Часы-убийцы - Джон Карр

– Что случилось? – спросил доктор. – И, если можно, не светите, пожалуйста, мне в глаза.

– Вам-то что надо, сэр? – чуть раздраженно проворчал полицейский.

– Посветите, впрочем, еще секунду. Что же это, Пирс? Не узнаете меня? Я вас сразу узнал. Видел вас в управлении... Вы ведь из людей инспектора Хедли, не так ли?

Чуть помявшись, полицейский пришел к выводу, что появление доктора Фелла вряд ли может быть случайным.

– Не припоминаю, сэр, но все равно можете зайти со мной, – выдавил он из себя в конце концов. Доктор Фелл махнул рукой переминавшемуся с ноги на ногу Мелсону, и они вошли в дом вслед за констеблем Пирсом.

Внутри, в длинном холле, не было уже совсем темно. Со стороны лестницы, которая в конце комнаты вела на второй этаж, падал вниз свет. Кошмарные вопли умолкли, словно кто-то ждал, прислушиваясь к происходящему. Откуда-то слева, из-за закрытой двери, до Мелсона донеслись странные звуки. Сначала он принял их за торопливый взволнованный шепот, но потом сообразил, что это тикает множество часов. В то же мгновение наверху прозвучал женский голос:

– Есть там кто-нибудь? – Что-то зашелестело, и тот же голос выкрикнул: – Я больше не выдержу! Я не могу пройти мимо него, говорю вам, не могу! Столько крови! – слова перешли в рыдание.

Услышав эти слова, Пирс как-то странно вскрикнул и побежал наверх. Луч фонарика прыгал перед ним по ступенькам, оба спутника Пирса бежали следом за ним. Прекрасная дубовая лестница с тяжелыми перилами, покрытая слегка вытертым ковром. Солидный английский дом – в таком доме просто не место насилию. В конце лестницы была открытая двустворчатая дверь. Свет из комнаты за дверью обрисовывал силуэты двух людей, стоявших возле порога; чуть подальше, в кресле, сидел и третий.

На самом пороге лежал на спине, чуть изогнувшись на правый бок, человек. Желтоватый свет очерчивал глубокими тенями лицо и вздрагивавшие еще мускулы руки. Шевелились и веки, из-под которых поблескивали белки глаз. Рот был приоткрыт, спина сгорблена, как от приступа боли. Мелсон готов был присягнуть, что слышал еще шорох царапающих ковер ногтей, но это была лишь только предсмертная агония, потому что кровь уже не лилась изо рта. Нога лежавшего последний раз вздрогнула, и веки больше не шевелились.

Мелсону стало нехорошо. Он невольно шагнул и, потеряв равновесие, едва не свалился с лестницы. И хотя удалось удержаться на ногах, внезапно он разозлился: мало было видеть труп, еще и это.

Одна из стоявших у двери фигур оказалась женщиной – той, которая только что кричала. Мелсон мог видеть только ее силуэт да отблеск света на белокурых волосах. Сейчас, однако, она быстро обошла вокруг трупа, чуть не потеряв при этом одну из нелепо шлепавших домашних туфель. Подойдя к полицейскому, женщина схватила его за руку и, тяжело дыша, проговорила:

– Он умер, поглядите же только! – В ее голосе появились истерические нотки. – Что теперь будет? Что будет? Почему вы не арестуете его?! – Она указала на мужчину, стоявшего у двери и смотревшего прямо перед собой лишенным всякого выражения взглядом. – Это он стрелял! Смотрите же: у него в руках пистолет!

Мужчина пришел в себя, словно только сейчас сообразив, что сжимает в руке, не спуская палец со спускового крючка, большой с длинным стволом автоматический пистолет. Чуть не выронив, он быстро сунул его в карман. Полицейский шагнул вперед, мужчина повернулся к нему, и они увидели, что голова незнакомца непрерывно трясется, словно у паралитика. При всем том это был аккуратно одетый, хорошо выбритый мужчина. Золотая цепочка пенсне подрагивала в такт тику его лица. Острый подбородок и узкий рот в нормальных обстоятельствах можно было бы назвать решительными; с ними вполне сочетались длинный нос, глаза под густыми темными бровями и мышиного цвета напомаженные волосы. Сейчас лицо мужчины казалось морщинистым и усталым – от растерянности, потрясения, а может быть, просто от страха. Попытка сохранить Достоинство выглядела жалкой, хотя, поднимая руку в долженствующем выказать неодобрение жесте, он сумел даже изобразить нечто похожее на улыбку.

– Но, дорогая Элеонора... – начал он сдавленным голосом.

– Не смейте приближаться ко мне! – взвизгнула девушка. – Почему вы его не арестуете? Он же застрелил человека! Разве вы не видели пистолет?

Гулкий добродушный, почти ласковый голос положил конец истерике. Доктор Фелл спокойно повернулся к девушке. Свою широкополую шляпу он держал в руке, и взлохмаченные волосы падали ему на лоб.

