На стороне бога - Чингиз Абдуллаев

— Сам Погорельский? — всплеснул руками Мамука, подходя к группе приехавших кинематографистов. — Идите сюда, друзья! — позвал он своих земляков.

— Мы выпьем за здоровье великого режиссера.

Через мгновение стулья были сдвинуты, и Мамука Сахвадзе уже провозглашал тост за здоровье приехавших. Внезапно за окнами раздался гром, и молнии озарили столовую. Женщины невольно поежились.

— Черт возьми, — довольно громко сказал Буянов, — это, похоже, надолго!

Глава 2

Погода портилась буквально на глазах. Они не успели закончить обед, когда в столовой появился встревоженный повар.

— Передали штормовое предупреждение, — пояснил он. — Вам нужно переждать на Мархале. У нас легкое строение — может не выдержать. А там каменный дом, прочный, двухэтажный. Звонили из города, просят, чтобы вы переехали туда до вечера. Сейчас приедет их представитель.

— Черт побери! — громко и раздраженно сказал режиссер. — Только этого нам не хватало. Придется возвращаться в дом отдыха.

— Нет, — возразил повар, — дождь усиливается, дорога может оказаться размытой. Лучше, если вы подниметесь вместе с остальными на Мархал. Я тоже поеду с вами.

Повар был пожилым человеком — лет шестидесяти. Полное, рыхлое лицо, пышные усы, мясистые щеки, пухлые губы. Он много лет работал в местном общепите. У повара была большая семья, состоящая из пяти детей и восьми внуков.

Гасана Панахова все знали и уважали в районе за его мастерство.

— У нас только одна машина, — раздраженно сказал режиссер. — Мы все в ней не поместимся.

— Здесь недалеко, — успокоил его повар, — несколько минут езды. Там сейчас трое наших гостей и один сотрудник дома отдыха. Их уже предупредили о нашем приезде. Сначала машина отвезет женщин, а потом поедут мужчины.

— И долго мы там будем сидеть? — спросил Погорельский.

— Наверное, до вечера, — ответил повар. — Вы не беспокойтесь: я заберу все продукты, и вы сможете нормально поужинать.

— Я из-за этого не беспокоюсь, — зло заявил режиссер. — Мне жалко потерянного дня!

Он поднялся, раздраженно посмотрел на часы. Сидевшие за столом две грузинские пары также были ему цены.

— Всем обязательно нужно ехать? — спросил Мамука Сахвадзе. — Или нам лучше остаться в санатории?

— Не лучше, — ответил повар. — Директора нет, а женщин мы сейчас отпустим. Наш водитель довезет их до реки, оттуда они пойдут пешком. Они живут не в самом городе, поэтому быстро доберутся до дому. А вам, лучше отправиться со всеми. Пусть сначала поедут женщины.

— Да, да, конечно, — согласился Мамука, — пусть они едут в первую очередь. А мы подождем.

— Верно, — согласился Отари Квачадзе, — мы можем подняться пешком.

— Ветер усиливается, — возразил повар. — Лучше на машине. Здесь совсем недалеко. Пусть сначала уедут женщины.

Сборы заняли несколько минут. Женщины были уверены, что уже к вечеру вернутся в санаторий, и взяли с собой лишь самые необходимые вещи. Наталья Толдина, Екатерина Шевчук, Людмила Квачадзе и Наци Сахвадзе уселись в машину, и «УАЗ» повез их на вершину горы, чтобы через несколько минут вернуться за остальными. Мужчины остались одни.

— Вы думаете, что ветер может снести наше строение? — пошутил Мамука, обращаясь к повару.

— Нет, — засмеялся Гасан, — но из города требовали, чтобы мы переехали на Мархал. Они боятся за вас: вдруг ветром выбьет какое-нибудь окно и стекло поранит одного из наших гостей.

— Как мы поместимся в машине? — уточнил Буянов.

— Не беспокойтесь, господа, — вмешался Дронго. — Мы с моим другом можем подождать. Пусть водитель сначала отвезет вас.

— Так нельзя, — возразил Отари. — Давайте бросим жребий.

— Вас ждут женщины, — напомнил Дронго, — поэтому вам нужно поехать всем вместе. Вам двоим и представителям киногруппы. А потом мы поможем нашему повару погрузить продукты и приедем вместе с ним.

— Правильно, — согласился Гасан, и в это время его позвали к телефону.

Он вышел из столовой, когда режиссер достал свой мобильный телефон и попытался набрать нужный ему номер.

— В этих горах и телефоны нормально не работают, — нервно сказал Погорельский через несколько секунд.

— Возьми мой телефон, — протянул ему свой аппарат Мамука, — я звонил сегодня утром в Тбилиси.

— Спасибо, — кивнул режиссер, принимая аппарат. — Хочу предупредить нашу киногруппу, что мы приедем к вечеру.

