Рай по завещанию - Бетина Крэн

– На кухне до сих пор властвует Колин?

– Да, до-р-рогуша, – ответил Джеймс, подражая шотландскому раскатистому «р» их поварихи. – Готовит так, что слюнки текут. Правда, прежде чем я прикоснусь к какому-нибудь тосту, меня заставляют вымыть руки.

Иден звонко рассмеялась при одном только воспоминании о причудах старой поварихи.

– Немало ночей я провела без сна, мечтая о куске пирога Колин.

Джеймс прищурился, глядя на яркое утреннее солнце, затем повернулся к Иден.

– Тебе было здесь одиноко?

– Вначале, – Иден отвернулась, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал. – Но девочки быстро приняли меня в свою компанию, и я почувствовала себя как дома. Но когда получала письма и посылки от мам-мы…

Сердце Джеймса дрогнуло, когда он услышал, как сестра нежно говорит, удваивая звук: «мам-ма».

– И после приезда на Рождество мам-мы и пап-пы было так больно расставаться… – нежный голос стал тише. – Но теперь я понимаю, что должна была закончить образование. Чтобы стать леди, нужно очень многому научиться.

– Святой Боже! – фыркнул Джеймс, чувствуя, что сдержанность, достойная леди, стала чуть ли не главной чертой характера его шаловливой сестренки.

– Джеймс! – с тревогой сказала Иден. – Не поминай Господа всуе!

– Извините за мои мальчишеские замашки, благородная леди, – Джеймс с улыбкой приложил руку к сердцу и поклонился так низко, как только позволяло положение в седле. – Я совсем недавно вернулся из отдаленных колоний.

– Нехорошо смеяться над сестрой. – Иден почувствовала, как сердце сжалось, а к горлу подступил ком. На глаза навернулись слезы. Но она взяла себя в руки. «Леди не должны выдавать своих чувств», – старая суровая леди Розмари, классная дама, крепко вбила в головы своих воспитанниц эту мысль, даже завещала юным леди не плакать, когда смерть заберет старую Розмари в лучший мир. И когда это печальное событие произошло, никто не осмелился пролить на похоронах ни одной слезинки.

Иден гордо вздернула подбородок.

– По этой дороге обычно катаются наши старшекурсницы, – элегантным жестом она указала на обсаженную деревьями аллею. – Для собственного удовольствия.

– Я просто поражен тем, что вам столь свободно разрешают употреблять слово «удовольствие», – Джеймс нахмурился, словно суровый учитель. Затем скорчил такую забавную гримасу, что Иден расхохоталась.

– Ты несносен! – она почувствовала, что сдержанность слетает с нее, как пушинки с одуванчика. Девушка снова стала маленькой Иден Марлоу, скачущей рядом со старшим братом. – Не догонишь!

Иден пустила лошадь вскачь вниз по тропе, навстречу весенним полям, туда, где правила и условности теряют свою силу.

Они долго скакали, то один, то другой оказывался впереди. Время остановилось. Прошлое вернулось, отражаясь в звонком смехе, ржании лошадей.

Джеймс с облегчением заметил, что строгое обучение не изменило ловкой посадки Иден в седле, а та наконец-то ощутила, что вернулись их теплые отношения.

Ветер и солнце сотворили чудо – брат и сестра уже не замечали времени. Иден сняла широкополую шляпку и засунула за луку седла. Солнце золотило ее блестящие каштановые волосы, и Джеймс залюбовался ими. Нет, цвет волос неоднороден – золотые и медные пряди развевались на ветру. А какой румянец на щеках!

Иден расстегнула верхнюю пуговичку блузки.

– Нам, наверное, нужно передохнуть в тени, – замедлив ход, Джеймс указал на деревья у речушки, что узкой змейкой вилась невдалеке. – Я не хочу вернуть госпоже Данливи запыленную юную леди. Никогда еще не видел такого чудища, как эта ваша Данливи.

– Джеймс, ты всегда так невыносим? Ужасно невежливо! – она направила лошадь к деревьям, затем остановилась, ожидая, когда брат поможет спрыгнуть с седла.

– Марлоу были такими с тех самых пор, как зародился их род, – тон Джеймса был серьезным. Он привязал свою лошадь, потом обхватил девушку за талию и помог спуститься с седла. – Пока мы плыли по волнам жизни, в каждом из нас накопилось немало разного. Иногда неплохо добавить чуть-чуть соли.

– Ты говоришь так, словно мы блюдо из свинины, – резким движением Иден оправила бархат платья, будто пытаясь отряхнуть следы рук брата.

На лице Джеймса появилось недовольное выражение.

– Зачем ты это делаешь? Приглаживаешь, поправляешь? Как будто тебе неприятно…

– Не говори глупости. Я просто пытаюсь сохранить благопристойность, – и сурово добавила: – Я не ребенок, чтобы меня мяли и тормошили. Полагаю, как джентльмен, ты должен это понимать.

– Пока понимаю только, что раньше в тебе было больше тепла. Иден, что, черт побери, они с тобой сделали? Я просто не узнаю мою сестру.

Вот он и выдал себя. Иден посмотрела в лицо Джеймсу, множество мыслей пронеслось у нее в голове. Стоит только вспомнить, как она боролась с собой, чтобы обрести навыки поведения благородной леди и манеры изысканной женственности! И печаль из-за того, что она покидает школу, и предвкушение встречи с родителями, и неопределенность – все это переполняло сердце девушки. Да, она стала другой. Но все же…

В течение пяти лет пребывания у миссис Данливи Иден не делала того, что сделала сейчас – показала Джеймсу язык.

Тот вытаращил глаза, а Иден еще раз высунула язычок, для убедительности сморщив носик.

Джеймс расхохотался, удивленный этой разительной переменой.

Девушка подбоченилась и с вызовом посмотрела на брата. Тот прищурился – вызов принят. Растопыренные пальцы описывали в воздухе круги. Подражая детскому голосу, Джеймс запел:

– Жил на свете добрый жук, добрый жук, хитрый жук…

– О Боже, Джеймс! Только не это!

Но Иден уже поняла, что будет дальше. Подобрав юбки, она бросилась бежать, но Джеймс без труда догнал ее и вцепился в бок растопыренными пальцами. Иден пыталась увернуться от щекотки, но Джеймс цепко держал ее другой рукой. Девушка так смеялась, что стало тяжело дышать.

– Прекрати! Пожалуйста! Я больше не могу! – она задыхалась от смеха.

Еще какое-то время Иден пыталась вырваться, но вскоре, повинуясь женскому природному инстинкту, сдалась, уповая на милость победителя.

Джеймс тот час отпустил ее и отпрыгнул на шаг, чувствуя изнеможение от смеха. Иден тут же напала на брата, стараясь сбить с ног. От неожиданности Джеймс действительно оказался на земле, а Иден восседала на нем, бесцеремонно колотя по животу и не обращая внимания на смятые юбки.

С изумлением Джеймс почувствовал, что сестра щекочет его.

– Иден, прекрати! Боже милосердный! Что ты делаешь? О-о… – безудержный смех мешал говорить. Он хотел ответить контратакой, но воздержался, увидев, что юбки сестры задрались, обнажая колени, а жакет обтягивает молодую грудь. Неожиданно молодой человек осознал, что перед ним – а точнее, над ним – молодая женщина. Невзирая на их игры…