– Кхм-м... – откашлялся Фелл и потер пальцем нос. – Вы уверены в том, что говорите? Насчет выстрела? Мы втроем стояли перед домом, но ни один из нас выстрела не слышал.

– Но разве вы не видели? Ведь у него в кармане... И, наверное, с глушителем, – там на конце была какая-то штука...

Она умолкла, потому что склонившийся над трупом полицейский выпрямился и решительно шагнул к стоявшему у дверей мужчине.

– Ну, сэр, – бесстрастно произнес полицейский, – ваш пистолет. Дайте-ка его сюда.

Плечи мужчины беспомощно поникли, и он забормотал скороговоркой:

– Не надо так, господин полицейский, не надо. Я к этому не имею никакого отношения. Можете мне поверить. – Теперь у него тряслись уже и руки.

– Спокойно, сэр. Пистолет, пожалуйста. Только спокойно. Подайте его мне и, если можно, рукояткой вперед. Вот так. Ваше имя, будьте добры?

– В-все это какая-то ошибка, уверяю вас. Кальвин Боскомб. Я...

– А кто этот убитый?

– Не знаю.

– Еще чего! – Пирс раздраженно хлопнул рукой по своему блокноту.

– Но я же говорю, что не знаю! – Боскомб немного овладел собой; скрестив руки на груди, он в оборонительной позе прислонился к раме двери. На нем был серый халат с аккуратно завязанным поясом.

Пирс тяжело повернулся к девушке:

– Кто этот человек, мисс?

– Я... я не знаю. В первый раз его вижу.

Мелсон взглянул на девушку, повернувшуюся сейчас лицом к свету, сравнивая свое впечатление с тем, которое у него возникло, когда он видел Элеонору (кстати, Карвер ли ее фамилия?) утром на улице. Возраст, скажем, лет двадцать семь – двадцать восемь. Безусловно красива – в традиционном смысле этого слова, который, не в обиду будь сказано кинозвездам, остается все же самым правильным. Среднего роста, тонкая, стройная, красивые глаза, нос, губы. Однако был в ее внешности какой-то кричащий диссонанс, настолько поразивший Мелсона, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, в чем же он, собственно, состоит. Девушка, судя по всему, выскочила прямо из постели, потому что ее длинные волосы были растрепаны, ноги обуты в домашние туфли, а на красно-черную пижаму наспех наброшена синяя кожаная куртка с поднятым воротником. Тем не менее, щеки ее были напудрены, а свежий слой помады на губах резко выделялся на бледном лице. Синие глаза с испугом смотрели на полицейского. Она плотнее запахнулась в куртку и повторила:

– Я же говорю, что никогда его не видела. Почему вы так смотрите на меня?! – Она бросила быстрый взгляд на труп. – Какой-то грабитель, да? Не могу понять, как ему удалось войти, если только он, – она кивнула в сторону Боскомба, – не впустил его. Мы каждый вечер запираем дверь на замок и на цепочку.

Пирс потер нос и что-то нацарапал в своем блокноте.

– Гм-м, так. А ваше имя, мисс?

– Элеонора... – на мгновение она замялась. – Элеонора Карвер.

– Что же вы? Не знаете собственной фамилии?

– Конечно, знаю. Только какое это имеет отношение к делу?! – вспыхнула девушка, а потом быстро добавила: – Извините, пожалуйста, но я совсем растерялась. По-настоящему меня зовут Элеонора Смит; мистер Карвер – мой опекун, то есть вроде опекуна, и он хочет, чтобы я носила его фамилию,...

– Стало быть, вы утверждаете, что стрелял вот этот господин?

– О, я уже и сама не знаю, что наговорила!

– Спасибо, Элеонора! – неожиданно и с мольбой в голосе проговорил Боскомб. Его впалая грудь ходила ходуном. – Пройдем, может быть, в мою комнату? Сядем и хоть не будем смотреть на этот кошмар.

– Нельзя, сэр. Ну, мисс, – с унылым терпением произнес полицейский, – может, все-таки расскажете нам, что тут произошло?

– Но если я и сама не знаю!.. Я спала, вот и все! Внизу, в задней комнате, рядом с мастерской. Внезапно потянуло сквозняком, моя дверь хлопнула. Я встала, чтобы закрыть ее поплотнее, выглянула в холл и увидела, что входная дверь приоткрыта. Мне стало немного страшно. Я высунула голову из дверей и тогда услышала наверху голоса и увидела свет. И его увидела. – Она кивнула в сторону Боскомба. Страх в ее глазах постепенно таял, во взгляде появилось нечто вроде легкого ехидства. Она глубоко, прерывисто вздохнула. – Я услышала, как он сказал: "Господи! Умер!.."

– Если позволите, я объясню... – с отчаянием перебил ее Боскомб.

Фелл уже давно внимательно присматривался к девушке и собирался что-то сказать, когда она заговорила вновь: