Политика воина. Почему истинный лидер должен обладать харизмой варвара - Роберт Каплан

Таким образом, бедствия XXI в. также могут возникнуть на волне популистских движений, которые пользуются преимуществами демократизации, но на сей раз опираются на религиозные и сектантские верования и используют все достижения постиндустриальной революции, главным образом в информационных технологиях. Индуистские экстремисты, которые в начале 1990-х гг. сжигали в Индии мечети, а в конце того же десятилетия нападали на христиан, принадлежали к рабочему движению в рамках индийской демократии и использовали для распространения своих идей видеокассеты и интернет. Аналогичный феномен отмечался в Индонезии, Иране, Нигерии, Алжире, Мексике, Фиджи, Египте, Пакистане, на Западном берегу Иордана, в арабском Назарете и других местах, где религиозные и этнические группировки, преимущественно из рабочего класса, воодушевленные демократизацией, разжигают волнения при помощи современных коммуникационных технологий.

Популистские страсти подогреваются социальными и экономическими трениями, зачастую отягощенными ростом населения и нехваткой ресурсов на чрезвычайно урбанизированной планете. В ближайшие десятилетия на два или три миллиарда человек больше будут жить в огромных бедных городах развивающегося мира.

Глобальный капитализм будет способствовать этим опасным, сокрушительным традициям и интенсивно распространять новые. Блага капитализма не распределяются поровну, поэтому чем более динамична экспансия капитализма, тем более неравномерно обычно происходит распределение богатств [3]. В процессе глобализации появятся два динамичных класса – предприимчивых нуворишей и, что более опасно, нового субпролетариата: миллиардов трудящихся бедняков, недавно переселившихся из сельской местности в расползающиеся самовольные поселения, окружающие большие города Азии, Евразии и Южной Америки.

Сейчас 2,5 % населения планеты имеют доступ к интернету посредством компьютеров и сотовых телефонов. Ожидается, что к 2010 г. это число увеличится до 30 %[1]. Но 70 % к этому времени все еще не будут иметь доступа к интернету, а половина населения планеты не будет иметь возможности даже сделать телефонный звонок [4]. Неравенство будет гигантским, а терроризм, возникающий на основе этого неравенства, будет пользоваться беспрецедентными технологическими ресурсами.

Распространение информации не обязательно способствует стабильности. Изобретение подвижных литер Иоганном Гутенбергом в середине XV в. привело не только к Реформации, но и к религиозным войнам, возникшим из-за внезапного распространения текстов, разжигавших доктринальные противоречия и пробуждавших давно лежавшие под спудом обиды. Распространение информации в ближайшие десятилетия приведет не только к новым социальным объединениям, но и к новым расколам по мере того, как люди станут находить новые и сложные темы для несогласия.

Я уделяю особое внимание темным сторонам каждого события не потому, что будущее обязательно станет хуже, а потому, что все это всегда способствует кризисам в международной политике.

Западные политики, согласно их публичным заявлениям, убеждены, что волнения на этнической и религиозной почве возникают вследствие политических притеснений, хотя именно политическая свобода зачастую развязывает насилие, к которому питают отвращение либеральные общества. Нет ничего более неустойчивого и ничего более нуждающегося в дисциплинирующем, просвещенном руководстве, чем огромные массы низкооплачиваемых, частично безработных, малограмотных трудящихся, разделенных по этническому и религиозному признакам.

В особенности усложнится миротворческий процесс. Дело в том, что для успеха мирных переговоров требуется централизация власти. Только сильные правители способны оправдывать исторические кардинальные повороты, необходимые для установления мира, часто с помощью покладистой прессы и минимальной оппозиции. Без инструментов диктаторской власти ни Анвар Садат в Египте, ни король Иордании Хусейн не достигли бы мира с Израилем. Демократизация – долгий и неравномерный процесс: прежде чем сформировать стабильные организации, она порождает слабых и неуверенных лидеров. Кое-кто говорит, что только после демократизации арабского мира станет возможным мир с Израилем. Не обязательно. Либерализация в таких странах, как Египет и Сирия, может активизировать экстремистские силы, которые в ближайшем будущем еще больше дестабилизируют ситуацию на Ближнем Востоке.

Западные политики убеждены, что победу над диктаторами можно одержать, попросту сместив их. Швейцарский историк Якоб Буркхардт пишет: «Как плохие врачи, они надеются победить болезнь удалением симптомов и воображают, что после смерти тирана свобода установится сама по себе» [5]. В 1990-х гг. правительства западных стран требовали проведения выборов в развивающихся странах, часто в местах с низким уровнем грамотности, слабыми государственными институтами и бушующими этническими распрями. На смену диктаторам приходили избранные премьер-министры. Но поскольку диктаторы сами по себе были проявлением слабого социального и экономического развития, их смещение часто способствовало продолжению той же варварской практики, только в демократическом обличии. Так, например, произошло в Пакистане и Кот-д’Ивуаре – двух крупных показательных странах Южной Азии и Западной Африки, где избранные лидеры расхищали огромные денежные средства и натравливали одни этнические группы на другие, пока в конце 1990-х гг. военные обеих стран не устроили перевороты, которые местное население приветствовало с видимым облегчением [6]. Разумеется, военное правление ничего не решило и волнения продолжились.

Даже когда Запад вмешивался и возглавлял местные администрации, как в Косове и на Гаити, не поддающиеся урегулированию культурные и исторические факторы могли препятствовать установлению стабильности. В последний день XX столетия, через полгода после того, как президент Билл Клинтон и британский премьер-министр Тони Блэр объявили о победе в Косове, Бернар Кушнер, глава переходной администрации ООН в этом регионе, сказал, что этническое примирение между сербами – православными христианами и албанцами-мусульманами остается далекой целью. «Нельзя за несколько недель или месяцев изменить души и ментальность людей после многовековой ненависти и борьбы. Это невозможно» [7].

Но не только этническое примирение и победу либеральной демократии нельзя считать само собой разумеющимися. Это же относится и к нынешней системе государств-наций. Постколониальная эпоха пока еще на ранней стадии разрушения. Остатки европейских империй в Африке и на Азиатском субконтиненте до сих пор представляют собой относительно стабильное территориальное деление. Только в маргинальных регионах, таких как Сомали и Сьерра-Леоне, эта система рухнула. В следующем десятилетии она может развалиться в более крупных, более густонаселенных и более урбанизированных государствах, таких как Нигерия и Пакистан, где интервенционные сценарии могут оказаться особенно проблематичными.

Резкий рост городов в последние десятилетия усилил возможность того, что в новом веке гигантские метроплексы со своими собственными прилегающими территориями и лояльным населением затмят по политической значимости государства. Соединенные Штаты быстро превращаются в конгломерат мирно конкурирующих между собой городов-государств. 85 % населения Аризоны живут в большом «городском коридоре» Тусон – Финикс. По некоторым оценкам, к 2050 г. их число достигнет 98 % [8]. Тихоокеанский северо-запад становится единым урбанистическим пространством вдоль федеральной автострады № 5, или, как ее называют местные, Главной улицы I-5, протянувшейся от Юджина в штате Орегон до Ванкувера в Британской Колумбии, практически игнорируя государственную границу между США и Канадой. За океаном значительное количество возникающих городов-государств – Сан-Паулу, Богота, Москва, Киев, Баку, Куньмин на юге Китая, – окруженных слабыми и анархичными регионами, рискуют оказаться под контролем корпоративной и военной олигархии, где-то просвещенной, где-то криминализованной. В таких высокотехнологичных, неосредневековых княжествах выборы можно будет покупать, а политику будут определять силовые структуры и службы безопасности, причем в гораздо большей степени и более искусно, чем ныне.

В самых богатых частях света, где существует верховенство права, совершенно неясно, понадобится ли правительство таким появляющимся политическим объектам: некоторые могут сохраниться в виде подвижных органов исполнительной власти, обеспечивающих самые необходимые услуги, в то время как постоянно усиливающиеся глобальные институты возьмут на себя остальные бюрократические обязанности.

Города всегда существовали между добром и злом, между роскошью и нищетой, творчеством и террором, новыми идеями и гаджетами. Такие места надо скорее чувствовать, нежели судить. Представьте массы народа, населяющие эти богатые города-государства: они счастливы в своих бетонных ульях, живут кино, телевидением и интернетом, перетекают от одного безумства к другому и до такой степени обработаны чужими мнениями через всеохватную сеть электронных медиа, что их индивидуальность подвергается опасности, даже если они громко заявляют об обратном [9].