Энергичные люди - Василий Шукшин

- А сколько тебе дадут по гласному закону?

- Дура!.. - сорвался на крик Аристарх. - Ты думаешь, меня посадят? Ни-ког-да! Посадят - это, значит, я там бунду канавы рыть? Но у меня же - голова, и твой прокурор это знает. Прокурор знает, что общество должно жить полнокровной жизнью, моя голова здесь нужна, я здесь нужен, а не канавы рыть. Вот они - покрышки лежат, - показал Аристарх в коридор. - Пять штук. Лежат? Лежат - ты можешь подойти и пощупать их: они есть, - Аристарх остановил свой вузовский ход и торжественно поднял руку. - Но их нету! Их нигде нету, их не сделали на заводе. Их не су-ще-ствует. А они - лежат, пять штук, друг на друге. Это и называется: экономический феномен. Попробуй: без специальной подготовки, без головы!.. Попробуй это сделать. Да как только прокурор обнаружит, например, эти покрышки, которых никто никогда не делал, он сразу поймет, с кем он имеет дело. И ты останешься с носом. Ну, разумеется, тебя поблагодарят, наговорят слов: А мне, я так думаю, предложат какое-нибудь повышение, пошлют куда-нибудь. Ведь не хватает же умных людей-то, не хватает. Где их набраться-то? Ну, окончил он свой вузишко, ну - с дипломом: А что дальше? А дальше ничего: еле-еле будет на восемьдесят процентов тянуть. А то я не знаю таких! Так что ты: поторопилась с этим своим заявлением, Верунчик, - Аристарх подсел к жене. - У нас вчера была самодеятельность: Согласен, самодеятельность, но это от избытка: я не знаю - чувств, что ли, ну расшалились: Может же художник: артист какой-нибудь там: в бассейне в бане кильку ловить и закусывать, ну а почему мы журавлей не можем изобразить? Нет, там, видите ли, понятно, а тут: Да, самодеятельность, но у тебя с этим заявлением - это, прости меня, безграмотность, это на уровне дворничихи. Мне даже стыдно, что ты моя жена.

Вот этого Аристарху не следовало говорить. Он уж и понял это, но поздно.

- Прекрасно, - сказала Вера Сергеевна, - иди к своей Сонечке, она твою голову ценит, а мне дай сюда ключ. Дай ключ! Я сделаю свое дело: Твою голову оценит прокурор. И не пудри мне мозги своими: своей экономикой: будешь канавы рыть как миленький. Шалунишка: Энергичный? Там энергичные тоже требуются. Канавы тоже надо энергично рыть.

Аристарх свирепо уставился на супругу.

- Лахудра, - сказал он весьма грязно, не по-вузовски. - Раздевайся! Этого костюма тоже не шили на фабрике - чего ты его напялила? И шубу не смей трогать: этих баранов, - показал он на каракулевую шубу, - никогда не было на свете. Чумичка в каракуле!.. Не пойдет. Я ей мозги пудрю!.. Да я тебе элементарно хотел объяснить, что определенная прослойка людей и должна жить: с выдумкой, более развязно, я бы сказал, не испытывать ни в чем затруднений. Нет, эта чумичка предлагает мне рыть канавы! Сэн-кью! - Аристарх забрал шубу, костюм жены и ушел в свою комнату.

ДВА ЧАСА СПУСТЯ

Все вчерашние "пассажиры" собрались у Аристарха. Нет только Простого человека - его не позвали.

Аристарх ходил в волнении по комнате, несколько театрально заламывал руки и повторял:

- Как, как эту дуру образумить? Как?

- Как ты с ней говорил-то? - спросил озабоченно Брюхатый.

- Всяко!.. Даже развивал мысль, что нация: должна иметь своих представителей: людей с повышенной энергией, надо же возбуждать фантазию всех органов государства, иначе будет застой:

- Аристофан, мать твою!.. - заругался Брюхатый. - Мысли он развивал! Оскорблял, нет?

- А что, молиться на нее, на дуру?

- На карачках!.. Вот так вот ползать будешь! - воскликнул Брюхатый. И с досады даже показал, как ползают. - Вот так будешь, а не мысли развивать. Мысли он развивал! Пока ты их будешь развивать, мы уже будем: - Брюхатый сложил пальцы решеткой. - Я тебя вижу, ты меня - нет. Пойду сам:

Брюхатый одернул пиджак, сделал губы трубочкой, подумал: И пошел.

Постучал интеллигентно казанком в дверь комнаты Веры Сергеевны и сладким голосом сказал:

- Вера Сергеевна!.. Можно ваше одиночество нарушить?

- Ну? - откликнулась Вера Сергеевна; она по-прежнему лежала на диване, но не в костюме, а в платье.

- Здравствуйте, Вера Сергеевна! - приветствовал ее, появляясь в дверях, Брюхатый. Он улыбался.

- Здравствуйте, - с неким вызовом сказала Вера Сергеевна.

- Позвольте присесть?

- Что, опять куда-нибудь едете? Пересадка?

Брюхатый снисходительно посмеялся и махнул жирной рукой.

- Ну, уж: вы прямо в обиду! Хотел как раз попросить извинения за вчерашнее. Сильно шумели?

- Шумели-то, это бы еще ничего:

- А что такое? - встревожился Брюхатый. - Выражался кто-нибудь?

- И это бы ничего: Это я слышала.

- Ну, а что же мы такое вчера сделали?

