Остывшие гильзы - Ася Умарова

Сердце Лауры сжалось. Как это так они поедут и будут веселиться, а она останется в селе?

Спор родителей в спальне.

— Все равно война продлится только неделю, а может быть, и две. Мы ее заберем, — сказал папа беременной маме.

Больная бабушка плачет, прощаясь с ними. После того как вошли войска она потеряла дар речи, не может разговаривать. Ей только шестьдесят семь лет. Бабушка машет головой, пытается объяснить, что нельзя детей отправлять в горы. Пятнадцатого декабря у нее остановилось сердце.

Лаура прожила в горах не неделю, а три месяца. С первого декабря до четырнадцатого февраля. Она запомнила эти числа, потому что вела личный дневник, где описывала все события. Примерно так: «23 января. Я встала оттого, что был сильный дым в комнатах. Как всегда. Глаза болят, поэтому выхожу на улицу, пока тетя не растопит печку. На улице холодно. Завтрак. Сходила с двумя канистрами за водой. Три раза. Наколола дров. Обед. Сходила в лес за хворостом. Опять за водой и наколола дров с остальными ребятами. Ужин. Двадцать минут послушали радио. Война еще не закончилась. Я хочу домой к папе и маме. Почему я тогда не послушалась маму. Тетя очень строгая. У меня болят ночью ноги. Здесь очень холодно. Видела сегодня птицу с трехцветной окраской. Говорят, что если попросить три желания, то она исполняет. Я попросила, чтобы закончилась война, чтобы бабушка выздоровела и чтобы я скоро встретилась с родителями». Число «четырнадцать» Лаура считает самым счастливым в ее жизни. День, когда за ней и остальными двоюродными братьями и сестрами приехал дядя.

Лаура по-разному представляла этот день. Закрывала глаза и мечтала, как она едет домой. Ведь эта наспех приспособленная землянка не казалась ей домом. Стены облеплены глиной, пол земляной, кровати сделаны из кривых стволов деревьев. Здесь не было самых главных людей — мамы и папы. Маму увезли в Хасавюрт, так как она ждала ребенка, а папа остался дома. Но Лаура об этом не знала.

Вместе с ней в горах от войны укрывались еще семеро двоюродных братьев и сестер. Самому маленькому было шесть лет, а старшему — пятнадцать. Еще дедушка и тетя. Еды было очень мало. Постоянно приходилось экономить. Еда на утро — чай без сахара и шестая часть лепешки. Обед — суп из картошки и макарон, чай и шестая часть лепешки. На ужин тот же суп, просто в него доливали два литра воды. Никакого разнообразия. Ни сладостей. Все одно и то же. Еда всем снилась ночью, а утром дети рассказывали друг другу, что они видели во сне, сравнивали сны, кому приснилась еда вкуснее. Однажды двоюродному брату приснилось, что он ночью зашел в землянку и открыл книгу «Родная речь». Там была страница с нарисованным виноградом. И двоюродный брат во сне вынимал по грозди и кушал. Он говорил, что вкус был как будто настоящий. И все это приснилось ему, потому что он заснул с этой книгой, раскрыв именно эту страницу. Поэтому мы спорили каждый день, кто ляжет спать с книгой. Но виноград так никому и не приснился…

Землянка находилась высоко в горах. Ближайший дом от них — в двух километрах. В основном тут проживали пожилые люди. Но зато они всегда ставили угощение, если к ним пойти. Поэтому тетя составила график посещения, чтобы все по очереди могли полакомиться чем-нибудь.

Еще у тети было радио, которое включалось строго по двадцать минут в день.

«Продолжается война с чеченскими бойцами. Мирных жителей в городе нет, все они выехали за пределы республики…» — бодрый голос радиоведущей новостей.

— Война закончилась? — как всегда, спрашивает семилетний Иса.

— Дай дослушать! — чуть ли не кричит тетя.

— А когда закончится война? Они сказали об этом что-нибудь? — интересуется шестилетний Мухаммад.

Тетя достала батарейки из радиоприемника и дотронулась языком.

— Боже мой, они сели. Теперь как мы будем узнавать новости?

Четырнадцатого февраля Лаура сидела на горе и плакала.

— Мама, папа… Я хочу к вам, — рыдала она от души. А лучики солнца пытались согреть ее. — Хочу домой, Всевышний. Мне тут очень плохо. Сделай что-нибудь!

Вдруг у подножия горы появился силуэт человека, который кого-то ей напомнил. Лаура несколько раз зажмурила глаза, а потом чуть ли не скатилась с горы.

— Дядя! А-а-а, дядя! — громко закричала она и побежала к нему. — Дядя! Дядя!

В ответ он ее крепко обнял.

— Ты же заберешь нас отсюда, правда? Пожалуйста, забери, я тебя очень сильно прошу! Ты же заберешь? — не могла успокоиться Лаура. Умоляще смотрела на него, вцепившись в его рукав.

