Хронокосмос - Аллен Стил

Итак, Мерфи сидел с портфелем в руках на пластиковом сиденье и сильно нервничал. То и дело его толкал пассажир на соседнем сиденье, читающий «Вашингтон пост». Когда поезд с грохотом проезжал по тоннелю под Потомаком, Мерфи рассматривал свое отражение в окне вагона. Лицо, которое глядело на него оттуда, было еще молодо, но уже носило черты стремительно приближавшейся зрелости; Мерфи увидел морщины там, где никогда раньше не замечал, слегка поредевшие волосы на лбу и у висков, темные круги под некогда любопытными и полными жизни глазами.

Была ли это обычная понедельничная хандра, или он просто старел, и намного быстрее, чем ожидал этого? Прошло всего семь лет с тех пор, как Мерфи оставил Корнеллский университет и перевез жену и грудного ребенка из Итаки в Вашингтон, чтобы устроиться на работу в HACA. Он припомнил, что в то время носил бороду, а его одиннадцатилетний «вольво» до сих пор щеголяет облупившейся наклейкой с изображением «Благодарных мертвецов», оставшейся от одной из поездок, которые они с Донной совершали в студенческие годы. Кажется, это было сотни лет назад; он уже давно сбрил бороду, а старенький преданный «вольво» пошел в счет покупки «форда», который каждые три месяца исправно выходил из строя, и на нем не было привычного изображения «Мертвецов». Вот и все, что осталось от Мерфи, — утомленный и малооплачиваемый государственный чиновник, ничем не выделяющийся среди десятков других пассажиров метро.

Он надеялся только на то, что, когда закончится этот день, у него все еще останется работа.

В тот момент, когда Мерфи в десятый раз проверял часы, поезд начал замедлять ход. Спустя некоторое время показалась следующая станция. Стремительно пролетая мимо бизнесменов в пальто, студентов в теплых парках и потрепанных бродяг, поезд постепенно остановился у платформы.

— «Площадь Инфанты». Пересадка на все направления. Двери открываются слева.

В который раз Мерфи стало любопытно, записан ли этот голос на пленку.

Он натянул перчатки, взял в руки портфель и влился в очередь пассажиров, зашаркавших из вагона. Очутившись на перроне, Мерфи ускорил шаг; застегивая парку, прошел к выходу через турникет, затем, миновав компостер, протолкнулся к эскалатору, ведущему на E-стрит. Приглушенный свет зимнего солнца обхватывал случайные хлопья снега, падающие в шахту эскалатора; Мерфи натянул капюшон, прячась от резких порывов ветра, и старался не обращать внимания на бездомных, выпрашивающих мелочь у входа в метро.

Два квартала, отделяющих площадь Инфанты от места работы, Мерфи преодолел практически бегом. Здание штаб-квартиры HACA, высокое восьмиэтажное сооружение из стекла, было так же безлико, как и любое другое федеральное учреждение. Но по крайней мере оно не носило черт параноидного постапокалиптического стиля правительственных зданий, возведенных в конце шестидесятых — начале семидесятых годов, когда архитекторы, состоящие на государственной службе, очевидно, ожидая гражданских мятежей, исключили из проектов окна первого этажа и сократили количество входных дверей.

Порывшись в кармане пиджака, Мерфи извлек служебный пропуск и продемонстрировал его охраннику, затем устремился к ближайшему лифту в тот момент, когда двери уже начали закрываться. Он бросил взгляд на часы; как раз одна минута девятого. Забежать в кабинет не оставалось времени; Мерфи протиснулся через других пассажиров и хлопнул по кнопке восьмого этажа.

Лифт открылся, и Мерфи шагнул в длинный коридор, по стенам которого были развешены изображения ракет «Сатурн-5» и астронавтов «Аполлона» в скафандрах. Стягивая куртку, он шагал по коридору и внимательно разглядывал закодированные вывески на каждой двери, мимо которой проходил. За семь лет работы в HACA он всего несколько раз поднимался на этот этаж; это был уровень старшей администрации, и никто не попадал сюда без серьезной причины.

Зал заседаний находился в конце коридора, лишь несколько дверей отделяли его от кабинета исполнительного директора. Дверь была приоткрыта; Мерфи услышал голоса. Какое-то мгновение он колебался, затем, сделав глубокий вдох, распахнул дверь.

В дальнем конце зала за огромным дубовым столом, занимавшим большую часть помещения, сидели трое мужчин, один стул между ними оставался незанятым. Когда Мерфи вошел, они прервали разговор и поглядели на него. На мгновение он почувствовал, что его охватывает паника.

— Прошу вас, доктор Мерфи. Проходите, пожалуйста. — Роджер Ордман, заместитель директора отдела космических исследований, отодвинул стул и поднялся навстречу. — Вы немного опаздываете. Надеюсь, у вас не возникло проблем по дороге сюда.

— Прошу прощения. Произошла… — Не было смысла рассказывать им, что повлияло на его решение поехать на метро. — Всего лишь неприятности на дороге. Извините, что заставил ждать.

— Ничего. — Ордман указал ему на свободный стул и сел сам. — Окружная в это время суток беспощадна. Во всяком случае… итак, полагаю, вы со всеми знакомы.

Действительно, это было так. Гарри Камиски, начальник штаба космических исследований, семь лет назад принял его на работу. Всего на несколько лет старше самого Мерфи, Гарри являлся его непосредственным начальником. Камиски приветливо и в то же время равнодушно кивнул в его сторону. В конце концов, если бы не Мерфи, его бы сегодня здесь не было.

Рядом с ним сидел Кент Моррис, помощник заместителя директора по делам общественности HACA. Мерфи знал Морриса не слишком хорошо. Они встречались лишь однажды, три недели назад на рождественском вечере, ежегодно проводимом в HACA. Тогда Моррис показался достаточно любезным; но что-то в нем на подсознательном уровне раздражало Мерфи. Как оказалось, интуиция его не подвела: Моррис только что перевелся в HACA из Пентагона, где связи с общественностью в большей степени подразумевают тщательную проверку гражданского персонала на предмет нарушения правил безопасности. Не прошло и недели после рождественского вечера, как Моррис написал на Мерфи донос.

Что касается Роджера Ордмана… хотя Мерфи встречался с ним лично лишь раз или два, но достаточно хорошо знал заместителя директора понаслышке. Раньше Ордман был вице-президентом крупной фирмы, выполняющей заказы HACA, затем его завербовал Дэн Голдин, исполнительный директор, после того, как сам принял участие в президентской кампании Буша. Попав в компанию, Ордман последовал призрачному примеру Голдина и, будучи человеком далеким от космической науки, ограничился тем, что удостоверился в достаточном финансировании этой отрасли в будущем году. Учтивый, выдержанный и тихий, он тем не менее мог быть беспощадным, когда приходилось увольнять какого-нибудь сотрудника в Вашингтоне, вызвавшего его гнев.