Русский рубль за время войны и революции - Е. Преображенский

Весь национальный доход по сравнению с довоенным должен был сократиться почти в три раза, а по сравнению с 1916 г. в два слишком раза. А так как по мере сокращения продукции увеличивалась относительно доля крестьянского самопотребления в общем национальном доходе, то сокращение товарооборота можно принять минимум раза в четыре больше в сравнении с предыдущим годом. Эта сумма меньше и потому, что расход на войну в 1916 г. был особенно велик и опустошение рынка особенно чувствительно.

При всяких условиях курс рубля должен был бы быть к 1 января 1918 г. равен примерно 38/12 = 3 1/6 копейки. А если положить кое-что на действие фактора увеличившейся быстроты оборота денег, то и еще меньше этой суммы. Действительный курс, как мы видели, был выше. Приписать это действию сокращения безденежных расчетов вряд ли есть основания, потому что в 1917 г. такие расчеты совсем почти прекратились, а с национализацией банков совсем не могли иметь место. И еще до национализации банков кредитные институты были почти парализованы, происходило быстрое изъятие вкладов вкладчиками. Остается допустить, что задержка в падении курса произошла исключительно вследствие продолжавшегося крестьянского накопления бумажных денег.

Переходим к 1918 году. Бумажных денег выпущено за год на 35,5 миллиардов, денежная масса к 1 января 1919 года возрасла до 60,8 миллиардов. В сравнении с денежной наличностью в 27,3 к 1 января 1918 г. это означает увеличение денежной массы в 2,2 раза. Это должно было бы понизить курс рубля до 1,9 копейки. В действительности же курс, если судить по московским ценам, пал в 10 раз, а по общероссийским – в 8 раз, т.-е. почти в четыре раза больше, чем это должно было бы быть вследствие увеличения эмиссии.

Этот пример, как и все предыдущие, является экспериментальным доказательством того, что ни в каком случае невозможно приписывать падение курса только эмиссии и размеры падения ставить в связь с размерами эмиссии. Если бы не было крестьянского накопления, которое продолжалось и в 1918 году, мы могли бы падение курса в 4 раза сверх действия фактора эмиссии отнести за счет сокращения товарооборота и увеличения быстроты обращения денег. Но это было бы неправильно. Крестьянское накопление продолжало действовать. 1918 год был годом максимального развала промышленности, сокращения с.-х. продукции, уменьшения территории Р. С. Ф. С. Р. почти вдвое, а следовательно произошло сужение рынка и по этой причине. В этом году почти прекратилась городская торговля. В этом году был совершен натиск на кулачество, и торговому земледелию, т.-е. такому, которое всегда выносит излишки на рынок, был нанесен сильнейший удар. В этом году была национализирована промышленность со всеми остатками продукции от прошлых лет, и из товарооборота были вычеркнуты рессурсы всей промышленности, кроме ремесленной. На рынке обращались, с одной стороны, распродаваемые городским населением старые запасы, находившиеся в индивидуальном пользовании, с другой стороны, продукты сельского хозяйства. В этом году началась проводиться разверстка, и таким образом часть продукции деревни, до того поступавшая на рынок, стала распределяться плановым образом государством помимо рынка. Все это должно было оказать огромное влияние на сокращение размеров товарооборота. Чтобы хотя приблизительно уяснить себе эти размеры, а также уяснить, как скрадывает это сокращение курс рубля на 1 января 1919 г. благодаря крестьянскому накоплению, сделаем кое-какие исчисления. Денег в обращении было к 1 января 1919 г. 60,8 миллиардов. Денег в обращении после объявления войны, т.-е. тогда, когда продукция и товарооборот не сокращались, золото вышло из обращения и курс рубля был равен 100 %, было вместе с серебряной и медной монетой около 1.800 миллионов. Под действием одного фактора эмиссии курс рубля должен был бы пасть приблизительно в 33 раза и быть равным 3 коп. Пал же он фактически в 230 раз, считая по индексу московских цен, т.-е. уменьшение от сокращения товарооборота и увеличение быстроты оборота денег составляет цифру в 7 раз. Если принять, что быстрота оборота денег не увеличилась заметно, то сокращение товарооборота должно было бы равняться цифре в 6–7 раз, что является абсолютно нереальной цифрой, цифрой до крайности преуменьшенной. В самом деле. Продукция крупной и средней промышленности сбрасывается со счетов. Продукция земледелия и кустарной промышленности сократилась почти в два раза. Из этой сокращенной продукции на самопотребление крестьянства пошла в 1918 году подавляющая часть всего дохода от земледелия.

В 1918 году город далеко не потреблял тех 400 милл. пудов хлеба, которые он получал от деревни до войны. Если даже допустить, что город потребил только 2/7 этой суммы и вычесть из этих 2/3 хлеб, собранный по продналогу, и добавить стоимость других продуктов питания, то вряд ли стоимость всего оборота деревни с городом на деньги могла быть больше 400 миллионов по довоенным ценам. Добавим сюда примерно половину этой суммы за счет ремесла, что также явно преувеличено, выключим все товарообменные операции без участия денег и мы получим емкость рынка примерно в 600 миллиардов золотых рублей. Пусть на 100 миллионов было продано на деньги из старых запасов внутри самого города и в торговле города с деревней. Тогда в самом лучшем случае мы имеем товарную стоимость оборота в 600–700 золотых рублей против 8 миллиардов довоенных (из одной только годовой продукции), т.-е. сокращение примерно в 12 раз. А кроме того, должно быть принято во внимание, что до войны один товар иногда перепродавался не один раз и число сделок было гораздо больше, тогда как торговля 1918 г. состояла в подавляющем большинстве случаев из одноактных куплей и продаж и пробег товара от потребителя к производителю носил характер непосредственной передачи из одних рук в другие. Рынок сократился гораздо в большей степени, чем об этом прокричал темп падения курса рубля. Это сокращение в 12 раз при увеличении денежной массы в 33 раза должно было привести к падению рубля в 396 раз, а при увеличении быстроты оборота и еще того больше. В действительности курс рубля пал только в 230 раз. Несоответствие должно быть объяснено только тем, что фактор крестьянского накопления продолжал играть на повышение советского рубля, как он играл на повышение бумажных денег царизма и временного правительства. Если же мы примем во внимание сокращение территории, то надо будет принять, что влияние крестьянского накопления было еще большее. Не половина, а вероятно 2/3, если не 3/4 всех денежных знаков находилось в 1918 г. в связанном состоянии в бутылках и иных «земельных банках» деревни. Деревня торговала не покупая, город покупал не продавая.

1919 год является типичным годом с точки зрения хозяйственной системы военного коммунизма. Национализированная промышленность ничего не дает для рынка, кроме, разумеется, того, что раскрадывается и поступает в продажу нелегальным путем. Размеры торговли оборота деревни с городом сокращаются по меньшей мере на всю сумму стоимости получаемых государством по разверстке продуктов крестьянского хозяйства. Но с другой стороны территория республики расширяется, обогащаясь рынками окраин. Падение курса рубля происходит по всем тем причинам, которые действовали в 1918 г., но в области крестьянского накопления происходит крупный перелом. 1919 г. является с этой стороны интересным годом в том отношении, что крестьянское накопление денег приостанавливается и не оказывает своего повышательного влияния на курс рубля. В самом деле. Количество денег в обращении возрасло с 1 января 1919 г. по 1 января 1920 г. с 60.8 миллиардов до 225 миллиардов, что составляет увеличение денежной массы в 3,7 раз. Сокращение товарооборота на вольном рынке произошло: 1) вследствие уменьшения продукции в крестьянском хозяйстве под влиянием продолжавшего увеличиваться процента недосева, хотя этот процесс теперь замедлился, 2) под влиянием увеличения разверстки и военных реквизиций и уменьшения соответствующей доли сельскохозяйственных продуктов, которая могла бы пойти в товарообмен на вольный рынок, 3) вследствие дальнейшего сокращения того товарного фонда, который город был в состоянии выбросить на торговлю с деревней вследствие сокращения запасов от прежних лет, 4) под влиянием увеличившегося количества товарообменных операций без посредства денег. В результате этого, крестьянство, не будучи в состоянии реализовать на городском рынке всю свою свободную продукцию, увеличивает собственное потребление.

В обратную сторону влияло расширение территории вследствие военных успехов Советской власти, расширившей территорию за счет окраин, еще достаточно богатых продуктами потребления. Под действием всех этих причин товарообмен на деньги сократился по сравнению с 1918 годом весьма значительно. Мы имеем все основания принять цифру сжатия денежной торговли по крайней мере в два раза. Если в 1918 г. мы определили размер торговли города с деревней и ремеслом в сумму 700 миллионов золотых рублей, то теперь эту цифру можно уменьшить вдвое. Уменьшить ее больше было бы неосторожно. Мы не смогли бы тогда объяснить, как в 1919 г. смог бы город прокормиться на основе того среднего потребления продуктов с.-х. производства, помимо получаемых по государственному снабжению, которое было установлено статистическими бюджетными обследованиями. Если даже число товарообменных безденежных операций принять очень большим, то и тогда денежный товарообмен не мог бы быть меньше всей суммы, вырученной от эмиссии за год, каковая сумма, по моим подсчетам, равнялась для 1919 г. около 380 милл. на золото. Эти все соображения заставляют признать сокращение товарной массы, участвовавшей в товарно-денежном обороте, не больше, чем в два раза. А раз так, то прибавив этот фактор к эмиссии, т.-е. помножая 3,7 на два, мы должны были бы иметь падение курса рубля в сравнении с предыдущим годом в 7,4 раз. Реально же курс рубля в сравнении с довоенным пал в 3,136 раз, а в сравнении с 1 января 1919 г. пал в 15 раз, если считать по ценам московского рынка, и примерно в 12 раз, если считать по ценам общероссийским (точные цифры есть только для Москвы). Перед нами таким образом любопытнейшее явление. В то время, как в предыдущие годы совместное действие двух факторов – эмиссии и сокращения товарооборота – давало курс рубля ниже того, который был реально вследствие того, что крестьянское накопление денег действовало на повышение, то теперь мы видим обратную картину. Курс рубля пал ниже, чем можно было бы ожидать в результате действия эмиссии и сокращения товарооборота. Это доказывает с полной очевидностью, что 1919 год был переломным годом в крестьянском накоплении денег. Накопление не только в общем и целом почти прекратилось, но и начался обратный процесс: накопленные в деревне деньги стали ломиться на городские рынки, стали прощупывать их и своим выходом из связанного состояния сильно понижали курс рубля, увеличивая циркулирующую денежную массу. Но действие этого фактора, разумеется, потому не могло быть большим и сравняться по силе с обратным действием накопления в прежние годы, что денежная масса, находившаяся на руках крестьян, уже обесценилась и продолжала обесцениваться. Некоторое исключение представляли керенки и царские деньги, падавшие медленней и сохранявшие еще за собой функции средств накопления. Что касается увеличения быстроты оборота денег, то этот фактор продолжал оказывать свое действие. Чем быстрее шло обесценение денег, тем меньше времени задерживались деньги по всем тем рукам, через которые они проходили.