Не служил бы я на флоте… II (сборник) - Владимир Бойко

Большая стирка

Служил мой товарищ в ВДВ, и уставал, конечно, первое время сильно особенно в первый месяц службы, когда были в карантине, и готовились к прыжкам. Однажды стоит мой товарищ, дневальным по роте, и спит, прямо на тумбочке дневального, стоя. Те, кто служил, знают, что это вполне реально. Заходит старшина роты прапорщик по званию, который гонял личный состав подразделения как собак. Дневальный по уставу должен был вытянуться, отдать честь и заорать: «Дежурный по роте на выход!». Но этого не произошло по той простой причине, что мой друг спал. Происходит немая сцена, я уже мысленно прощаюсь с другом: прапор шепотом подзывает дежурного по роте и также шепотом приказывает принести ведро воды.

Недоумевающий сержант приносит воду, прапор хватает ведро и обливает с ног до головы спящего друга, после чего прячет ведро за спину. Проснувшийся от такого душа дневальный, еще не поняв что произошло, видя перед собой ухмыляющегося старшину с перепугу вытягивается в воинском приветствии и, вытаращив глаза орет: «Дежурный по роте на выход!». На что прапор, так же, ухмыляясь, спрашивает: «Ну а чего ты мокрый весь?».

И хотя перепуганный дневальный так, и не понял чего он мокрый, но его ответ старшине был верхом солдатской смекалки: «Камуфляж постирал, еще высохнуть, не успел!».

Керосин

Мой товарищ, Александр, служил в морской авиации на одном из аэродромов в Приморском крае. Керосина в те времена не жалели и его авиационный полк летал регулярно 2 раза в неделю, один раз днем, один раз ночью. На всех полетах в обязательном порядке дежурила пожарная машина. Начальником пожарного расчета был один прапорщик из местных, остальные – матросы и сержанты срочной службы. В деревне, по соседству с гарнизоном, жила мать прапорщика в своем, частном домике. Зимы в Приморье бывают суровые, вот он и поставил матери котел на жидком топливе, чтобы старушка с дровами не мучилась, а топливом, естественно, был авиационный керосин. Теплотворность большая, а копоти – мало.

Как-то раз ночные полеты завершились около трех часов ночи. Прапор, как заботливый командир, отправляет весь расчет спать, мол, машину сам отгоню и в бокс поставлю. Когда личный состав устремился в сторону долгожданных подушек, прапорщик слил с пожарной машины все воду и, по договоренности с матросиком с топливозаправщика, заправил ее керосином, чтобы маме отвезти. Однако, то ли устал сильно, то ли мать побоялся разбудить, но решил он перенести поездку до утра, поставил машину в бокс пожарной части и пошел домой спать. На аэродроме была своя метеослужба и своя метеостанция. Располагалась она на краю аэродрома в двухэтажном деревянном здании. По закону подлости, в 5 утра здание метеостанции загорелось. Возгорание произошло в угловой комнате на 1 этаже. Народ срочно вызвал пожарных. Еще не успевшие очухаться после недолгого сна, матросики впрыгнули в машину, приехали на пожар, в рекордные сроки развернули два рукава, дали в них давление и приступили к тушению. Кто знает, что такое авиационный керосин, легко представить что было дальше. Кто не знает – поясню. Видели на кадрах военной кинохроники, как немцы с огнеметами сжигают дома? Так вот было то же самое, только струя керосина под давлением смотрелась гораздо эффектней. Внутри здания мгновенно полыхнул огромный огненный шар, старые деревянные перегородки выгорели в одно мгновение ока и, не выдержав, рухнули. Здание развалилось на глазах у изумленной публики, и сверху его останки прихлопнула почти не пострадавшая крыша. На этом пожар закончился, и

прибывшему второму расчету осталось только залить незначительные очаги пламени.

На «разбор полетов» прибыл сам начальник штаба авиации флота. Не стесняясь выражений, он всему гарнизону очень поучительно изложил эту историю и огласил оргвыводы. Свое выступление он закончил знаменитой цитатой из речи Генерального секретаря ЦК КПСС: «Все, что создано народом – должно быть надежно защищено… – и от себя добавил – ОТ ПРАПОРЩИКОВ!!!».

Масленица

В приемную одного военного госпиталя поступила супружеская пара со странными травмами. У жены сильный ожог спины и сотрясение головного мозга, а у мужа повреждение детородного органа. Врачи, немало удивившись, произвели все необходимые действия для спасения жизни и трудоспособности ячейки общества и, естественно, пожелали выяснить обстоятельства получения таких странных травм. После долгого уговаривания мужа все выяснилось.

