На минном поле любви - Елена Кабанова

Сирена может быть весьма эрудированной, знающей, широко образованной – или наоборот, просто психологически подкованной и «узкоспециальной». В первом варианте она будет на равных беседовать со всеми обо всем, описывать последние ноу–хау, усваивать и передавать новейшие сплетни, артистично рассказывать анекдоты – и держать беседу на подъеме до тех пор, пока ее не признают обаяшкой и не захотят с нею подружиться. Во втором варианте сирена после недолгого «прощупывания» поставит собеседнику психологический диагноз (приблизительный – этого вполне достаточно для поверхностного общения, она же не собирается никого лечить!) и предоставит «клиенту» возможность излиться. Ее коронный номер – умение слушать, демонстрируя живой интерес посредством богатой мимики. А также вовремя подавать реплики вроде «А ты? А он? И что? Не может быть! Вот это да! Ах, подлец! И сколько просит? Оно тебе надо?». Ну, и изредка (именно изредка – очень важно не переборщить с дозировкой) сирена излагает «аналогичные истории», как бы включая исповедь своего собеседника в антологию. Собеседник чувствует себя одним из штатных рассказчиков из «Декамерона» или из «Сказок тысячи и одной ночи». Весьма приятное ощущение.

Обоим подвидам сирен свойственно вступать в псевдопрения или в псевдодискуссии: собеседнику как бы возражают, как бы задают вопросы и как бы требуют уточнения его точки зрения. После чего сирена, опытная в путешествиях по лабиринтам чужой психики, умело подводит участников беседы к единому убеждению и ко «взаимному сердец лобызанию»[10]. Это, кстати, не так трудно, как кажется. Современный человек отнюдь не настолько яростен и конфликтен, как его агрессивный предок. Мы стараемся экономить энергию для позитивных или хотя бы для корыстных целей. Впустую силами меряться, кулаками махать, как наши предки делали на Красной горке[11], уже не доставляет детям XXI века ни малейшего удовольствия. И поэтому страшно неконфликтные потомки жутко энергичных предков весьма благодарны сиренам, которые прямо на глазах разруливают ситуацию и приводят назревающую ссору к забавной концовке. Вроде как безобидный розыгрыш получается: никто не надут, ничто не убито. А в результате сирена проникает в облюбованный круг и бросает здесь якорь. Вероятно, со временем она выжмет здешних любителей пообщаться досуха и перекочует туда, где есть свежий корм.

«Корм», естественно, бывает разный. Деньги, услуги, полезные связи… Ведь сирена — не обязательно охотница за богатыми мужьями. Миллионера в загс завлечь, конечно же, профит неплохой, — если только мужик попадется стоящий. Но есть и другие пути: уболтать спонсора (неважно какого пола и какой профессии), развести его на бабки и навевать ему сон золотой, пока тому будет чего в барсетке поискать. Ну, естественно, сирены беседуют с людьми не только из меркантильных соображений, но и просто ради того, чтобы понравиться.

Одним словом, эти порождения античной мифологии в наше время используют свой древний талант сообразно индивидуальным стремлениям и пристрастиям. Список профессий, для которых сирены самой природой предназначены, довольно обширен: от дикторов до гадалок. Перечислять можно сутки напролет. Но главная задача всех сирен, вышедших на охотничью тропу, одна: нужно, чтобы клиент заслушался и больше не мог сопротивляться. Сиренами, кстати, и мужчины бывают, но сейчас не о них речь. Пока сирена от самомнения не начнет давать петуха, ее оружие ничуть не менее, а в некоторых случаях и более действенно, чем красота вейлы. Впрочем, и у вейлы, и у сирены есть общие свойства: артистизм, темперамент, устремленность к цели и вообще способность желать.

Обе перечисленные категории – и вейла, и сирена — обладают безусловным обаянием, отчего, собственно, и вызывают несомненный интерес. Причем не только сексуального плана. Людям вообще приятно общество яркой личности. И даже когда неприятно (в том случае если личность, скажем, обладает обаянием, но глубоко отрицательным) – все равно с таким партнером не соскучишься. Вот почему люди – охотно или неохотно, но, во всяком случае, нередко – уживаются с объективно весьма несимпатичными созданиями.

Страшная сила или сила страха?

Есть женщины, в которых, на первый, второй и на любой другой взгляд, обаяния ни на грош. И кажется: такая ужасная баба непременно обречена на пожизненное одиночество, от нее не только мужья, но и дети разбегутся – и окончит она свой незадавшийся век в доме престарелых, донимая техперсонал, потому что медперсонал будет сварливую старушку планомерно, изобретательно и профессионально избегать.