— Да кому вы там нужны! — шутил и смеялся дядя.

В этот вечер керосиновая лампа горела дольше обычного. Еще бы! Решался самый важный вопрос. Дядя думал, брать ли ответственность за детей и везти их в Грозный. Он не мог гарантировать им безопасность. А оставить их в горах тоже нельзя, еда заканчивалась… Но если тетя с дедушкой останутся в горах, то они смогут продержаться полгода. Дедушка сейчас не мог идти. Он был слишком слаб. А оставить его одного тетя не могла.

— Но я скажу одно. Если хоть кто-то из вас начнет реветь в дороге… То сегодня же скажите об этом и оставайтесь тут. Мы пойдем в Грозный пешком. Машин нет. Ездят очень редко. Еды тоже нет. Вся надежда на Аллаха. Я знаю людей в Самашках, возможно, нам посчастливится и мы там переночуем. Вы все поняли? Подумайте очень хорошо, — произнес очень серьезно дядя и посмотрел на счастливые лица детей.

— Не-ет, мы не заплачем! Спасибо, дядя! — весело заорали ребята.

Утро. Пешком по горам добрались до Шароя. Ни разу в дороге не остановились передохнуть. Одна семья в Шарое приглашает их выпить чай. На столе мед, масло, сметана, чай с сахаром и три нарезанные лепешки. Ребятам очень сложно сдерживать себя. Ведь они привыкли получать только свою часть еды. А тут такая свобода. Они скушали все, что было на столе, и вдобавок им разломали еще две лепешки. Они долго не могли поверить, переглядывались и пинали друг друга ногами под столом.

Из Шароя они добирались до Нового Шароя тоже пешком. Но после обеда им встретился проезжавший по дороге грузовик.

— Салам алейкум! Куда идете?

— Ва алейкум! В Грозный!

— О… До Грозного не знаю, уже темнеет, вас волки тут загрызут, поехали ко мне домой, переночуете.

Они не могли в это поверить. Три человека быстро сели в кабину, а остальные прыгнули в кузов. Лаура была в кузове. Сначала они смеялись. Ловили языками снег. Но потом десятилетний Муса стал ныть и говорить, что ему холодно и он очень хочет кушать. Всем хотелось кушать и было холодно. Лаура быстро открыла одну из бочек, что стояли в кузове, и обнаружила в них ломтики творога. Она быстро разломала и передала всем. Они с ужасом переглянулись.

— Ты что, это же чужое!

— Кушай, — только и сказала Лаура.

Вечером те, кто всю дорогу был в кузове, сидели у печки. Замерзшие ноги отказывались согреться. Ужин. Молочный суп с макаронами, мед, сметана и лепешки с чаем. Они опять переглядывались и старались не накидываться на еду. Вечером одной из них, Хаве, стало плохо. У нее сильно разболелись ноги, наверное с непривычки. У всех болели ноги, но они помнили, что дали слово дяде.

— Хава, ну пожалуйста, не плачь. Мы же обещали, — пыталась ее успокоить Лаура.

— Лаура, мне плохо и мне все равно, кто что подумает. Ты видела мои ноги? — С этими словами она показала окровавленные и распухшие ноги.

— Что происходит? — проснулись хозяева и зажгли керосиновую лампу. — Кровь?

— Пожалуйста, только не говорите дяде. Если он узнает, то я не пойду с ними в Грозный. А мне нужно увидеть маму, я не хочу жить в горах, — быстро говорила четырнадцатилетняя Хава.

Хозяева промыли и обработали зеленкой ноги Хавы.

На следующее утро.

— Хава, подойди сюда! — сказал дядя, как только они тронулись в путь. — Я слышал вчера, как ты плакала. Что произошло?

Лаура смотрела на Хаву, как она искусно пыталась не показать хромоту.

— Все хорошо. Просто немного голова болела, а они панику подняли.

— Точно? Если что-то серьезное, то оставайся в горах.

— Дядя, все хорошо. Давайте, пойдем быстрее. — Она ускорила шаг.

Они прошагали целый день. Ни одна машина не встретилась им в дороге. Несколько раз они останавливались и ели снег. Наконец один грузовик остановился, и водитель сказал, что едет до Грозного. Десять минут все пребывали в веселье. Но грузовик застрял в яме. Все вышли и изо всех сил толкали, но все было тщетно. Лаура никогда не забудет маленьких Мухаммада и Ису, как они старались сдвинуть с места эту упрямую железяку. С их заледенелых щек стекали слезы.

— Лаура, ну вставай, ну что же ты упала! — утирали они слезы с лица. — Помоги же.

Все было тщетно, и они пошли дальше пешком до села Самашки, где и переночевали у знакомого дяди. Им сварили картошку и открыли консервные банки с помидорами. Нарезали настоящий магазинный хлеб и к чаю поставили конфеты. Может, кому-то покажется ерундой перечисление еды, но для этих детишек, испытавших голод, трудно забыть такие важные подробности.