Верховные. Часть 2 (СИ) - Дягилева Наталья

- Создавать семью, – помогла с ответом Кайлу.

Моего присутствия никто не заметил, так как все стояли спиной, поэтому реплика заставила мужчин обернуться от неожиданности.

- Откуда у тебя дар подкрадываться незаметно? – поинтересовался муж и одарил меня теплой улыбкой.

- Учусь у вас, – отозвалась и улыбнулась в ответ. – Она в смятении. Нужно дать ей время, но чай, я думаю, не повредит, – глядя на Кайла прокомментировала я свои мысли. Проведя рукой по уставшему лицу, он кивнул и усиленно думая о чем-то своем покинул кабинет. Я провожала его беспокойным взглядом. Мне не случалось ранее видеть мужчину в таком удручающим состоянии. Он всегда был весел, полон оптимизма и какого-то особого юношеского шарма, от того сердце сжималось еще сильнее.

- Не переживай, он с этим справится, – сказал муж, подойдя ближе и целуя меня в висок.

Оставив семью в кабинете и дойдя до комнаты Сэм, Кайл не решился войти без предупреждения, а потому постучав и услышав несмелое «Войдите», открыл дверь. Девушка лежала на кровати, но увидев его, вся подобралась и села, не спуская с мужчины глаз.

- Я принес тебе чай. Не знаю, как ты любишь, поэтому сахар и сливки положил отдельно. – сказал он стоя у порога. Девушка ничего не ответила, буравя его недоверчивым взглядом. Кайл понял – ждать, что завяжется диалог бесполезно, потому поставил поднос с напитком на стол и развернувшись направился к выходу, но будучи уже на пороге притормозил: «Если тебе что-нибудь понадобится – я буду в соседней комнате». С этими словами мужчина закрыл за собой дверь.

Это была нелегкая ночь для всех обитателей дома. Вынужденные перемены всегда угнетают и вносят порцию небеспричинного беспокойства в налаженный быт. Мы старались храбриться и делать вид, что все хорошо, давая таким образом поддержку друг другу и настраиваясь на благополучный исход, понимая, что перемены необходимы, умалчивая лишь о том, что на душе у каждого тяжелым грузом лежат переживания за судьбу близкого человека.

Как же мне не хватало сейчас Элейны и наших задушевных разговоров. Она непременно смогла бы успокоить и вселить уверенность в правильности всего происходящего. В ее арсенале нашлись бы слова и для Саманты, она бы сумела сделать так, чтобы девушка почувствовала себя желанным членом семьи и как можно спокойнее адаптировалась. С этой задачей хорошо справлялись двое – Элейна и Кайл, но одна из них в отъезде, а второму самому не помешала бы помощь. Так как Престы-старшие устроили миниотпуск, чтоб после рождения внучки полностью посвятить себя приятным заботам, то на семейном совете было решено не торопить их с возвращением и сообщить последние новости по прибытии.

Уснуть я так и не смогла и чтоб не разбудить мужа, ворочаясь в постели, спустилась вниз. В библиотеке горел свет, оповещая о присутствии там кого-то из домочадцев. Мне стало интересно: «Кто так же, как и я, не может уснуть и снует по дому в столь позднее время?» Это был Кайл, он сидел на диване и, бережно держа в руках рамку для фотографии, пристально разглядывал ее. Я знала, что в эту рамку был помещен портрет его мамы, написанный его отцом вскоре после смерти той. Адам боялся, что со временем облик возлюбленной сотрется из его памяти, оставив взамен размазанный силуэт некогда горячо любимой им женщины, а потому он передал свои еще четкие воспоминания бумаге, выплеснув на нее все свое искусство. Прежде я лишь однажды видела эту фотографию, но тогда не осмелилась посягнуть любопытным взглядом на столь оберегаемый объект.

- Почему ты сидишь здесь? - спросила сидящего спиной ко мне мужчину.

- Потому что здесь есть выпить, – ответил он, нисколько не удивленный чужому присутствию.

- Это у вас семейное.

- Ты должна была сказать, что это семейное у нас.

- Да, наверно, – с улыбкой произнесла я.

- Можно взглянуть? Это твоя мама?

- Да, - сказал Кайл, аккуратно передавая мне рамку. - Это все, что у меня есть о ней на память.

Девушка, взирающая на меня с портрета, была совсем молода и прекрасна: утонченная, с мечтательным и чуть сентиментальным взглядом. По всему создавалось впечатление, что художник, рисовавший это творение, был влюблен в свою музу и воспроизвел ее словно живую, стараясь изложить на бумаге не столько гимн ее красоте, сколько увековечить чистую и удивительную душу. Главной особенностью портрета Лилианы было поразительное сходство с сыном: озорные карие глаза выдавали любознательную натуру, а белокурые волосы придавали аристократизма и молодости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Ты очень похож на маму.

- Да, отец говорит, что зря волновался будто сможет забыть ее лицо – достаточно одного взгляда на меня.

Я вернула рамку обратно Кайлу; взяв ее, мужчина провел несколько раз своими длинными пальцами по изображению, как будто поглаживал такую далекую, но в то же время самую родную женщину.

- Ты скучаешь?

- Я никогда не чувствовал себя обделенным материнской заботой – Элейна не позволяла, но это другое.

- Я понимаю, – сказала, проведя легонько по его плечу, -Ты переживаешь из-за Саманты?

- Немного, - он долго молчал, прежде чем заговорить вновь. -Знаешь, бессмертие – это наше проклятие. Сначала ты думаешь, что можно веселиться, не нагружая себя лишней ответственностью, и что времени хватит с лихвой на то, чтоб нагуляться и остепениться. Любые маломальские серьезные отношения кажутся кабалой и нагоняют тоску. Ты как будто несешься на гоночном автомобиле по ночному городу, меняя попутчиц на каждой новой остановке, наслаждаясь их мимолетной любовью и не утруждая себя обещаниями. Но рано или поздно это надоедает до отвращения и к себе, и к ним: ты начинаешь понимать, что семья – это единственное, что дает любому человеку чувство опоры и полноценности. И тогда ты вглядываешься в каждое лицо, ища в нем признаки сходства со своим идеалом и пытаешься себя убедить в том, что это он и есть, но, боясь промахнуться в решающий момент, вновь ускользаешь, так до конца и не почувствовав отклик своего сердца. А потом – пустота внутри, как единственный друг и союзник, дает передышку и помогает забить на все. Я постоянно думаю, как родители или Элейна с Винсентом смогли услышать в этом огромном мире души друг друга. В чем-то я завидую Дэниелу: у него не было право выбора, но он мог быть уверенным, что не совершит ошибку, что существует лишь одна женщина, предназначенная для него и рано или поздно он её встретит.

У меня защемило в груди от слов Кайла. Обычно он был непринужден и весел, и становился серьезнее только когда ситуация того требовала. И я лишь сейчас поняла, что ведя со мной откровенные разговоры и позволяя изливать на него океан своих переживаний, он ни разу даже не намекнул на то, что творится у него внутри. Мне захотелось подставить ему плечо и вселить уверенность, как на протяжении всего этого года делал он.

- Кайл, Император не одобрил бы ваш брак, если бы вы друг другу не подходили.

- Мне хочется в это верить, но что, если это мое наказание – всю жизнь жить с женщиной, которая идеально впишется в мир Верховных, но никогда не затронет моего сердца?

- Послушай, Император ведь знает, что ты не нарочно раскрыл наш секрет, а потому он бы никогда тебя так не наказал. Помнишь, ты однажды сказал мне, что все предрешено и Дэниел – моя судьба и мне лишь нужно поверить в это? То же самое я хочу сказать тебе -«просто поверь».

- Она ничего, – как-то задумчиво сказал Кайл.

- Вы не обнаглели, мужчина? Она просто красавица.

- Ну, знаешь за свою жизнь я и не таких красоток встречал. – горделиво и с улыбкой произнес он. И до меня дошло, что Кайл шутит, пытаясь создать атмосферу ребячества. Он делал так всегда, когда нужно было разрядить обстановку и это у него мастерски выходило, по крайней мере, мне всегда становилось легче. И данный момент не стал исключением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Перед тем, как отправиться в постель, я хотела зайти к девушке, но что-то меня остановило. Скорее всего, я побоялась встретиться с ее удручающим видом и гнетущим состоянием, понимая, что сейчас поможет только время, поэтому, немного струсив, ушла к себе.