасибо мне скажешь, Боджер. А работу мы найдем, не сомневайся. Через две недели свадьба Катерины и Кайлока, и чего только не подвернется для таких умельцев, как мы с тобой.

- Никто нам работы не даст, Грифт. Лорд Баралис теперь почитай что правит городом - и всякий, кто нам поможет, рискует своей шкурой. - Боджер плотнее запахнулся в плащ. Он терпеть не мог дождя - от влаги у него волосы вставали дыбом. - Надо сделать так, как я говорю: уйти из города, перевалить через горы и вступить в высокоградскую армию. С тех пор как Кайлок убил халькусского короля, Град принимает всех и каждого. Всякий, кто хочет сражаться за них, получает пять медных монет в неделю, новенький панцирь и вдоволь козлятины.

- Если мы примкнем к Граду, Боджер, то окажемся на побежденной стороне, - заверил, сплюнув, Грифт. - Понятно, что северные города так и кипят от злости - но Брен и Королевства никогда еще не были так сильны, как теперь. Кайлок за последние три недели занял почти весь Восточный Халькус. Вся страна, можно сказать, принадлежит теперь ему. И кто знает, где он остановится.

- Я слыхал, он хочет поднести Халькус Катерине как свадебный дар, Грифт.

- Что ж, после гибели короля Хирайюса это труда не составит.

Боджер медленно покачал головой:

- Страшное дело, Грифт. Шатер для переговоров - священное место.

- Для Кайлока нет ничего святого, Боджер.

Боджер, собравшись кивнуть, увидел вдруг в толпе знакомую фигуру.

- Эй, Грифт, гляди-ка - не юный ли Хват вон там? - И Боджер, не дожидаясь ответа, ринулся вперед с громким криком: - Хват, Хват! Постой!

Хват оглянулся. Его послали по важному делу и строго-настрого наказали не мешкать, но не мешкать Хват не мог, а звук собственного имени был ему слаще музыки. Он сразу узнал крайне несхожих друг с другом Боджера и Грифта - мокрых, несчастных, потрепанных и, что тревожнее всего, трезвых, как городские стражники. И куда только катится мир?

Боджер бежал к нему, расплывшись в улыбке.

- Как ты, дружище? До чего я рад тебя видеть! Мы с Грифтом до смерти за тебя беспокоились после той ночи...

- Той ночи, когда мы расстались, - прервал Грифт, бросив Боджеру предостерегающий взгляд.

Хват осторожно высвободился из паучьей хватки Боджера, одернул камзол, пригладил волосы и молвил с легким поклоном:

- Всегда счастлив вас видеть, господа.

- Твоя потеря все еще причиняет тебе страдания? - многозначительным шепотом спросил Боджер.

- Потеря? Какая потеря?

- Потеря твоей нежно любимой матушки. Ты, бывало, все свое время проводил в часовне, молясь за упокой ее души.

Плечи Хвата мигом поникли, спина сгорбилась, рот растянулся в плаксивой гримасе.

- Я по-прежнему горюю о ней, Боджер, - сказал он, но скорбные лица Боджера и Грифта заставили его почувствовать стыд. Скорый не похвалил бы его за то, что он упоминает имя матери всуе. Воры очень сентиментально относятся к своим матерям. Сам Скорый так любил свою мать, что назвал один из самых знаменитых своих приемов ее именем: Диддли. Этот бесконечно искусный прием избавлял человека от ценностей, которые тот носил вблизи от сокровенных органов. Как видно, от матушки Диддли в свое время тоже ничто не могло укрыться. Хват еще не поднялся в своем мастерстве до головокружительных высот "диддли", да и не слишком к этому стремился.

Чувствуя легкую вину за то, что он так долго водил этих стражников за нос, и нешуточную вину за то, что из-за него они оказались на улице, Хват решился сделать им предложение.

- Если вы нуждаетесь в пристанище, горячей еде и согласны послужить одной знатной даме, могу указать вам такое место. - Произнеся это, Хват понимал, что Таул еще задаст ему за такое самоуправство. Чувствительная совесть его погубит.

- Что это за место? - сразу заинтересовался Грифт, не спросив, однако, о какой даме идет речь.

Хват поманил к себе пальцем обоих стражей и едва слышным шепотом назвал им адрес убежища.

- Постучите трижды в дверь и скажите тому, кто ответит, что принесли улиток. Скажите, что Хват вас прислал. - Ну вот, дело сделано. Придется Таулу либо принять этих двоих, либо убить их. Стремясь избавиться от этой беспокойной мысли, Хват поспешно сказал: - А теперь мне пора. Надо доставить письмо во дворец.

Он хотел уйти, но Грифт схватил его за руку:

- Не будь дураком, Хват, не суйся во дворец. Если попадешься Баралису, тебя разве что сам Борк спасет.

Хват поправил рукав и отвесил поклон.

- Спасибо за совет, Грифт, я его запомню. Увидимся позже. - И Хват затерялся в толпе, как это умеют только карманники.

Он не оглядывался назад. Становилось поздно, и Мейбор с беспокойством ждал ответа. Хват, мысленно пожав плечами, решил свалить вину за промедление на дождь: улицы залиты потоками воды, и быстро по ним не проберешься.

Жаль, что он идет с поручением: промышлять как раз лучше всего в дождь. Люди натыкаются друг на друга, натягивают плащи на голову, смотрят под ноги - лучших условий для работы не придумаешь. Быть может, он сумеет поохотиться позже, доставив письмо. К тому же с Таулом лучше пока не встречаться. Рыцарь обозлится за то, что Хват послал к нему стражников, а еще пуще взбесится, когда узнает о письме.

Хват нащупал письмо за пазухой. Вот оно - сухое как архиепископ в пустыне и вызывающее новые угрызения совести. Дело в том, что все делается без ведома Таула. Хват и Мейбор сами это придумали, и Хват был крепко уверен, что рыцарю их план нисколько не понравится. Здесь, как в игре, надо рискнуть - потому-то Хват и согласился, ведь он жить не мог без риска, - а весь выигрыш заключается в том мелком удовлетворении, которое получит Мейбор. Хват, однако, понимал, что получить удовлетворение тоже бывает необходимо - сам Скорый это признавал. Кроме того, Хвату хотелось прогуляться. Ему опостылело целыми днями сидеть взаперти с Таулом, Мелли и Мейбором. Дела должны идти своим чередом, карманы должны разгружаться, наличность должна оборачиваться - и кто же займется всем этим, как не Хват?

Сам того не заметив, он оказался у трубы. В Брене почти не было сточных канав, но была сеть подземных водостоков, не позволявших бесконечным дождям, круглый год приходящим с гор, затопить город. Брен очень неудачно, по мнению Хвата, - был расположен между горами и озером, и вся вода с гор, как это свойственно воде, стремилась влиться в большой водоем, а город стоял как раз у нее на дороге. Поэтому и пришлось построить подземные каналы, направляющие воду в обход или вниз.

Дворец герцога, вернее сказать, дворец герцогини, стоящий прямо на берегу Большого озера, не испытывал, естественно, недостатка в таких каналах. В один из них и проник теперь Хват. Но он не принял в расчет дождя. Сейчас там, внизу, так сыро, что можно подхватить смертельную простуду. Одно утешение, что все пауки потонули. Хват терпеть не мог пауков.