Утром муж решил сделать для жены приятный сюрприз. Встав пораньше, он замесил тесто, взял сковородку и стал печь к завтраку для любимой жены блины. Жена, проснувшись, застала мужа за этим занятием и, увидев такое, воспылала страстью и возжелала отблагодарить супруга за заботу и внимание.

По причине раннего воскресного утра оба они были совершенно голые. Тронутая таким вниманием жена тоже решила сделать мужу что-нибудь приятное. Выразилось это в желании удовлетворить мужа способом, в народе называемом оральным. Желание переросло в действие в тот же момент и прямо на кухне, возле плиты. Находясь в неописуемом восторге, муж решил выпендриться и подкинул очередной пышущий жаром блин, чтобы перевернуть его, как заправский повар. Дальнейшие действия развивались мгновенно. Шипящий блин пролетел мимо сковородки и упал дражайшей супруге на спину. От неожиданности и боли обожженная жена сильно стиснула зубы, после чего последовал, удар сковородкой по голове.

Симулянт

Призвали одного товарища в армию в 1939 году. Тогда по всей стране боролись с симулянтами, то есть признавали годными всех подряд. В одну часть попали две такие жертвы. Один был… ну, просто человек, лишенный памяти.

Он никак не мог запомнить знаки различия и ему написали шпаргалку, в которой нарисовали петлицы, и написали, какому званию они соответствовали (погоны в армии ввели только в 1943 году). Благодаря этой шпаргалке бедняга мог быть дневальным.

Однажды в часть приехал проверяющий из штаба дивизии. На беду (а может, на счастье) дневальным был этот тормоз. Он скомандовал по уставу «Встать! Смирно!», подошел к начальству и начал: «Товарищ…», потом заглянул в свою шпаргалку и, повернувшись к начальству спиной, окончил: «Вольно. У нас такие, не водятся».

На следующий день его комиссовали.

Медосмотр

Было в туманной юности, когда все призывники проходят медосмотр на предмет годности для прохождения службы в рядах Советской Армии и Военно-Морского флота. Стоим мы – человек 30 выпускников средних школ города в одних трусах и ждем своей очереди в большой кабинет – там посадили в один ряд всех врачей, которых нужно было пройти.

Все понаслышке знают, что кому-то из врачей нужно обязательно показывать свои гениталии, и все этого заметно стесняются, хотя пытаются храбриться друг перед другом скабрезными шуточками. Я, так получилось, прошел медосмотр одним из первых. На обратном пути из кабинета меня остановил молодой парень, у которого подходила уже очередь, и, заметно смущаясь, спросил меня – кому из этих врачей нужно показать член.

Я наугад указал пальцем в женщину – врача, чем-то неуловимо похожую на бывшего генсека Андропова – с непроницаемым лицом, тонким губами и толстыми линзами очков. Он кивнул головой и пошел…

Когда он подошел к этой женщине и, смирившись со своей участью, равнодушно снял трусы и уставился куда-то в сторону, женщина (надо отдать ей должное) не растерялась. Она спокойно, даже как-то внимательно, посмотрела на то, что ей было предоставлено для обзора, и сказала: «Спасибо, молодой человек. А теперь сядьте на стульчик, закройте правый глаз. Какую букву вы видите?».

Десантник

Во времена службы в армии в Чехословакии жили мы в центре города Млада – Болеслав в бывшем старинном замке. Некоторые окна выходили на улицу. Под занавес службы начали придумывать себе всякие развлечения и способы приятно провести время. Одним из таких способов было протаскивать в казарму женщин не совсем тяжелого поведения. Так бы все это и продолжалось тихо – мирно, пока однажды нас чуть не поймал дежурный по дивизии. Ну, он мужик нормальный был, так для виду повыступал, но предупредил, еще, мол, раз такое увижу – расстреляю. Ну а нам молодым девочек-то охота, а через дверь не проведешь. Придумали сумку типа «мечта оккупанта», привязывали ее стропами от парашютов, взятых у соседей десантников, и спускали ее через окно, благо второй этаж, не высоко. Девочки по одной забирались в сумку, и мы их благополучно поднимали, после также спускали вниз. В тот страшный день дежурным по дивизии был злющий майор (жизнь его обидела, подполковника не давали, вот он и ходил злой как собака). Просек он, как мы девочек поднимаем, подкрался он потихоньку, девочек отогнал и залез в сумку. На улице темно и сверху не видно кого поднимаешь. Подняли мы его до уровня нашего окна. Он как заорет на нас. Ну а мы как дисциплинированные воины встали по стойке смирно…