Тайна персидского обоза - Иван Любенко

Весь штат первой спецслужбы России состоял из шестнадцати гражданских чиновников, одним из них и был Иван Авдеевич Самоваров — следователь, уже получивший новый чин и золотой перстень от императора. Сослуживцы успеху своего коллеги завидовали. Одни высказывали догадку, что он наверняка заручился поддержкой нечистой силы, раскрывающей удачливому чиновнику тайны преступлений, другие считали, что надворный советник по воскресеньям ездит к некой монашке-прорицательнице, помогающей ему во всем. Иван Авдеевич внимания на завистников не обращал и, как отмечалось в его личном деле, «живота своего на службе не жалел». Дома же, после продолжительного семейного ужина, он с наслаждением раскуривал любимую трубку из орехового дерева и с удовольствием садился за составление шахматных этюдов, считая это детской забавой. «Мозг должен не только работать, но и развлекаться», — часто говаривал отец семейства.

Больше всего на свете он не любил отпуск и связанные с ним поездки в родительское имение супруги. Постоянные застолья и преферанс с соседями ему быстро наскучивали. Рыбалка или охота умственной нагрузки не требовали и потому ни малейшего интереса для него не представляли. Тренированный годами мозг изнывал от безделья. От этого его начинала донимать хандра, и все оставшееся время он уныло перелистывал подшивки «Ведомостей» пятилетней давности, скучая по работе. Но так было всего один раз. Впоследствии Иван Авдеевич заранее договаривался с нарочным родного ведомства о дате «неожиданного» вызова на службу. В такой день Наталья Петровна огорченно вздыхала и торопливо собирала мужа обратно в город, оставаясь в поместье в окружении многочисленной прислуги, со своей вдовствующей матушкой и детьми.

Но сегодня, после аудиенции у Фока, Самоваров все еще продолжал испытывать приятное легкое волнение, знакомое каждому охотнику перед началом псовой травли. «Вот это действительно стоящее дельце! — проносилось в голове у чиновника. — Тут уж придется не один день голову поломать. Ну что ж, я готов! Посмотрим, о чем поведает начальник обоза. Сдается мне, он здесь ни при чем». Поглощенный мыслями о предстоящем допросе, Иван Авдеевич не заметил, как, проехав мост, экипаж подкатил к Иоанновским воротам Петропавловской крепости.

3

Лавиринф

Каменная громада цитадели с ее бастионами, куртинами и равелинами, несмотря на солнечный день уходящего бабьего лета, всегда действовала удручающе. Покинув карету, Иван Авдеевич протянул дежурному офицеру пропуск. Послышался громкий окрик, и высокие ворота, подобно пасти неведомого чудовища, распахнулись, впуская в ненасытное чрево новую человеческую душу. За мостом, перекинутым через искусственный ров, отворились вторые ворота, Петровские. Пройдя по главной аллее до площади перед Петропавловским собором, надворный советник вошел в небольшое здание из двух этажей, именовавшееся Комендантским домиком.

Самоваров заполнил приказной ордер на доставку арестованного и оказался в небольшом помещении, приспособленном для допросов. Задержанного привели не сразу, поскольку, по особому распоряжению фон Фока, он содержался в секретном доме Алексеевского равелина, находящегося в другом конце острова. Арестанты этой тюрьмы не имели имен и фамилий. Их различали по номерам камер. По прибытии его делалась запись: «Прибыла личность», а в случае смерти или перевода в другое место заключения записывали: «Убыла личность». Наконец дверь открылась, и караульный, доставив подследственного, удалился.

Следователь молча изучал незнакомца. Перед ним стоял высокий худой человек лет тридцати пяти. Гусарские лихие усы и широкие густые бакенбарды выдавали в нем офицера. Манера широко ставить ноги свидетельствовала о принадлежности к кавалерии, и, вероятнее всего, к драгунам. Прямая осанка, гордый и властвующий взгляд говорили о привычке отдавать приказы, а значит, отнести его можно было к старшим офицерам не ниже майора; скорее всего, он командовал полком. Шрам на левой щеке красноречиво подтверждал все предыдущие выводы, присовокупив к ним еще и его непосредственное участие в лихих кавалерийских атаках. Тюремная одежда сидела на нем мешковато и никак не вязалась с бравой внешностью. Серый арестантский халат, надетый прямо на нижнее белье с завязками вместо пуговиц, простые черные кожаные туфли, скорее напоминающие тапочки, придавали его обличию несвойственную офицеру карикатурность. От всего этого он конфузился и был заметно расстроен.

— Извольте сесть, — холодно изрек надворный советник, указывая на привинченный к полу кованый железный табурет. — Я следователь Самоваров, и мне поручено заниматься расследованием обстоятельств по пропаже ценностей, вверенных вам для транспортировки. Зовут меня Иван Авдеевич. Если хотите, то можете ко мне так и обращаться. И теперь для составления протокола прошу точно назвать ваше имя, фамилию, отчество и должность.

— Карпинский Яков Спиридонович, полковник штаба генерала Паскевича. В прошлом полковой командир восьмого драгунского Астраханского полка.

— Год рождения?

— Тысяча семьсот девяносто третий.

«Надо же, — подумал Самоваров, — ему и правда тридцать пять».

— Итак, Яков Спиридонович, я надеюсь, вам хорошо известно, почему вы находитесь в этом не подходящем для вас месте?

— Я за эти дни многое передумал и до сих пор не могу понять: каким образом из проклятого восьмого сундука пропало золото? Этого никак не могло случиться! Я радикально отвергаю все обвинения в свой адрес! — От возмущения офицер взмахнул руками, подскочил, сделал несколько нервных шагов по узкой комнате и снова сел на место.

— Успокойтесь, господин полковник. Расскажите лучше, как формировался обоз и каков был порядок его следования. — Иван Авдеевич откинулся на спинку стула.

— Обоз составлялся в Тавризе. Всей работой руководил статский советник Грибоедов. Приказом начальника штаба я был откомандирован в его распоряжение. Это был уже не первый караван с ценностями, кои доставлялись в Россию по результатам мирного договора, посему…

На лице надворного советника внезапно вспыхнула искра осенившей его мысли, и, дабы не потерять ее, он прервал арестованного вопросом:

— Соблаговолите припомнить: откуда появились эти сундуки и как они комплектовались?

— Для транспортировки груза обычно приобретались деревянные сундуки, обшитые изнутри листами железа и укрепленные поперечными металлическими прутьями, с внутренним замком и тремя ключами. Дело в том, что кованые, во-первых, чрезвычайно дороги, а во-вторых, довольно тяжелы и на одну повозку больше двух не погрузишь — лошади надорвутся, а деревянных можно положить целых четыре. Их доставили из Тифлиса и после тщательной проверки на прочность передали помощнику Грибоедова. Всего пришло двадцать четыре штуки. Каждый из них наполнялся в моем присутствии, тут же составлялась подробнейшая опись. Один ее экземпляр оставался при мне, а другой клали сверху и замыкали, опломбировав сургучной печатью полномочного министра. Так были собраны все двадцать четыре единицы. Ключи хранились только у меня. Открывать в дороге поклажу воспрещалось. В тот же день обоз под охраной Сводного гвардейского полка отправился в Тифлис.