Он набрал номер и довольно долго ждал, пока произойдет соединение. Но через некоторое время он уже кричал своему помощнику, объясняя, где именно они находятся. Едва Погорельский закончил говорить, как в столовую вернулся Гасан.

У него было озабоченное лицо.

— К нам никто не приедет. Машина должна вернуться в город, — пояснил он, — поэтому нам нужно сделать один рейс и всем поместиться в «УАЗ», чтобы автомобиль не поднимался наверх в третий раз. Он должен вывезти наших женщин и успеть в город до вечера.

— Нас семеро мужчин, — напомнил Дронго, — вместе с водителем будет восемь человек. Мы не поместимся в машину. Нужно забросить туда продукты и подниматься пешком. Я только прошу включить в экипаж моего друга. Он перенес тяжелую операцию и не сможет дойти пешком.

— Я уступлю ему свое место, — вызвался Буянов.

— Не нужно, — нахмурился Вейдеманис. — Я пойду пешком.

— Нет, — твердо возразил Дронго, — ты поедешь в машине. Тебе нельзя переносить такие нагрузки после операции.

— Я тоже пойду пешком, — вызвался повар.

— Не стоит, — сразу сказал Мамука, — я вам уступаю свое место.

— И я, — вмешался художник, — мы можем подняться пешком.

— Столько благородства, чтобы пройти под дождем несколько минут! — язвительно сказал Погорельский. — Может, нам лучше вообще отказаться от этой машины?

— Нужно перевезти продукты, — напомнил Дронго. — Я думаю, что к вечеру дождь не кончится. Обещали штормовую погоду, и, возможно, нам придется провести там всю ночь.

— Только этого не хватало! — нахмурился режиссер. — Тогда я сразу вернусь в город.

— Не сейчас. — Дронго подошел к окну. Быстро темнело, а дождь лил словно из ведра. Иногда слышались раскаты грома.

— Я приготовлю продукты, — вышел из столовой Гасан.

Квачадзе и Сахвадзе отправились в номера, чтобы собрать вещи. Дронго и Вейдеманис также прошли к себе в комнату, чтобы взять самое необходимое.

— Напрасно ты относишься ко мне как к больному, — мрачно заметил Вейдеманис. — Врачи считают, что, кроме моего хриплого голоса, у меня нет других аномалий.

— Вот и прекрасно. Я не хочу, чтобы они у тебя появились. Не забывай, что у тебя есть дочь, которую ты обязан выдать замуж.

— Надеюсь, что она решит этот вопрос без меня, — улыбнулся Эдгар.

Ну и напрасно надеешься. Она тебя обожает, и ты для нее главный советчик в жизни. Если самоустранишься, найдутся другие советчики. Я ведь не говорю, чтобы ты искал ей парня. Я только думаю, что ты можешь ей помочь своими советами. В таком возрасте молодые девушки в этом очень нуждаются.

Они уже выходили из комнаты, когда услышали громкий голос Мамуки. Он убеждал своего друга-художника:

— Зачем тебе нужно все рассказывать?! Это совсем необязательно.

— Я не могу, — нервно заявил художник, — просто чувствую, что не могу.

Мне кажется, что я обязан был сделать это давно. Но у меня не хватило мужества.

— А сейчас должно хватить ума, — нервничая, произнес Мамука. — Выбрось все из Головы и собирай свои вещи. Иначе я вообще не буду с тобой разговаривать!

Оставшийся в столовой Погорельский сказал, обращаясь к Буянову:

— Кажется, нам придется провести в обществе этих людей весь день.

Надеюсь, что они не будут нам очень докучать.

— Они ваши поклонники, — равнодушно напомнил Буянов.

— На расстоянии все видится иначе, — ухмыльнулся режиссер. — Лучше бы они меня вообще не знали. Так спокойнее. А теперь придется весь день и, возможно, всю ночь провести в обществе своих поклонников. Представляю, какими идиотскими вопросами они нас будут закидывать! Буянов хотел что-то возразить, но затем передумал и промолчал. Ему было неприятно не только спорить, но и вообще разговаривать с режиссером.

Через несколько минут мужчины снова собрались в столовой. Ветер усиливался с каждой минутой. Здание скрипело, отзываясь таким необычным образом на порывы ветра. Подъехавшая к санаторию машина остановилась, и водитель, съежившись, бросился к дому.

— Быстрее! — закричал он. — Через полчаса не сможем проехать. Такой ливень, что по дороге не подняться. Напрасно мы отвезли женщин наверх. Нужно было вызывать вертолеты и вывозить всех отсюда…

— Какие вертолеты? — перебил его повар. — Не говори глупостей. В такую погоду в горах нельзя использовать вертолеты. Они разобьются. Давай грузить продукты, иначе действительно не успеем. Тебе еще нужно вернуться в город.