Дикий цветок - Лейла Мичем

Он не возьмет у брата того, в чем отказал ему Бенджамин Толивер.

Он отправится в Техас.

Сайлас с благодарностью в глазах наблюдал за другом, который станет его спутником на дороге к далеким землям. Жеребец гарцевал на месте. Джереми Уорик не стремился усмирить буйный норов своего коня. Подобно ему, Джереми не склонен был удерживать своих душевных порывов. Сайлас ценил это качество его характера. С одной стороны, Джереми славился своим необыкновенным здравомыслием, с другой – любил рисковать. Впрочем, никогда прежде друзья не пускались в такую опасную авантюру, как та, которую они задумали нынче.

Прежде чем привязать коня, Джереми передал Сайласу сумку с почтой, за которой он ездил в Чарльстон. Мужчина торопливо расстегнул пряжки ремней и, вытащив письмо от Стивена Ф. Остина, известного вербовщика поселенцев в Техас, принялся читать. А в это время его друг, почистив сапоги, поднялся на веранду.

– Кое-что меня здесь беспокоит, – понизив голос так, чтобы его не услышала Елизавета, сказал Джереми. – Мистер Остин с радостью продаст нам столько акров дешевой земли, сколько мы захотим, с одним условием – постоянное проживание в Техасе. Однако он честно предупреждает, что война – не за горами. В газете пишут о растущих трудностях переселенцев, вызванных политикой центрального правительства в Мехико. Да, в своем письме Лукас Таннер сообщает, что земля – выше всяческих похвал: жирная целина, много воды и строительного леса, отличный климат, но… за нее, похоже, придется повоевать. У них уже было несколько столкновений с индейцами и мексиканскими вояками[2].

– Раньше следующей осени мы все равно в Техас не уедем, – заявил Сайлас. – За это время конфликт с мексиканским правительством может затухнуть сам собой. В любом случае я сообщу всем, кто едет с нами, о возникновении дополнительного риска.

– А как насчет Летти? – спокойным тоном осведомился Джереми.

Проворное пощелкивание секатора смолкло. На веранде воцарилась тишина. Елизавета прислушивалась. Каков же будет ответ? Ну же, Сайлас. Как насчет Летти? Дверь толкнул локтем Лазарь, внося на веранду кофе. Тем самым он избавил Сайласа от необходимости отвечать на неприятный вопрос. Хозяин потянулся и приоткрыл дверь шире.

– Спасибо, мистер Сайлас, – поблагодарил седовласый негр, ставя поднос на стол, за которым поколения Толиверов попивали джулеп[3] и послеобеденный чай. – Налить вам кофе, сэр?

– Нет, Лазарь, я сам. Передай Кассандре, что пирог выглядит очень аппетитно.

Лазарь и его жена Кассандра отправятся вместе с ним в Техас. Они принадлежали Сайласу лично – достались ему в наследство от бабушки Мейми Толивер. Второму внуку Мейми ничего не оставила. В последнее время Сайлас стал замечать, что Лазарь двигается уже не так проворно, как прежде, а Кассандра, вымешивая хлеб, перестала петь свои песни.

– Я скажу Летти, – протягивая Джереми тарелку с десертом, обронил Сайлас. И налил другу дымящегося кофе. – Когда сочту, что настало подходящее время, – добавил он.

– А‑а-а‑а, – протянул Джереми.

– Что?

– Вкусный пирог, – откусывая большой кусок, пробубнил гость. – Вы с Летти собираетесь на праздник к Джессике Виндхем?

– Летти ни за что его не пропустит. Она была учительницей Джессики, до того как девочку отправили в частную школу-пансион. Летти ее искренне полюбила. У них только четыре года разницы в возрасте. Признаюсь, я даже не помню, как Джессика выглядела. А ты помнишь?

– До сегодняшнего дня – лишь неясный образ. Я помнил девочку с очень серьезным лицом и большими глазами карего цвета. Но сегодня в порту Чарльстона я ее все же узнал. Девушка приплыла из Бостона. За ней приехали мать и брат. Один из пассажиров грубо обошелся с негром-носильщиком, и девушка заступилась за него.

– Белый пассажир?

– Боюсь, да.

– Ее отец еще скажет свое веское слово по поводу этого происшествия.

– Надеюсь, это не испортит праздника. Виндхемы ничего не пожалели для того, чтобы должным образом отпраздновать восемнадцатилетие Джессики и ее возвращение в отчий дом после учебы в бостонском пансионе. К ним из Англии приезжает родня – лорд и леди Девитт.

– Виндхемы вполне могут себе это позволить, – сказал Сайлас, вытаскивая из почтовой сумки карту.

– В «Курьере» говорится, что Карсон Виндхем – самый богатый человек в Южной Каролине, – снова вгрызаясь в пирог, заметил Джереми.

– Бедолаге придется отваживать охотников за приданым со всего штата.

– Быть может, Моррис женится на ней и разом избавит его от забот.

Сайлас фыркнул.

– Моррис не способен отличить вальса от польки, а женского носового платка от ветоши для уборки. У него нет ни малейшего шанса добиться руки молоденькой девушки. А почему бы тебе, Джереми, не жениться на Джессике? Таким образом ты сможешь избавить своего отца от любых неприятных неожиданностей. Такому красавчику, как ты, подобный подвиг вполне под силу.

Джереми рассмеялся.

– Не хочу невольно обидеть Летти, но мне кажется, у меня нет ни малейшего шанса заинтересовать молодую леди вроде Джессики Виндхем, с ее воспитанием и происхождением, перспективами выйти замуж за мужчину, который собирается осесть в диком Техасе. Ты окончательно вскружил Летти голову. Она пойдет за тобою хоть в ад.

Сайлас расстелил перед собой географическую карту, вложенную Стивеном Ф. Остином в конверт с письмом. При виде маршрута, нарисованного темными чернилами, мужчина нахмурился. Расстояния были просто чудовищными. Территории за рекой Ред-Ривер пугали.

Маршрут был прочерчен полукругом, в обход наиболее прямого и логичного пути. На полях карты виднелось тому пояснение: «Держитесь в стороне. Это охотничьи угодья команчей».

– Не исключено, что именно в ад я ее и повезу, – мрачно произнес Сайлас.

Глава 3

– И куда мы посадим во время обеда леди Барбару? – поинтересовалась Юнис Виндхем у дочери, которая только что вплыла на крытую веранду, где суетились слуги, сервируя стол на двенадцать персон. – Все настолько сложно… Если посадить леди Барбару спиною к саду, то солнечный свет в самом неприглядном виде выставит ее редкие волосы. Если посадить лицом к свету, то будут видны все морщинки. А ведь она очень щепетильно относится к своей внешности.

Джессика не слушала. Мама имела привычку размышлять вслух, не ожидая ответов на свои вопросы. Юнис прекрасно знала, что подобного рода темы ее дочь не интересуют. Два года, проведенных в пансионе, где Джессику, кроме прочего, учили хорошим манерам, не могли изменить чего-либо существенным образом.