Желание дракона - Катерина Небесная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужской голос остановил все вокруг:
— Корри Сеттен, прошу вас. Давайте, будем благоразумными, заберем ее к королю, и пусть он решает, что делать с этой дикаркой?
Раньше Мэй никогда не доводилось видеть собственными глазами, как драконы развоплощаются в людей, и, тем более, дважды за одну минуту. К тому же она никогда раньше не встречала драконов, приближенных к их королю.
Все-таки эта история началась с одной овцы, что забрела не туда…
Глава 2. ХУЖЕ, ЧЕМ СМЕРТЬ
Аластер не понимал, он проигрывал Роберту, потому что тот король и этому обязывает этикет или потому что его противник за последнее время стал лучше. Конечно, не просто Роберт, а король Роберт Второй, властитель драконов в небе и истинный правитель. Они уже давно не птенцы, которые носились по коридорам замка, старый Фергус больше не кричит в след ругательства и теперь предполагается, что при короле следует млеть и сиять улыбкой как столовое серебро, а не обставлять на поворотах, расталкивая локтями. Сам Фергус, впрочем, уже превратился в тихое шептание ветра в закоулках восточной башни замка, много воды утекло с тех пор.
Роберт выглядел задумчивым, он явно размышлял над следующим ходом, а может над чем-то еще. Аластер заметил, что с момента последней встречи, у короля прибавилось морщин в уголках глаз.
— Уезжаешь сегодня?
Аластер кивнул. Он внимательно следил за тем, как длинные пальцы Роберта, унизанные новыми защитными кольцами, застыли над доской, затем он все же неспешно с изяществом истинного короля выбрал фигуру человечка с копьём и продвинул ее на одну клетку вперед.
— Жаль, я хотел бы сыграть еще партию.
— В следующий раз.
— Брось, ты не частый гость в замке, а те болваны, с которыми я играю, даже не стараются.
— Зато ты всегда побеждаешь.
— И что толку с этой победы, никакого удовольствия, — он скучающе подпер ладонью щеку, безучастно проследив за тем, как Аластер снес деревянную фигурку призрачной девой. — Горечь поражения или радость победы, я уже забыл, как это бывает по-настоящему.
— Милорд, — из-за деверей появился слуга, который все это время мирно ждал, пока король и его гость проведут партию, чтобы не мешать. Роберт не любил посторонних, что совали носы, в любое из его дел. Побыть одному или наедине со старым другом практически непозволительная роскошь. Вот и в этот раз. — Милорд, прошу прощения, но корри Сеттен просит аудиенции. С ним придворный маг и…
— Пусть подождут.
— Они просят аудиенцию по срочному вопросу, произошел инцидент, который… в общем, они ссылаются на вторую поправку в Соглашение о Драконах и людях.
На этом моменте у короля брови выразительно поползли вверх и губы дернулись в улыбке. По своему опыту Аластер мог сказать, что Роберт в восторге, он и сам не сразу понял, что означает замысловатое «поправка номер два». Король уже распорядился впустить просящих внутрь и занял эффектную позу на стуле, слегка откинувшись назад, одну ногу он положил на вторую, а между пальцами крутил фигурку призрачной девы с доски, которую умело снес последним ходом.
Аластеру прошлось занять место поодаль, он разместился у книжных полок, что занимали практически всю левую стену, впрочем, отсюда хорошо наблюдать за происходящим. Небольшой камерный зал, маленький, круглый столик, на котором умещалась лишь шахматная доска, два стула с мягкими спинками возле него, один сейчас пустовал, оставшись небрежно отодвинутым в сторону. Справа от короля большое витражное окно, разноцветный свет плясал по полу, придавая комнате уюта, картины на стенах, которые изображали известных сородичей, и одна стена оставалась ровно тем, чем была изначально, грудой камней, холодным гранитом.
Сеттен заскочил внутрь первым, а за ним проследовал Брайс. Аластер всего лишь мазнул взглядом по Сеттену, по обыкновению не обращения на него внимания. Еще с детства он привык, что тот всегда вертится радом с Робертом и пытается перехватить его внимание, а как только не получает, то тут же готов вытворять самые немыслимые поступки, поэтому было здорово притворяться, что его нет. Они с Раймером в детстве и юношестве обожали проделывать это снова и снова над несчастным, а Роберт просто не мог устоять, чтобы остаться в стороне.
И Брайс… от вида этого дракона Аластер сам превратился в холодный гранит, как и стены залы, во всяком случае, три из них прятались за дорогой отделкой, а четвертая в своем истинном виде открывалась всем. Он похолодел и перестал дышать. Нет никакого смысла ненавидеть Брайса за то, что он занял место придворного мага или за то, что его не занял Раймер.
Много воды утекло.
Сеттен уже говорил. Его тонкогубый рот импульсивно дергался, то округляясь, то расширяясь, и больше походил на пасть лающего пса, а не благородного корри, а на узком лице выступала и пропадала чешуя. Он, как всегда, визжал и жаловался, машинально приглаживая светлые короткие волосы, а Брайс стоял за спиной и пытался вносить разумные замечания. Высокий и худой, как гибкая ветка дерева, облаченный в золотую мантию. Раймеру бы она пошла намного больше.
— То есть ты хочешь, чтобы я наказал человека, что ударил тебя, корри Сеттен? Ударил тебя в твоем истинном обличии, как ты сказал? Вилами?
— Наказал! Да, мой король, я прошу о наказании, о том самом, что написано в Соглашение между Драконами и людьми! А именно о казни! Они совсем распустились, забыли кто мы такие! И какая-то нищенка посмела… — он задрожал и шумно втянул носом воздух, ноздри расширились, и он был готов к тому, что обратиться в животный облик и разнести комнату в груду булыжников.
Брайсу удалось успокоить его, положив руку на плечо, а второй сделав пару пассов. Аластер заметил, как осторожно сорвалась с ладони синяя дымка, и Сеттен незаметно для себя вдохнув, тут же стал более сдержанным.
— И где же твой обидчик, корри Сеттен?
Аластер мог поклясться, что Роберт хочет взглянуть на человека, который треснул Сеттена по его наглой роже, ему и самому хотелось, а еще пожать руку. Потребовалось немного времени, чтобы за преступником сбегали и доставили сюда уже в цепях. В эту паузу в покоях стояла тишина, перебиваемая сбивчивым дыханием обиженного дракона.
Смотреть на преступника оказалось просто смешно, тощая девица, которой по человеческим меркам исполнилось едва ли двадцать лет, оковы, что почти свалились с тонких запястий. Бледная и напуганная, она пыталась храбриться, но к тому моменту, как предстала перед королем драконов, растеряла свой