Но если по какой–то причине доведется узнать подробности семейного положения этой кикиморы, с удивлением обнаруживаешь, что оно… стандартное. Первый муж, второй муж, дети от первого брака, пасынок и падчерица — от второго, внуки, дальние и ближние родственники, еженедельные взаимные визиты, обеды, уикенды и сабантуи. Словом, все как у людей. «Что за черт?» — думаешь, — «Как это может быть? С такой–то рожей, с таким–то голосом, с таким–то норовом? Откуда у нее семья?» А у тебя откуда такая уверенность, что ничего подобного этому экспонату серпентария не светит? Да оттуда же, из древности. Твое чутье угадало: перед тобой…

Баньши. Баньши (или бэньши) водится в Зеленом Эрине, то есть, говоря современным языком, в Ирландии, но благодаря своему «участию» в романе Клиффорда Саймака «Заповедник гоблинов» о национальном призрачном достоянии узнал весь свет. Впрочем, у Саймака все представители волшебного народа сильно отличаются от своих мифологических прототипов – и баньши не исключение. «Натуральная» баньши – призрак, который не ведет бесед с народными массами, не отвечает на вопросы любопытствующих и не философствует на тему несовершенства мироздания. Он – вернее, она — лишь предсказывает смерть пронзительным, страшным воплем. Причем только ирландцам или выходцам из Ирландии. Так что без родства с кем–нибудь, кто носит фамилию, начинающуюся с «Мак» или с «О’» – нечего и рассчитывать на появление баньши в твоей жизни. Невелика потеря, по–моему. Но у других людей свое мнение. Хотя мое мнение – объективнее. Ведь некоторые из обреченных помирают от одного звука голоса баньши. А у тех, кто посмелее, мертвый протеин – он же волосы — шевелится на голове, будто живой, попутно меняя цвет на серебристо–белый.

Спрашивается, что может напугать храброго ирландца до поседения? Жуткий облик привидения? «Вижу: духи собралися // Средь белеющих равнин. // Бесконечны, безобразны, // В мутной месяца игре»…[12] Нет, внешность баньши, как и внешность сирены, не имеет значения. Она и не выяснена окончательно — так же, как и облик музыкальной соблазнительницы: то ли это уродливая старуха с развевающимися космами, то ли бледная рыжеволосая красавица с красными от слез глазами, одетая в зеленый плащ поверх могильного савана… Но пугает именно голос – предвестник смерти: «Визгом жалобным и воем // Надрывая сердце мне»[13], баньши сулит крупные неприятности всем, кто ее слышит. Исследователи пишут, что «волчий вой, плач ребенка, визг вьюги, многократно усиленные, сливаются в этом крике»[14]. Иногда баньши путают с другими призраками, предвещающими смерть – с плакальщицей и маленькой прачкой. В отличие от национальных пристрастий баньши, эти двое встречаются и в Англии, и в Шотландии, и на западном побережье Франции, и в Скандинавских странах. Плакальщица похожа на баньши – внешне: те же красные глазки, бледность и худоба, тот же растрепанный причесон, те же рыдания и стоны. Но стоны и рыдания плакальщицы сами по себе никого не способны напугать до состояния хронической икоты, а уж тем более убить. А маленькая прачка и вовсе не напоминает кричащего убийцу: маленькая толстая тетка или, наоборот, сухонькая старушка, которая мирно стоит по колено в воде и, всхлипывая, стирает могильный саван. В отличие от своих слезливых «сослуживиц» на славной ниве предвестниц смерти, баньши явно наделена темпераментом – так же, как очаровашки–вейлы и певуньи–сирены. Правда, несколько иного рода.

Ведь обаяние баньши – это обаяние опасности. С момента знакомства женщины этого типа принимаются «привносить остроту» в вашу жизнь: они перчат, солят, приправляют и перемешивают до тех пор, пока некогда пресное варево не превращается в адскую смесь. Баньши – удивительный мастер подмены понятий. Рядом с баньши перестаешь различать, чем она тебя угощает – безнадежной отравой или пикантным экзотическим блюдом; перестаешь воспринимать, что слышишь от нее – милую шутку или плохо замаскированную гадость; перестаешь сознавать, на что она тебя провоцирует – на подлость или на подвиг. «Зло есть добро, добро есть зло»[15]! И вообще, «Макбет» — как раз история про этот тип женщины, про баньши, которая не говорит собеседникам комплиментов и не выносит противоречий и отговорок. Ее представление о партнере, мягко говоря, нелестное: