Только вернись - Елена Левашова

все осматривая. Неторопливо ступает из комнаты в комнату, включает и выключает свет, заглядывает в окна.

– Я думала это ты, Глеб, – блею я. – Так ненавидеть меня больше никто не может.

Вяземский оборачивается, словно вздрогнув от моих слов. Больно, да? Попала в точку или задела за живое? Сковырнула струп со старой гнойной раны? Мерзкой и зловонной? Или ты думал, что все забудешь, милый? Сунешь мне подачку и заживешь спокойно со своей женой Анечкой? Где, кстати, она? Конечно, я молчу, пряча мысли за панцирем благоразумия. Надо понимать, Вяземский единственный, кто может мне помочь. Придется терпеть и соглашаться на его условия, ведь так?

– Ты звонила няне или… С кем оставался ребенок, пока ты…

– Телефон няни недоступен. Сейчас я в полицию позвоню. Пусть осмотрят квартиру, снимут отпечатки пальцев и…

– Не вздумай, Кара! Разве ты не понимаешь, что навредишь себе этим? К нам и так приковано внимание всего города. Или ты хочешь, чтобы папарацци узнали, кто ты на самом деле? Следственный комитет будет копать и спрашивать о прошлом. Твоих врагах и…

– Мой враг только ты, Вяземский! Ты и твои родители! – выкрикиваю пылко.

– И в чем я провинился, Лера? В том, что предпочел тебе порядочную девушку из профессорской семьи? Ну извини, бывает! Я не из тех, кто прощает измену. Благодари бога, что я не начистил рыло твоему Харину, а просто… А просто отпустил вас на суд божий.

– Что?! Ты верно бредишь, Глеб? Какой Харин, о чем ты вообще…

Замолкаю, словно меня ударила молния… Так вот, что думает обо мне Вяземский… А я все эти годы гадала над причиной, по какой от меня избавились.

Зажмуриваюсь, словно проваливаясь в прошлое. Окунаюсь в колодец воспоминаний, заново переживая боль.

Под ногами шуршит гравий, когда я легко ступаю по дорожке. Заглядываю в маленький уютный пруд, любуясь японскими карпами, срываю веточку цветущего шиповника и иду дальше, услышав знакомые голоса из сада. Я специально не предупредила о визите – задумала сделать Нине Ильиничне сюрприз. Так и вижу ее распахнутые добрые глаза, устремленные на меня. И как наяву слышу голос:

«– Лерочка, ну зачем ты меня так пугаешь? Могла же ведь позвонить?». А потом она меня, конечно, обнимет и предложит чаю с печеньем. Обожаю печенье, что выпекает повар Вяземских. Дорожка сужается, открывая взору просторную каменную беседку. За столом сидят двое – Нина Ильнична и Глеб… Любимый мой, он тоже дома? Тогда почему не ответил на мой звонок? А в сообщении написал, что будет занят до вечера? Странно… Раскрываю губы, чтобы выпалить: «Сюрпри-и-из», но из горла вылетает лишь хриплый вздох… Я же словно врастаю в землю, сраженная жестокими словами Нины Ильиничны – они летят по воздуху, как невидимые иглы и вонзаются прямиком в сердце:

– Сынок, не нужна тебе эта провинциалка. Зачем портить себе репутацию и карьеру? Тебе нужно жениться на Ане Фоминой. А этой… Купи ей шмотки нормальные или сумку дорогую и… скатертью дорожка.

Кладу ладони на живот и глубоко дышу, усмиряя сердцебиение. И это говорит его мама? Милая женщина, охотно принимающая меня в доме? Точно обо мне? Может, я ослышалась? Пульс ревет в ушах, но я отчетливо слышу ответ «сыночка» – моего любимого Глеба:

– Ты права, мам. Лера весёлая, классная, но… Жена мне нужна такая, как Аня. Пригласи ее семью завтра на ужин. Я сделаю Ане предложение.

Закрываю рот ладонями, с трудом сдерживая крик… Судорожно сжимаю пальцы в кулаки, чувствуя, как шипы впиваются в нежную кожу, а белые лепестки шиповника становятся багрово-красными… Разворачиваюсь и на ватных ногах бреду к калитке. Мне бы вернуться и потребовать объяснений, но я не могу… Нет сил даже идти… Ноги волочатся по земле, а из груди вылетают бессвязные звуки. Металл холодит кожу, когда окровавленная ладонь сжимается вокруг ручки калитки. Толкаю дверь и оказываюсь на улице…

– А ты не думала позвонить Харину, Кара? Он отец твоей дочери, мало ли какие у него методы воздействия на тебя? Может, ты запрещаешь ему общаться с ней?

Молчи, Кара, не признавайся… Если Вяземский узнает, что Милана его дочь, он заберет ребенка.

– Я звонила, он не забирал Милану, – вру я. – Глеб, что ты предлагаешь делать?

– Собирай вещи. Ты едешь ко мне, – хрипловато произносит он. Воздух колышется от его твердого безэмоционального голоса. Нагревается и словно потрескивает от напряжения, исходящего от Глеба волнами… Хочется поежится или обнять себя за плечи… С ним невозможно по-другому, только так…

– У меня есть дом, ты же видишь. Я приберусь и переоденусь, а потом…

– У тебя пять минут, Кара. Я помогу тебе найти ребенка.

– Неужели бесплатно, Вяземский? Или заставишь меня отдать долю в фирме?

– Обсудим условия у меня дома, – Глеб наклоняется к моему лицу, обдавая висок горячим дыханием. – Жду тебя в машине. И не вздумай глупить.

Глава 4.

Каролина.

– Сколько у меня есть времени? – зябко потирая плечи, произношу я.

Не так я себе это представляла… Думала, размажу Вяземского, как мошку на ветровом стекле, заставлю страдать и хвататься за ускользающие возможности сохранить бизнес. Долгими ночами как наяву видела его перекошенное от гнева и бессилия лицо, а теперь стою посередине прихожей, потираю дрожащие плечи и глотаю слезы.

Жалкая, уничтоженная чьим-то вероломным вмешательством в мой план, ссутуленная…

– Пять минут, Кара… Пять минут и ни минутой больше. Я пришлю Брыкалова помочь тебе с сумками, – Глеб проходит мимо меня, как бы случайно задевая плечом.

– А мне нужно брать много вещей, Глеб? Я завтра же уеду домой и…

– Каролина… Дмитриевна, вероятно, вы не поняли с первого раза? – Глеб резко разворачивается и вскидывает ладонь. Сжимает пальцы на моем подбородке и прищуривается, словно пытаясь просверлить во мне дыру взглядом. – Теперь я командую парадом, Кара. Забудь о своих планах и фантазиях в отношении меня, поняла? Думаешь, я не знаю, что ты планировала? Не думай, что моя доброта безгранична. Я могу уничтожить тебя за одну минуту, Кара. Сделать пару звонков и… Ты лишишься всего, не только дочери. Всего-о-о… – Глеб наклоняется и шепчет мне в ухо. – Мои помощники уже собирают на тебя компромат. Один звонок и… Ты будешь сидеть за мошенничество и присвоение чужих документов. Советую поторопиться. Жду внизу.

Вяземский уходит, оставляя меня наедине с плотной, как пыльное облако тишиной. Он прав – у меня нет больше выхода… Никто не знает, кто такая Валерия Веснина, а вот Каролина Чацкая… Откуда Глеб узнал, что я присвоила чужое имя? И чужую