Рассказ о Дике Долгоносе и о капитане Дэви Джонсе, подписавших морской договор - А. Смуров

Около полуночи народ разбрелся по домам, а Джо покачивался на стуле, ворочая осоловелыми глазами. В это время в зал вошел сухощавый джентльмен среднего роста, одетый во все черное. Бросив хозяину шиллинг, он проскрипел голосом, похожим на блеяние козла:

— Две пинты рома. Уже поздно. Вы можете запереть ваше заведение. Подайте и уходите. Мне нужно поговорить с этим почтенным матросом.

Трактирщики — народ любопытный, и мой хозяин, поставив на стол заказанные пинты, спрятался за перегородкой.

Черный джентльмен подсел к столику Джо и угостил его хорошим голландским табаком. С час они молча курили и пили, а потом черный джентльмен начал описывать прелести плавания по южным морям, упирая главным образом на то, что там очень тепло, следовательно, получится большая экономия в одежде и в пище. Он, например, появляется в доброй старой Англии только для того, чтобы навербовать новых матросов, так как английские моряки — самые лучшие в мире. Что касается оплаты, то никто из капитанов не платит больше. Корабль его хороший и удобный, плавание нетрудное, и так далее. Словом, пел, как не певала трактирная судомойка в свои лучшие годы, а на что уж была певица!

Сначала Джо не мог толком разобрать, чего от него хочет любезный незнакомец, но, услышав, что на его судне можно порядочно заработать, сразу отрезвел и принялся расспрашивать об условиях. Джо был человеком обстоятельным и осторожным, он умел тянуть жилы из собеседника. Но джентльмен был тоже терпелив и настойчив. Наконец они сошлись, и незнакомец предложил Джо скрепить своей подписью морской договор, в котором были проставлены обязательства обеих сторон. Перед подписанием Джо, по своей привычке, затянул псалом. В это время часы пробили три, и в комнате стало совершенно тихо.

Трактирщик не выдержал и вышел в зал. За столиком дремал Джо, положив голову на бумагу и бормоча икающим голосом последние слова псалма. Незнакомец исчез. Наружная дверь была заперта. Вероятно, ее припер Джо после ухода джентльмена. В комнате чувствовался легкий запах серы. Вероятно, от кремней при разжигании трубок.

— Да ведь это был Дэви Джонс! — заревел Гау и принялся трясти спящего Джо.

Голова рябого болталась по бумаге и по столу, обильно политому вином.

Когда наконец Джо пришел в себя, он ничего не помнил, а на рассказ трактирщика и на расспросы Гау только таращил глаза и бубнил молитвы. Бумага намокла от вина, и голова Джо совершенно размазала написанное. Потом даже капитан «Михаила Архангела» сэр Джемс Грэм ничего не мог разобрать на ней, а он был самым грамотным человеком в мире. То ли время уже истекло (нечистая сила, по преданию, действует только с двенадцати до трех), то ли псалом Джо спугнул Дэви Джонса, будь он трижды проклят… Искать его было бесполезно.

Другой раз, проведя вечер в таверне «Золотой поросенок» в Саутгемгпоне. Кеннет Гау шел по направлению к порту. Перед ним из темного переулка вынырнула тощая фигура черном плаще и засеменила мелкими шагами, скрываясь в тени домов. Такая паршивая походка бывает только у лиски, выходящих на охоту. Что-то стукнуло в сердце матроса: «Он!» И Гау направился вслед за дьяволом, решив задать ему хорошую трепку, как только представится удобный случай. Ночь была светлая и ветреная. Преследуемый время от времени поддерживал шляпу рукою в черной перчатке с длинными пальцами, похожими на когти, и обходил улицы с церквами. Так корабли обходят байки и рифы. Подойдя к пустынному тупику, он боязливо оглянулся. Гау был не настолько пьян, чтобы не различить под широкополой шляпой бледное лицо с козлиной бородой и испанскими усами.

— Ага, попался, голубчик! — заорал Гау и бросился к Дэви Джонсу. — Клянусь святым Христофором, я тебя сегодня славно обработаю!

Тот слабо пискнул и пустился наутек. Кулак Гау нацелился ему в затылок, но прыжок капитана Джонса ослабил силу удара. Все же он упал, а Кеннет приготовился размозжить ему череп.

Луч луны скользнул между домов и… остановил матросскую руку. На земле лежал саутгемптонский судья Хью Куикли, такой же паскудник, как сам дьявол. Да и какая, в сущности, разница между судьей и дьяволом? И тот и другой так при случае опутают вас, что вы позабудете имена своих родителей. Притом, скажу вам по секрету, судья еще хуже сатаны. От нечистого можно спастись молитвой, а от судьи вас не спасет сам епископ Кентерберийский.

Видя, что дело принимает такой оборот, наутек пустился теперь Гау, посылая в душе страшные проклятия хитрости Дэви Джонса, подсунувшего под его пятерню самого ехидного человека в Англии. Нечего говорить, что все время стоянки Кеннет просидел на «Михаиле Архангеле», как трюмная мышь, опасаясь вторичного знакомства с мистером Куикли, разрази его молния!

Но все-таки встреча с Дэви Джонсом состоялась.

Это случилось возле Дувра, в осеннюю ночь, и тот год, когда боцман Лесли Смит сломал себе ногу, спрыгнув со шкафута, чтобы дать очередную зуботычину новобранцу.

Гау бродил у Мелового утеса, когда услышал плеск весел подходившей к берегу шлюпки. Было темно, как в старом трюме, и он едва различил тень соскочившего на землю человека.

— Ждите меня через три часа у нормандской могилы! — крикнул он невидимому экипажу и побежал к городу.

Ни одна христианская душа, даже контрабандист, не назначает этого места свидания. Нормандская могила у Дувра — такая же заклятая дыра, как остров Тумана или как люк в преисподнюю. Это прибрежный холм, на котором в Иванову ночь пляшут синие огни, а в такие ночи, как эта, сами соскакивают в море большие камни.

Только голова черного висельника Дэви Джонса могла придумать подобное место для причала.

Гау бросился вслед за черным капитаном. Но теперь он был хитрее и бормотал про себя заклинание против нечистой силы, которому его выучил кривой кок Джонни. Чувствуя на себе силу этого заклинания, капитан Джонс убегал, но расстояние между ними не уменьшалось и не увеличивалось.

Прямо скажем, что эта ночь пропала даром для Дэви Джонса, и ни один бедняга, который мог бы польститься на адские червонцы, не повис на его удочке. Только страх перед Гау и ненависть матроса поддерживали силы обоих в ночных блужданиях. Достаточно вам сказать, что их сапоги после ток ночи выглядели как увеселительные суда с открытыми иллюминаторами, а до этого на них не было ни одной дырки.

Время приближалось к трем, и волей-неволей Дэви Джонсу приходилось убираться восвояси, к назначенному месту.

— Слушайте, эй вы! — крикнул он преследователю. — Какого дьявола нам нужно от меня, разрази вас тысяча молний!

— Имею ли я честь путешествовать совместно с достоуважаемым капитаном Джонсом? — спросил Гау в свою очередь.