Подводная одиссея. «Северянка» штурмует океан - Владимир Ажажа

Между тем – академик РАЕН, Почетный президент Академии уфологии, доктор философских и кандидат технических наук; берите выше – гранд-доктор философии (1997) и полный (по-английски – фул) профессор (1997). Здесь «фул» надо произносить сжато, потому что протяженное «фуул» означает «дурак».

Долг Родине слегка отдает юмором, сочиняет также не всегда серьезные стихи. След в жизни временами оставляет с помощью степа.

Продаст или сдаст в аренду звезду в созвездии Скорпиона, названную в 2002 г. по представлению Российской академии естественных наук именем «Владимир Ажажа», поскольку других способов обрести финансовую устойчивость не находит.

Комиссию по своему творческому наследию (400 печатных работ, остальное – непечатное) планирует возглавить сам. Семейное положение безвыходное – хронически женат с последствиями: 2 детей, 4 внуков, 3 правнуков. Процесс пошел. Подробности при встрече.

И вот эта книга. Бывает так, что все прожитое и пережитое вдруг сходится в болевой узелок, и тут достаточно и щелчка Думается, когда человек, осененный замыслом, решается взглянуть на ход истории под неожиданным углом, то прошлое вполне способно откликнуться на такой призыв, подобно хамелеону изменив окраску. Прошлое отнюдь не однозначно, а мир истории явно полифоничнее и многомернее мира звезд.

Далее. Не знаю, удалось ли мне соблюсти два трудносочетаемых условия: представить литературу для специалистов и для, так сказать, массово интересующихся. Отсюда противоестественное сочетание бесспорных динамичных сюжетов и таких, скажем, специфических, как научные труды. Сознавая возможные перепады культурных уровней, я постарался отнестись к этому серьезно и усложнял содержание постепенно – от простого к сложному. Так, работа начинается с повествовательного втягивания в проблему, где я широко использовал свои прежние публикации («Подводное плавание с аквалангом», 1958; «Северянка» уходит в океан», 1961; «Гидронавты», 1964; «Подводная лодка в научном поиске», 1966 и др.), а также дневниковые записи и рассекреченные вахтенные журналы и отчетные документы о подводных экспедициях (иногда я все же думаю, что же у нас в России закончится раньше: полезные ископаемые или бесполезные секреты?).

Воскрешая воспоминания, осознаешь, что время нелинейно, что оно не движется вдоль текста, а возвращается, запаздывает, убегает вперед, петляет по той оптимальной ломаной, которую задают твой опыт и твое нынешнее мировоззрение.

Однако я не стал корректировать тексты пятидесятилетней давности. Они порой написаны наивно, в расхожем ура-патриотическом духе журналистики тех времен и, сохраняя факты и сюжетную фабулу, лишь подчеркивают эволюцию стиля и мироощущения автора. Лишь кое-где вкраплены сегодняшние комментарии.

И еще хочется обратить внимание на следующее Как известно, история ничему не учит. Впрочем, никому не известно, соответствует ли действительности этот стереотипный афоризм. Как измерить влияние на умы людей неиссякающих потоков литературы о прошедших событиях? Приведенные в книге исторические свидетельства укрепляют отечественный приоритет в новом направлении, обогатившем мировую науку и технику. Таким образом обретают второе рождение ранее забытые или сознательно исключенные из общественного обихода немаловажные события и факты, а иначе – «за державу обидно!», как говаривал в фильме «Белое солнце пустыни» незабвенный Павел Луспекаев, сыгравший роль начальника таможни Верещагина.

Наиболее подробно в книге представлена вторая по счету (но не по значимости) экспедиция на «Северянке», которая, по сути, и определила дальнейшую плодотворную судьбу этой подлодки и порожденного ею семейства.

Подробно представлены быт и нравы подводников и сопутствующая их тяжкому труду обстановка. В последующих восьми экспедициях ситуация была примерно такая же, и поэтому я ограничился их кратким описанием и результатами. О первой экспедиции (пробной и во многом организационно-демонстрационной), как о премьере, которой начиналась эстафета, также сказано довольно развернуто.

После экспедиций я обрел известность и даже испытал отрицательные симптомы звездной болезни, но, слава богу, как и все возрастное, она прошла.

Сейчас, когда жизнь подходит к известному пределу, я понимаю, что всего два предмета составили мне имя: подводные исследования и уфология. Первое – это, конечно, воплощение замысла о научно-исследовательской подводной лодке в «Северянке», явившее новацию в океанографии и начало цепной реакции в подводных исследованиях.

Второе – научно-общественная, а затем профессиональная (Уфоцентр) деятельность в уфологии, которую я оцениваю как сверхсложную и сверххрупкую науку о сосуществовании с иной суперцивилизацией, в общении с которой человечество определяет в конечном счете формы и сроки своей совокупной судьбы. Эти усилия позволили к 2000 г. на примере НЛО доказать, что человечество как носитель Разума во Вселенной не одиноко, получить на это открытие международный патент и доложить его содержание в конференц-зале штаб-квартиры ООН. Тут все мое богатство, как говорил Менделеев. Оно не отнято у кого-нибудь, а произведено мною. Это мои дети, и ими, увы, дорожу сильно, как своими детьми.

Заканчивая вступление, я ставлю не точку, а запятую, понимая, что у меня не получилось высокой литературы, писал я весьма неравномерно. Скорее всего, у меня получился своеобразный репортаж о делах, результатах и, конечно, сомнениях, которые я невольно передаю всем, кто прочитает эту книгу.

Я не ставлю точку и потому, что освоение океана не прекращается и время продолжает дописывать книгу о последователях «Северянки».

И здесь мне хочется выразить сердечную признательность и живым, и, увы, ушедшим коллегам-морякам, всем, кто помогал поднимать научную «подводную целину» и продвигать общее дело во благо отчизны, и низко им поклониться. Они были первыми.

Кроме того, за конкретную помощь в создании книги искренне благодарю Александра Борисовича Королева (ВНИРО), Александра Александровича Рогова (СоюзморНИИпроект), Лидию Михайловну Морозову (Уфоцентр), Аллу Тарасовну Белоконь (Уфоцентр) и Аллу Борисовну Ажажа (школа «Базис»).

Итак, приглашаю идти на глубину. Плавают разными стилями, тонут – одним. Шутка.

ПОДВОДНАЯ ЖИЗНЬ 

Век назад прописались на флотеНепонятные многим тогда,Неприметные в общей работе,Потаенные наши суда.

Вся наша жизнь подводная,Мужская, благородная,Крутая и походная,Широка, глубока, сильна.

На «Барсах» наши юные деды,Словно в банках консервных для шпрот,Ставя мины, пуская торпеды,Создавали невидимый флот.

И война обозначила резко,Кто хозяин просторов морских:Это Лунин, Щедрин, МаринескоИ десятки, и сотни других.

А когда заработал реакторИ ракеты пошли с глубины,То возник стратегический фактор,Отодвинувший фактор войны.

Как подлодки, плывем мы по жизни:То всплывешь, то погрузишься вновь,За спиною – родная Отчизна,В сердце – вера, надежда, любовь!

Вся наша жизнь подводная,Мужская, благородная,Крутая и походная,Широка, глубока, сильна.

ЧАСТЬ 1 ПОТАЕННОЕ СУДНО НАУКИ