- Да вы не только вчера, вы давно этим занимаетесь.

- Чем?

- Воруете. Спекулируете.

Брюхатый долго, скорбно, но в то же время как-то мудро молчал, глядя в пол. Потом поднял голову.

- Эх, Вера Сергеевна, Вера Сергеевна: Посадить хотите?

- Хочу посадить.

- А я уж сидел! - почему-то весело сказал Брюхатый. - Сидел. Четыре года и восемь месяцев.

- Ну, еще разок посидите.

- А хотите, расскажу, как это было?.. Нет, я не про подробности дела, а про: судьбу, так сказать, человеческую. Случай-то у нас, если можно так выразиться, аналогичный: жена посадила. Не то что прямо пошла и заявила, а: когда надо было: как бы это вам: В общем, когда надо было сказать "нет", она сказала "да", - Брюхатый обрел отеческий, снисходительный, ласковый даже тон в голосе. Смотрел на Веру Сергеевну, как на дочь. - А прожили мы с ней - ни много, ни мало - четырнадцать годков. И когда я уходил, я ей внима-ательно посмотрел в глаза, внимательно, внимательно. И говорю: "Прощай, Клава. Не скучай, - говорю, - тут без меня: Даст бог, увидимся когда-нибудь, ну а если уж не приведет бог, то, - говорю, - не поминай лихом. У меня, - говорю, - зла на тебя нету, прости и ты меня, если был когда виноватый перед тобой, невнимательный там, сгрубил когда. Я, - говорю, - старался всегда сделать для тебя что-нибудь полезное, ну, может, не всегда умел". Так я ей сказал. Она, значит, в слезы: А у меня вот тут вот закаменело - смотрю на нее: Ну, в общем, отсидел я свои годки - не досидел даже, вел себя примерно - вышел. Вышел - и к своей Клаве. "Здравствуй, - говорю, - Клава! Вот - дал бог, свиделись". И так это улыбаюсь - изображаю радость. Она, значит, тоже обрадовалась, опять в слезы: И - было на шею мне. Я говорю: "Стоп, Клавдия Михайловна: семафор закрыт. Проезда нету. Извините, - говорю, - Клавдия Михайловна, дальше нам не по пути: разъезд". Она - туда-сюда - мол, я иначе не могла: Все! - Брюхатый это "все" сказал очень жестко. И прямо посмотрел на Веру Сергеевну. - Все, милая!

- К чему это вы? - спросила Вера Сергеевна.

- А просто!.. Случай-то - аналогичный. Но это не конец! Конец тут тоже немаловажную роль играет. Я ей все отдаю: Все отдал! Квартиру, тряпки - все! А за четырнадцать-то лет мы же нажили кое-чего - все отдал! Бери! У тебя будет квартира, туфли, платья: А у меня - голова. Он вот тут перед вами хвастался, что у него - голова, - показал Брюхатый на комнату Аристарха, - а не надо этим хвастаться, не надо. Есть она - есть, нет ее - ничего не сделаешь. Это ведь тоже, как деньги: или они есть, или их нету. Верно? Все бери! А со мной все мое богатство - тут! - Брюхатый ударил себя кулаком в лоб. - Хвастать не буду но: прожить сумею. И что мы имеем на сегодняшний день? Она: выскочила замуж, разошлась; тот у ней половину площади оттяпал - он для того и расписывался: Тряпочки-шляпочнки потихоньку в комиссионку ушли - ша! Как у нас там говорили: кругом шешнадцать. Я: имею трехкомнатную квартиру, - Брюхатый стал загибать пальцы, - дачу, "Волгу", гараж: У меня жена, Валентина, на семнадцать лет моложе меня. Но я опять же не хвастаюсь, но таковы, как говорится, факты. От них никуда не денешься.

- Вы пугаете, что ли, меня?

- Да господь с вами! Пугаю: Просто рассказываю про: некоторые эпизоды своей жизни. Теперь спросите меня: что я потерял за эти четыре года и восемь месяцев? Что? А ничего. Даже не похудел. А особенно, когда вышел, прямо в дверь не стал пролезать. Счас веду переговоры насчет института питания - надо маленько сбросить, а то даже неудобно. А что потеряла моя Клавдия Михайловна? Все. Год назад встретил - с авоськой из магазина кондехает. А я на "Волге" еду. Думаю, подвезти, что ли? Даже остановился: Подвезу, думаю. Скажу: "Клавдия Михайловна, позвольте, я вас до дома подвезу, я только не знаю, где вы теперь живете". Хотел так сострить, но душа не повернулась. Сто метров не подвезу. Она, видите ли, "иначе не могла", а я тоже не могу: шлепай дальше со своей авоськой.

- Слушайте, не надо, - попросила Вера Сергеевна. - Не надо: я же знаю, к чему вы это все. Не надо, умоляю.

Брюхатый встал.

- Да я ведь: что же: я ведь так: эпизоды. Смотрите, вам виднее. Конечно, порыв к прокурору - это красиво, руку будут жать, соседи скажут: "Какая молодец!" Но в душе подумают, - поверьте моему слову, я жизнь повидал, - в душе подумают: "Вот дура-то!" Вы вот телевизор любите смотреть: вот пусть вам там про жизнь расскажут, пусть расскажут: Смотрите, конечно, телевизор, книжки поучительные читайте, но мои слова тоже не забудьте. Так, на всякий случай: