Новые истории про Винни-Пуха - Дэвид Бенедиктус

Все заволновались в радостном предвкушении подарков, проснулся даже самый маленький Родственник и Знакомый Кролика (он заснул в пустой сахарнице). Сашка-Букашка спросонья подумал, что уже наступило Рождество, и, получив в подарок маленькую сверкающую монетку, сказал:

— Счастливого всем Рождества!

А потом нырнул обратно в сахарницу и снова уснул, потому что на небе уже сияла луна, и над Лесом сгустились сумерки, Наступило то самое таинственное время, когда очень трудно определить — день сейчас или уже ночь.

Рано и Поздно получили в подарок сахарных мышат, Сова — футляр для очков, Пятачок — розовую шапочку, Ру — банку отличного цветного песка, Кенга — семь наперстков (по наперстку на каждый день недели), Тигра — прыгалку на большой пружине, Кролик — книгу «Тысяча полезных советов», Иа-Иа — двойной зонтик, чтобы закрывать от дождя и голову и хвост, а Пух — деревянный ковшик, чтобы черпать им из горшочков мед.

Вы хотите спросить, что загадал Кристофер Робин, когда пробовал пирог? Это тайна, и если я вам выдам ее, то желание никогда не сбудется. Могу только сказать, что в том желании нашлось место и для Пуха, и для Пятачка, и для Всех-Всех-Всех. Это было довольно длинное желание, поэтому Кристофер Робин, произнося его одними губами, надолго зажмурил глаза.

Ну, а если Кристофер Робин загадал желание о новых приключениях в Зачарованном Лесу, то его желание уже сбылось, и я скоро расскажу вам о приключениях, в которых Пятачок стал Героем, Вовремя Пришедшим на Помощь, а Тигра мечтал об Африке. Возможно, там, в этих приключениях, будут и Слонопотам, и мед. Ну, насчет меда-то я уверен. А может быть, появится и история о прекрасном ярко-синем велосипеде, и тогда вы совсем иначе посмотрите на свой велосипед и даже сразу после прогулки протрете его от грязи. Может быть, в Зачарованном Лесу были и другие велосипеды, но ярко-синий казался всем самым ярким и красивым, потому что он принадлежал самому доброму и отважному мальчику — Кристоферу Робину.

ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой Сова решает кроссворд и проводит Конкурс по Правописанию

Пятачок, как вы помните, поселился в доме Пуха, потому что Сова поселилась в домике Пятачка, потому что… Ну, ладно, слишком долго объяснять, вы и сами все помните.

Через несколько дней после возвращения Кристофера Робина Пух и Пятачок сидели за столом. Наступило то самое приятное время дня, когда вы понимаете, что у вас есть очень важные дела, но их еще можно чуть-чуть отложить. Пух сделал зарядку — два наклона, два потягивания и приседание и с помощью Пятачка записал в дневнике: «Встал. Позавтракал».

Пятачок как раз размышлял, как это они все успели сделать, когда Пух сказал:

— Интересно, а куда уезжал Кристофер Робин?

— Не знаю, — задумался Пятачок. — Но он немного подрос. Я хочу сказать, Пух, что он кажется немножко выше, чем до отъезда… Совсем немножко…

— Это точно, — кивнул Пух. — Немножко. Не так чтобы очень, но…

Пятачок захлопнул дневник.

— Но это он — наш Кристофер Робин.

— Жалко, что мы не знаем, где он был. Как ты думаешь, Сова знает?

— Она, наверное, знает, Пух. Сова очень умная. А если она не знает, то подскажет нам, у кого узнать. Пойдем, спросим ее.

Этим утром Сова расположилась в самом удобном кресле и изучала кроссворд в газете. На столике стояла чашка чая, на плечах Совы покоился уютный пуховый платок, который раньше принадлежал дяде Роберту. Платок немножко пах плесенью, но он всегда помогал Сове сосредоточиться. Один по горизонтали. Сова прочитала:

— Большая птица, четыре буквы.

И почесала карандашом за ухом. Потом записала: «СОКЛ», отодвинула газету с кроссвордом подальше, чтобы взглянуть, как слово смотрится издали. Оно смотрелось как-то странно. А когда Сова поднесла кроссворд к зеркалу, слово стало еще страннее. Нет, наверное, неправильно. Но сколько бы Сова ни старалась сжать до четырех букв двух других больших птиц, ни «ЯСТРИБ», ни «СТРАОС» никак ужиматься не хотели.

— Вот ерунда! — пробормотала Сова и раздраженно проткнула газету карандашом.

В этот момент Пух и Пятачок подошли к двери ее домика и подергали за узелок на носовом платке, который служил Сове шнурком от колокольчика.

Пятачок откашлялся:

— Мы хотели спросить у тебя, Сова, знаешь ли ты, откуда вернулся Кристофер Робин и поедет ли он обратно, и если поедет, то когда? — Слова вылетели из него так четко и стремительно, что Пятачок растерянно заморгал и опустил взгляд на столик у кресла.

— Он был на сафари, — веско ответила Сова.

— На сафари? А что это означает? — спросил Пух.

— Это означает, что он был там, а не дальше. А теперь я буду вам очень признательна, если вы уйдете и закроете за собой дверь.

— А почему бы нам не сходить к Кристоферу Робину? — предложил Пятачок. — Спросим его самого. Сова, не хочешь пойти с нами?

— Хм… Пожалуй, — сказала Сова, подумав, что Кристофер Робин наверняка знает большую птицу из четырех букв.

Стоял прекрасный летний день, и Лес искрился. Паутинки на папоротнике на тянулись под тяжестью жемчужинок росы, и деревья, казалось, соревновались между собой в яркости зеленого убранства.

Когда пожаловали гости, Кристофер Робин протирал велосипед.

— Заходите в дом, Пух, Пятачок и Сова, — пригласил Кристофер Робин. — Хочу вам всем кое-что показать.

Закончив с велосипедом, Кристофер Робин вытер руки, вошел в дом и вручил Сове огромную книгу, аккуратно обернутую в бумагу.

— Я выиграл это в школе, — сказал он. — На соревновании по крикету. Я бросил мяч дальше, чем все остальные.

Пух и Пятачок переглянулись.

— Ты был в школе! — разволновался Пятачок. — А я думал, что ты был…

Сова развернула книгу.

— Это словарь, — не дослушав Пятачка, пояснил Кристофер Робин.

— Что-то вроде Слонопотама? — забеспокоился Пятачок. — О, дорогой, милый Кристофер Ро…

— Это книга слов. Ты ищешь одно слово, а словарь подсказывает тебе много других похожих слов.

— А почему тебе не хватает одного слова? — спросил Пятачок.

— Не знаю, — признался Кристофер Робин. — Но разве не интересно узнать и другие слова?

Пятачок нашел слово «СОВА», и книга подсказала ему, что сова — символ мудрости, что суеверные люди считают ее предвестником беды, и еще что «совой» называют человека, который любит поздно вставать.

— А разве мудрость — это не название какого-то зуба? — спросил Пух, поглядев на Сову.

— Мудрость — это ум и много знаний, — ответил Кристофер Робин.

— Точно, — глубокомысленно нахохлившись, подтвердила Сова, подумала немного и повторила: — Точно. — И еще раз: — Точно… Хм. — Ей показалось, что, три раза повторив слово «точно», она произведет впечатление чрезвычайно мудрой Совы, и все сочтут ее мысли очень-очень умными. — Не все здесь так хорошо образованны, Кристофер Робин, как ты и я.

— Ты и я? — переспросил Кристофер Робин.

— Да, — подтвердила Сова. — Мы оба. Именно так. Надеюсь, словарь поможет мне с кроссвордом. Ты не посмотришь, что там у меня по горизонтали?

— Кроссворд? — восхищенно воскликнул Кристофер Робин. — Мы составляли кроссворды в школе.

— А что еще ты делал в школе, Кристофер Робин? — спросил Пух. — У тебя, наверное, были там одни «шестерки»?

— Ладно, расскажу, если хотите, — сказал Кристофер Робин. Школа уже казалась ему забытым сном. — Мы в классе часто шумели, а у учителя географии только один глаз, но он им все-все видит, он даже заставил нас однажды мыть весь этаж — учитель, конечно, заставил, не глаз. А еще у нас была математика, и соревнования по крикету, и конкурс по правописанию.

— По правильнописанию? — переспросил Пух.

— Мы можем и в Лесу устроить такой конкурс, — предложил Кристофер Робин. — Если вы, конечно, согласны. А ты, Сова, могла бы быть судьей.

— Хорошая идея, — важно кивнула Сова. — Пух и Пятачок не виноваты, что они плохо знают слова и поэтому не могут быть судьями.

В тот вечер, уже засыпая в своей кроватке, Пятачок все расспрашивал Пуха о Словаре.

— Это просто большая книга, Пятачок.

— И она не нападает на маленьких поросят и больших медведей?

— Нет, Пятачок.

— Значит, Словарь совсем не похож на Слонопотама?

— Спи, Пятачок.

— И слова не кусаются? Как ты думаешь, Пух? — подрагивая от страха, уточнил Пятачок. — Послушай, давай оставим на ночь свет. Без света как-то страшно засыпать…

Большой Конкурс по Правописанию назначили на следующий день. По небу быстро проносились легкие, как зефир, облака, но у горизонта собрались тучки, которые почему-то хмурились и хотели завести очень серьезный разговор. Между двумя лиственницами был натянут большой плакат. Этот плакат написала Сова: